Владимир Гриньков - Ментовские оборотни
– Евгений Иванович! – протянул Никита с укоризной.
– Нет, правда, – валял я ваньку. – Ну зачем я буду задерживать тебя?
– Мне нетрудно. Я весь ваш.
Не отстанет. Я ему нужен. Тропинин дал ему четкие указания.
– Идемте! – предложил Никита.
Настойчиво так получилось.
Я сделал шаг в направлении Никиты. Он отступил в сторону, будто открывая путь передо мной, а на самом деле сохраняя между нами прежнюю дистанцию в несколько шагов.
Не подпустит.
Но я сделал попытку.
Я пошел на него.
Он тотчас выхватил из-под куртки свой «макаров», клацнул затвором и произнес давным-давно затверженное:
– Стоять! Милиция!
Все-таки он мент, конечно. Но одновременно и бандит, вспомнилась мне фраза Платона Порфирьевича Гуликова.
Никита обошелся без этих картинных стоек – когда ноги как можно шире, пистолет в вытянутых руках, нацелен прямо в лоб, – он спокойно стоял передо мной, держа пистолет в опущенной руке, но в этом спокойствии я угадал холодную решимость убить меня. Сделай я еще хоть шаг, и он придет в движение. Если решит все сделать по уставу, тогда первый выстрел будет в воздух. А если он не собирается документально оформлять факт применения оружия, тогда он шлепнет меня без всяких церемоний, первым же выстрелом.
– Что такое? – спросил я у него. – Ты с ума сошел?
– Стойте спокойно, Евгений Иванович, – посоветовал Никита. – Так будет лучше.
Он так говорил, как будто был мне лучшим другом и не желал мне зла.
А далеко у него за спиной тем временем появился Тропинин. Он ковылял в нашу сторону, и я только теперь понял, что Никита наверняка сообщил Тропинину о том, что я здесь появился, и задачей этого парнишки с пистолетом было не убить меня, а задержать, не дать возможности мне скрыться, и покуда мы с ним здесь точили лясы, Тропинин успел сюда примчаться.
Никита пока еще Тропинина не видел, и у меня оставалась минута или даже меньше на то, чтобы попробовать вырваться из этой западни.
– Уж лучше тогда пойдем в машину, – сказал я примирительно Никите. – Ты не против?
Я старательно демонстрировал ему, что буду делать только то, что будет им одобрено.
Но теперь он колебался. Когда он меня заманивал в машину и мы оба еще делали вид, что ничего серьезного не происходит, сомнений у него не было. А теперь, когда сброшены маски, ему уже все видится иначе.
– Здесь открытое место, – сказал я. – Так и будем стоять с тобой, как два дурака?
Скоро люди тут появятся, он и сам это понимал.
И он задумался.
А Тропинин был все ближе.
Но Никита все еще его не видел.
– Пойдем? – предложил я и качнул рукой, указывая направление.
Платформа была приподнята над землей не меньше чем на полтора метра, и спуститься с нее можно было по лестнице метрах в тридцати от нас, но я не хотел идти до лестницы, а хотел прыгнуть с платформы, потому что в таком случае и Никита будет прыгать тоже, а в прыжке какой же из него боец? Тут внимание его будет рассеяно, тут ему уже из своего пистолетика пулять не так сподручно.
Я сделал осторожный шаг к краю платформы и снова спросил:
– Пойдем?
Никита не возражал. Пистолет держал в опущенной руке.
– Я первый? – спросил я, уже видя, как близко этот чертов Тропинин.
Никита промолчал.
Я прыгнул.
– Никита! – раздался голос Тропинина.
Никита заполошенно оглянулся на крик.
Я бросился прочь от платформы.
– Стой! – крикнул мне вслед Никита. – Стреляю!
Этот крик только добавил мне энтузиазма, и я припустил так, будто впереди меня ждала как минимум золотая олимпийская медаль. Только это был фальстарт. И попытку мне не засчитали. Из кустов навстречу мне внезапно шагнул вихрастый опер Миша, и я ни удивиться его ненужному появлению не успел, ни испугаться, потому как буквально налетел на его кирпичеобразный кулак и кувыркнулся в траву, ничего не видя из-за залившей мои глаза крови. В следующее мгновение оказавшийся нестерпимо тяжелым Миша оседлал меня, вывернул мне больно руки и тренированно защелкнул на моих запястьях наручники.
После этого он у меня спросил:
– Может быть, вам надо вызвать вашего адвоката?
Издевался, гад.
* * *Втроем они заволокли меня в кусты и бросили в траву лицом. Я слышал, как Никита сказал Тропинину с сочувствием в голосе:
– Ого, как он вас, Александр Борисович!
– Стулом меня дубасил, сволочь, – сообщил Тропинин. – Я, главное, не ожидал такого костоломства. Кто он такой, да? Фраерок из телевизора. Разве ждешь, что он как Рэмбо будет молотить?
Вспомнив о былых обидах, он подошел и врезал мне ногой по ребрам. Я взвыл. Ему понравилось, и он еще поупражнялся. Было очень больно.
– Наталью нашли? – спросил Никита.
– Нет.
– Куда же он ее подевал? – удивился Никита.
Он наклонился надо мной.
– Евгений Иванович! Наталья вам зачем?
Я только скрипнул зубами в ответ. Никита тяжело вздохнул, но бить не стал.
– Что делать будем? – спросил он у Тропинина.
– Сейчас определимся, – ответил тот. – Электричка – когда?
– Через пятьдесят минут примерно, – повторил мое вранье Никита.
– Пятьдесят – это хорошо, – оценил Тропинин.
Здесь долго еще никто не появится, и время, следовательно, есть.
– Ты присмотри за ним, – сказал Тропинин. – А мы с Михаилом пока определимся, что к чему.
Они вдвоем с вихрастым Мишей отошли в сторонку, но встали так, чтобы нас с Никитой видеть.
– Они же тебя убьют, дурачок, – сказал я Никите. – Им с тобой делиться смысла нет.
Это я от отчаяния так заголосил. Я в наручниках, их трое, и вокруг никого, так что у меня нет шансов. Разве что попробовать столкнуть их лбами. Даже не столкнуть, а посеять зерна сомнения. Бессмысленно и безнадежно, конечно, но очень уж жить хочется. До последнего цепляешься. Но я Никиту не пронял. Он вообще никак не отреагировал на мои слова.
– Посмотри на них! – продолжал я обрабатывать Никиту. – Они же прикидывают, что с тобою делать. Какие у них тайны от тебя могут быть?
Никита на меня посмотрел так, что казалось: еще немного – и он ответит мне презрительным плевком. Ну почему я у этого сосунка вызывал столь стойкую неприязнь? Только потому, что встал на их пути? В общем, можно допустить. Когда ты вроде бы держал в руках миллион долларов и вдруг кто-то тебя таких деньжищ лишил – тут ненависть вскипит такая, что мало не покажется. Я бы тоже сердился, а как же!
– А Наталья у меня, – сказал я. – И черта лысого вы до нее доберетесь. Проворонили вы ее. Лопухнулись. Но если хочешь, мы с тобой можем договориться. Только ты и я. Без них, – я указал глазами на совещающуюся в отдалении парочку. – Ты меня от этих гестаповцев избавишь, а я тебе помогу денег заработать.
– Заработать – как? – без заинтересованности осведомился Никита.
– Наталья! – сказал я. – У нее ведь деньги! Она наследница, ты ведь в курсе…
– Вот я не пойму, – сказал Никита, хмурясь. – Вы это все всерьез? Или прикалываетесь просто?
– Всерьез, конечно.
– Хотите на Наталье денег заработать?
– Ну да! – не стал я разубеждать Никиту. – А ты не хочешь разве? Я просто проворнее вас оказался, а так нам с вами об одном и том же мечтается, согласись.
– Я никогда не думал, – сказал Никита, – что вы такой.
– Да ладно тебе! – ответил я высокомерно, хотя и лежал на земле, почти целуя подошвы Никиткиных ботинок. – Все люди, и все кушать хочут. Так ты как? – спросил я тоном змея-искусителя.
Его не впечатлило. Не хотел он мне помочь.
Тут я обнаружил, что с нашей шушукающейся парочкой что-то произошло. Взволновались они. Впечатление было такое, будто их что-то растревожило.
Я повернул голову и в просвете между кустами увидел платформу, откуда я совсем недавно пытался уехать электричкой, и людей на той платформе.
Тропинин и Михаил подошли к нам, и майор с озабоченным видом сказал Никите:
– Значит, сделаем так. Ты сейчас по-быстрому смотаешься в Воронцово, там Коля, он все знает, он тебе расскажет. А мы этого красавца сдадим местным, потому что нам с ним возиться некогда.
При этих словах Тропинин стрельнул взглядом в направлении платформы, и я понял окончательно, отчего это он так разволновался. Он не ожидал столь скорого прихода электрички и думал до недавних пор, что у него в запасе море времени, ведь Никита сказал ему про пятьдесят минут. А сейчас по всем признакам выходило, что они ошиблись и электричка вот-вот появится.
– Хорошо, – сказал Никита. – Я поехал.
Они меня под электричку бросят, догадался я. Несчастный случай. Не повезло, мол, бедолаге. Но я бедолагой быть не хотел.
– Я Коле позвоню, – сказал Тропинин Никите.
А почему они его выпроваживают? Чем он тут им может помешать?
– Давай-давай! – поторопил Никиту Тропинин.
Они не говорят ему всего? Он не в курсе?
– А может, пускай они сами сюда приедут, Александр Борисович? – произнес в сомнении Никита. – Позвоним в райотдел, они пришлют машину…
