Ночь за нашими спинами - Ригби Эл

Я оборачиваюсь. Среди серых плит еще желтеют фонарики тюльпанов. Затем я улыбаюсь снова, посмотрев своему прошлому в глаза.

– Простила. Но девчонка, которая пошла бы с тобой на свидание в любое время, умерла. Она… пожалуй, была более особенной, чем я.

Это, наверное, жестоко. Но это заслуженно. Мне жаль Вэнди, и какая-то часть меня винит Дэрила в том, что он не утянул ее за собой. Дальше от доброго гризли. Ближе к созвездию Цепных Псов.

– Увидимся.

Ускорив шаг, он обгоняет нас. Дэрил выходит через ворота, садится на свой мотоцикл и скрывается – так быстро, что никто не успевает ничего сказать. Хан поднимает воротник повыше.

– Напьется.

Элмайра застегивает куртку и поеживается от холода:

– Пускай… это иногда не худший вариант, если, конечно, он не расшибет башку.

Пират обнимает ее за плечи и вдруг подмигивает мне:

– Орленок, замерзла? Иди ко мне.

Я предпочла бы, чтобы меня грел кто-то другой. Но я рада, что эти двое не забыли обо мне, что мы снова вместе и более того – впервые за долгое время получили общий отгул. Хан обнимает меня второй рукой, и мы идем – как большое чудище с тремя разноцветными головами – рыжей, темно-фиолетовой и бритой.

– Вуги не хватает. Львовский мог бы отменить патрулирование. По-моему, все настолько под впечатлением от «Лебединого озера», что преступлений не совершат еще долго.

Подняв голову, Хан смотрит в небо.

– Зато все скоро расползутся. Как тараканы. Представляете, сколько неизвестного на этой планете? И нтересно… какое название ей дадут?

– Хатхе. «Маленькая сестра».

Я произношу это машинально и тут же ловлю на себе два удивленных взгляда.

– Чего?

Они так и не поняли, из-за кого мы столько лет жили в темноте. Наверное, уже не стоит об этом вспоминать. В каком-то смысле это тоже… как выпустить кишки. Причем тому, кому я их выпускать совсем не собираюсь, на него у меня другие планы. Поэтому я пожимаю плечами:

– Кто-то говорил.

Дальше мы идем молча – по знакомым местам.

Парк, где мы гуляли несколько дней назад.

Частная школа, которую закончила Кики.

Любимый ресторанчик Дэрила, тот самый, с кроликом в апельсиновом соусе.

Дальше сгоревшая библиотека, площадь с пустым пьедесталом и мэрия – сейчас она закрыта, заседания не проводятся. Все ждут, пока вернется Ван Глински.

Мы проходим мимо большого универсального магазина. Около госпиталя нас окликают:

– Всем цепным собачкам – к ноге!

Шеф в застегнутом на все пуговицы темном плаще стоит в нескольких шагах, спрятав руки в карманы. На его волосах блестят снежинки, в холодных глазах отражается солнце. Он улыбается нам, а его взгляд лукавый, изучающий. Элмайра улыбается так же и, отделившись от нас, подходит ближе. Задирает голову к окнам.

– Я у него сегодня была. Даже розы притащила, хотя он терпеть не может цветы… ну и апельсины. Знаю, это банально. Джей говорил, что тоже зайдет, и они в очередной раз попытаются расставить точки над всеми нужными буквами.

– Разумно. – Шеф, прищурившись, тоже смотрит вверх. – Теперь в Городе все поменяется.

– А давно вы тут?

– Минут десять.

– Ждете?

– Да.

– Долго еще?

Львовский бросает беглый взгляд на наши с Ханом удивленные лица, снова смотрит на Элм и качает головой:

– Думаю, сейчас.

– Пять.

– Четыре.

– Три.

– Два.

– Один.

Окно на четвертом этаже распахивается. Там кто-то мелькает, а затем вниз начинает падать белый лист. Ветер кружит его. Окно закрывается.

Шеф и Элм смеются и хлопают друг друга по ладоням. Этот молодежный жест так нехарактерен для Львовского. Ветер доносит упавшую бумажку, шеф ловит ее, некоторое время рассматривает и выпускает.

– И что это было? – Хан с мрачным видом смотрит то на него, то на Элм.

– Подписанный шесть дней назад приказ о ликвидации Отдела и нашем расстреле.

Шесть дней назад… сразу после скандала в ресторане? Я невольно сжимаю кулаки:

– Инициатива, разумеется, Вана, мать его, Глински?

Элм подходит ко мне и, продолжая улыбаться, поправляет шарф:

– Его можно понять. Он не знал. И спасибо Джею, что у него хватило смелости обломать рога «ближней шестерке». Впрочем… – она снова быстро смотрит на здание госпиталя, – я всегда знала, что он сможет.

Пожав плечами, я улыбаюсь в ответ:

– Даже не хочу знать, что у вас всех за тайны.

– И это чудесно! – Шеф потирает замерзшие руки. – Как насчет пойти и выпить какао в какой-нибудь из кофеен мистера Сайкса? Барышень я даже угощу.

Элм тут же жизнерадостно кивает и хватает его под локоть, Хан, скорчив кислую рожу, сам берет ее за другую руку. Они выжидательно смотрят на меня, но я качаю головой:

– Мне не хочется сладкого.

– Тогда мне двойную порцию! – тут же требует Элм. – Хм… Огонечек, а ты не заболела?

Львовский, видимо, пытается понять, что это со мной случилось. Можно подумать, не он гонял меня на семикилометровые пробежки, заставляя отрабатывать съеденные конфеты. Шеф хмурится.

– Эшри, а ты… точно не хочешь? Твое любимое какао. Может, даже с зефиром.

Но я лишь спокойно киваю и тут же успокаиваю его:

– Пора худеть.

Он пожимает плечами:

– Хозяин – барин. Больше не дождешься от меня такой щедрости. Тогда не шляйся по улице, посиди у экранов.

И, развернувшись, они втроем идут вперед, туда, где виднеется вывеска Лайама Макиавелли. Я стою и смотрю им вслед, а потом направляюсь в другую сторону. Дежурить не в свою смену? Черта с два. Я иду гулять в парк. И там я снова погружаюсь в размышления, не свойственные всяким героям, чьи портреты вешают на холодильники.

Что дали мне последние дни? Пожалуй, более ясное видение мира и более крепкие нервы. Я по-прежнему не могу летать, я – потомок убийц, нагибавших целые галактики. А еще я влюблена в мистера Последнего Принца. Принца той расы, которую они уничтожили.

– Эй.

Принц стоит прямо передо мной, возле высокого старого дуба. Я поднимаю глаза и улыбаюсь, как всегда улыбаюсь только ему. Делаю шаг навстречу и быстро целую его – мир кружится и тает. В первый и единственный раз я целую кого-то первая, не выпив перед этим лишнего. И, глядя на его удивленное лицо, наконец говорю:

– Сложный день. Все расставляют точки и запятые. А мы пойдем на свидание?

Эпилог

Последняя тайна

Двое уходили из Города вечером. Они шли вместе, плечом к плечу. И снова улыбались так, как улыбаются существа, понимающие друг друга очень хорошо.

– А что они скажут? Твои монстры. Славные ребята.

– Им будет грустно, но они переживут.

– А тебе?

Капитан вынул трубку и начал неторопливо набивать ее табаком.

– Ты к ним привязался.

Он подмигнул:

– А если я скажу, что недавно у меня за пазухой спал котенок, ты вообще запишешь меня в старые романтики? Тот самый, да. Чернохвост.

– Она же оставила его парню, которого любила. Эй, котятам нечего делать в аду!

– Ты прав. Поэтому пришлось дать Дэрилу шанс.

Какое-то время они шли молча по пустоши, поросшей сухими цветами, а затем вошли в лес.

– Можно личный вопрос?

– Личный вопрос мне? Гм… ну задавай.

– Что Джон Айрин увидел в твоих кошмарах, когда ты ненатурально завалился лицом на стол?

– Это было натурально, – обиженно возразил капитан. И, немного помолчав, ответил: – Подкинул сентиментальной чуши. У меня ведь была трудная жизнь… Когда-то я был одним из лучших флотоводцев его императорского величества царя-тряпки и отправился на поиски неизвестной земли. А когда мой корабль замерз во льдах, никто не пришел к нам на помощь, хотя мы посылали сигнал. За зиму погибла почти вся команда – снабжение у нас было плохим. И когда я вернулся, моя душа…

– Я узнаю и эти книги, и эти фильмы [10].

– Да. Я примкнул к революции на стороне красных. Вскоре после Бэрроу был испытателем эликсира бессмертия. И в итоге попал в Город как ценный, но недостаточно надежный партийный работник. Здесь я и жил. И согласился занять место руководителя Отдела профилактики особых преступлений. Набрал бездомных щенков со сверхспособностями, надеясь вырастить из них настоящую боевую свору. И полюбил их.