Джеффри Дивер - Грань
— Вероятно, отчасти ты прав.
— А теперь возьмем оружие. Оно всегда было эффективно. С самого начала. — От волнения у него прорезался легкий, кажется южный, акцент.
Эффективно…
— Невозможно было иметь меч, который сломался бы при первом соприкосновении с другим клинком. И не существовало мушкетов, которые взрывались бы в руках стрелявших, — люди, занимавшиеся их изготовлением, не допускали ошибок. Они не могли позволить себе такой роскоши, как просчет. Вот почему из ружей, сделанных двести лет назад, все еще можно стрелять, и многие из них по меткости черта с два уступят нынешним.
— Естественный отбор.
— Оружейный дарвинизм, — подхватил Поуг.
Занятно было слышать подобные умствования от человека, который, быть может, и не был сам секретным наемным убийцей на службе у правительства, но получал деньги за то, что создавал им условия для работы и защищал.
Мы умолкли, но не потому, что исчерпали предмет для беседы. Из дома, хромая, вышел Райан Кесслер и направился к нам походкой медведя, только что вышедшего из зимней спячки.
— Есть новости? — спросил коп, глядя на «убежище».
— Пока ничего.
Наступила тишина. Райан стоял, засунув руки в карманы, и смотрел в землю сильно покрасневшими глазами.
— Как там Мари?
— Ничего, держится молодцом.
Мы снова немного помолчали.
Потом вдруг с резким щелчком разблокировалась дверь «убежища». Райан заметно вздрогнул от неожиданности. Мы с Поугом и бровью не повели.
— Дело сделано, — сказала появившаяся на пороге Джоанн. — Я знаю, где Аманда.
И, не вымолвив больше ни слова, первой пошла в сторону дома, на ходу вытирая влажными салфетками кровь со своих рук.
59
В теории игр есть интересная концепция наказания партнера-оппонента «игрой вразнос».
Она проявляется в так называемых интерактивных играх — то есть таких, где одни и те же противники играют в одну и ту же игру снова и снова. Постепенно игроки приноравливаются к такой стратегии, которая приносит наибольшую пользу им обоим, хотя каждый в отдельности мог бы извлечь большую выгоду, играя иначе. Например, в той же «Дилемме заключенного» они осознают, что наилучший выход для обоих — отказ от признания вины.
Но случается и так, что игрок А отступает от выработанного принципа, ломает сложившийся стереотип и сознается, получая тем самым свободу, тогда как заключенного Б приговаривают к значительно более долгому сроку в тюрьме.
Игрок Б после этого как раз и «идет вразнос», отказываясь вообще от всякого сотрудничества, то есть от участия в игре.
Иными словами, стоит одному из участников игры рискнуть разок отступить от выработанных совместно правил, как его оппонент уже из принципа начинает все время играть не по правилам, жестко отстаивая только собственные интересы.
Конечно, в смертельной игре, которую я вел с Генри Лавингом, ни о каком сотрудничестве не было и речи, но к ней тем не менее вполне применима та же теория. Похитив девочку-подростка, чтобы под пытками выведать у нее некую информацию, с моей точки зрения, Лавинг переступил черту.
И теперь я имел право «пойти вразнос».
В конкретных обстоятельствах это означало отдать подручного Лавинга в полное распоряжение Джоанн Кесслер или, вернее, ее зловещего «второго я» — Лили Хоторн, чтобы заставить Макколла заговорить. Любой ценой. Я и сам умею неплохо допрашивать, но, чтобы расколоть человека, панически боявшегося Генри Лавинга, у меня ушло бы слишком много времени.
Здесь нужен был человек, которого Макколл испугался бы еще сильнее.
Вот из чего проистекал мой деликатный намек, сделанный в гостиной дома двадцать минут назад. Мои эвфемизмы, от которых у меня самого стыла кровь в жилах, она поняла мгновенно. Это я прочитал в ее глазах.
«Воззвать к его разуму?
Да, с точки зрения женщины, заменившей Аманде мать».
Мы вдвоем отправились к «убежищу». Макколл был по-прежнему накрепко прикручен к креслу. Охваченный страхом, он тем не менее был полон решимости не предавать Лавинга. Когда же я жестом приказал Ахмаду покинуть помещение, Макколл рассмеялся, чтобы скрыть тревогу:
— Ты на меня смотришь, Корт, как колдун вуду. Что это означает?
Между тем Джоанн Кесслер не просто смотрела на него. Она его изучала.
— Почему вы оба молчите? — У него перехватило дыхание.
Атмосфера угрозы, повисшая в воздухе, живо напомнила мне о том, какое впечатление не так давно произвела на Загаева наша Берт Санторо.
Только теперь все было всерьез.
Джоанн кивнула мне. Я подошел к встроенной в стену панели управления, вставил ключ и нажал на несколько кнопок. Потом сказал ей:
— Никакой связи ни снаружи, ни изнутри. Видео отключено. Вы невидимка.
— Послушайте, Джоанн, — начиная паниковать, заговорил Макколл, — я бы рад вам помочь, но не могу, уж извините. И хотел бы, но не в состоянии. Я очень вам сочувствую, поверьте. И если бы у меня оставалась хоть какая-то возможность…
Она не обращала на него никакого внимания. Повернувшись ко мне, спросила:
— Инструменты здесь есть?
— Под раковиной. Но ничего необычного.
— А мне ничего необычного и не нужно. — С этими словами она закрыла за мной дверь.
У этого домика была еще одна особенность. Архитекторы сделали его совершенно звуконепроницаемым. Главным образом для того, чтобы укрывшиеся внутри люди не слышали снаружи угроз и требований немедленно выйти из «убежища».
Недостаток же становился естественным продолжением достоинства — никакие крики о помощи изнутри до внешнего мира не донеслись бы.
Ночь уже сгустилась окончательно, когда мы все собрались на внешней террасе конспиративного дома. Джоанн казалась взволнованной не больше, чем покупательница, только что посетившая рождественскую распродажу в торговом центре и с боем взявшая в толпе других охотниц на скидки лучшую из вещей нужного размера и цвета.
— Они отвезли ее на заброшенную военную базу на шоссе номер 15 рядом с Лисбургом, что в полутора километрах южнее Оатлэндс, — сообщила она мне.
Я хорошо знаю Оатлэндс. Там проводят праздники в стиле Ренессанса и выставки собак. Мы с Пегги однажды возили туда наших мальчишек.
— База расположена в ста метрах от автотрассы. Туда ведет не обозначенный на картах проселок. Помещение уходит в глубь склона холма. Это своего рода бункер. Макколл действительно не знает, что им от Аманды нужно. Секрет даже для него. Если бы знал, сказал бы мне непременно.
Джоанн почему-то говорила очень громко. Потом поняла, в чем дело, и вынула из ушей сделанные из плотной ваты затычки.
— Лавинг приедет туда уже очень скоро, а примерно через час там же ожидаются либо сам заказчик, либо приближенные к нему люди.
— И вы не узнали ничего о том, зачем им понадобилась именно Аманда?
— Увы. Он только сказал, что найти и похитить Аманду было задачей несложной. С этим справился бы кто угодно. — Потом Джоанн добавила недрогнувшим голосом: — Лавинга им пришлось нанять только потому, что никто другой не согласился бы пытать школьницу, если бы дошло до этого.
Райан только тихо охнул. Мне бросилось в глаза, что Джоанн и ее муж старались не смотреть друг на друга с тех пор, как она вышла из «укрытия». Но он заглянул внутрь, чтобы посмотреть на результаты ее «работы». Весь пол был покрыт пятнами крови. На его лице после этого появилось выражение, не слишком характерное для офицера полиции.
— Те трое, что захватили Аманду, — обычные наемники, — продолжала Джоанн. — Они могут работать на заказчика или их нанял Лавинг — этого Макколл не знает. Только заказчику известно, какую именно информацию они должны получить. Даже Лавинг пока в неведении.
— Лавинг ждет приезда туда Макколла? — спросил я.
— Нет. Ему было велено оставаться с нами под своим прикрытием.
В этом нам повезло. Если бы он получил приказ, к примеру, выходить на связь каждые пятнадцать минут, у нас возникли бы серьезные тактические проблемы.
Однако следующий ход был теперь за нами.
Какую стратегию избрать лучше всего?
Камень, ножницы или бумага?
Джоанн обратилась к Поугу:
— Можем задействовать группу «Джи»?
Я никогда о них не слышал, но кто это такие, нетрудно было догадаться.
— Займет от двух до трех часов, — ответил ей коллега. — В этих краях мы работаем теперь мало. В основном в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе.
Я посмотрел на Поуга:
— Значит, ты и я?
— Думаю, да, — ответил он и бросил на Джоанн такой взгляд, что я мгновенно понял: даже если они не были напарниками в разборке с пакистанской парой в той продуктовой лавке, в прошлом их определенно что-то связывало.
— Я тоже пойду с вами! — раздался вдруг решительный возглас.
