Юлия Латынина - Охота на изюбря
— У меня в городе все учителя получают зарплаты. У меня деньги в банке застряли, в «Роскреде», так от этого никто зарплаты не задержал. Пенсионерам 500 рублей добавки выплатили. Две школы новых построили. Детский сад.
— Но в области учителя не получают денег. А если бы ты платил деньгами, а не трубами, они бы их получили.
— Если бы я платил деньгами, Ирокез получал бы в свой фонд в двадцать раз больше денег. Если я не могу не платить в фонд газификации области, я хочу хотя бы минимизировать траты. У меня сил нет воевать со всеми.
Ирина помолчала.
— Ты очень хороший спорщик, Слава, — сказала она наконец, — но мне не кажется, что ты прав.
— Иными словами, я вру. И в чем же? Ирина задумалась.
— Скажи, а в этот фонд газификации все платят в двадцать раз дешевле?
— Видишь ли, солнышко, кто сколько платит Ирокезу, зависит от веса в обществе. АМК платит в двадцать раз дешевле. Ахтарский трубопрокатный платит в два раза дешевле. А какое-нибудь кафе «Ласточка» платит деньгами и не чирикает. Понимаешь, вся прелесть системы неплатежей в том, что сумма, которую ты платишь, зависит от твоего статуса. Если ты АМК — ты платишь копейку там, где кафе «Ласточка» платит рубль.
Ирина прыснула.
— Что тут смешного? — спросил недовольно Извольский.
— Так. Был один средневековый экономист, Генрих Лангенштейн. Так он считал, что цена, которую ты платишь за вещь, должна зависеть от твоего ранга.
— Ну вот видишь, солнышко. Мы построили вполне средневековую экономику. Извини, но я не могу бороться с общественно-политической формацией. Я не революционер. Я директор.
— Ты не директор, — сказала Ирина. — Ты — князь города Ахтарска. А князья… — Ирина помолчала, собираясь с духом, а потом внезапно спросила:
— Скажи, а кто заведовал в гостинице проститутками? Черяга?
— Что?! — Извольский искренне удивился. — Ты вообще откуда это знаешь? Ирина ужасно смутилась.
— Ты понимаешь, — сказала она, — я как-то вышла в сад погулять… Ну, еще в первый день, меня никто не знал. Я возвращаюсь, а в холле новый охранник сидит. Смотрит на меня таким масляным глазом и спрашивает: «А вы, собственно, девушка, к кому?». Я оглянулась, а ему регистраторша отчаянно машет… Я тогда ничего не поняла, только потом сообразила…
Ирина запнулась. Что в гостиницу ходят проститутки, она сообразила только утром первого января, заглянув в номер Черяги.
— Как охранника звали? — недовольным голосом спросил Извольский.
— Да господи, при чем тут это… Ими Денис заведовал, да?
— Разумеется, нет. Это не его уровень.
— А чей?
Извольский ответил вопросом на вопрос:
— А тебе Денис нравится?
— Нет.
— Но он тебе нравился, не так ли?
— Да.
Ирина произнесла это с легким смущением.
— Отчего же?
— Не знаю. Он… он мне как-то казался совсем другим. Не таким жестоким. Этот банкир прав, он… просто топчет людей. Он — он предан тебе, но разве ты не можешь ему приказать быть… сдержаннее, что ли?
— И он из-за этого тебе разонравился? Ирина кивнула. Головка ее ткнулась под мышку Извольского, директор погладил ее. Если бы Ирина в этот момент подняла голову, она бы, наверное, очень удивилась выражению лица Извольского. На нем бродила довольная и очень жестокая улыбка.
На следующий день после разговора, состоявшегося между Денисом Черягой и губернатором области, начальник службы безопасности банка «Ивеко» Иннокентий Лучков и его старый соратник, вор в законе Коваль, встретились на двенадцатом этаже «Ивеко» в кабинете Лучкова.
Повод для встречи был совершенно законный: крупная подведомственная Ковалю фирма не могла получить в банке деньги, и Коваль вызвался решить вопрос за половину причитающейся к погашению суммы.
Вопрос относительно фирмы был быстро урегулирован, — Лучков согласился выплатить фирме 50% от зависших средств, а остальное поделить между банком и группировкой, а после этого Коваль вытащил из кармана влиятельную газету со статьей, посвященной истории с акциями Ахтарского металлургического комбината. Статья, как само собой разумеющуюся, упоминала вот уже полмесяца находящуюся в обращении версию о том, что купила пропавшие акции АМК долголаптевская ОПГ.
— Читал? — сказал Коваль, кивая на статью.
— Читал, — пожал плечами Лучков, — чего только, понимаешь, не набрешут…
— Что ты им рассказал, то и набрехали. Лучков очень натурально удивился.
— С чего ты взял?
— Не прикидывайся. Твоя работа. Хвосты рубишь?
Лучков скрестил пальцы домиком, снова их развел.
— Журналист, — сказал он, — что собака, где какую кость выроет, ту и тащит в нору… Какая разница, чего они там наплели?
— Разница такая, что меня уважаемые люди спрашивают: где акции и какие у тебя завязки с «Ивеко»?
— А ты скажи уважаемым людям, что, мол, помог банку, и не за так, а за восемнадцать лимонов зелеными…
Коваль ткнул газетой в направлении Лучкова.
— Вот что, Кеша — ты сам себя через хрен кинул. Ты меня этими статьями в дурацкое положение поставил. Люди приходят и говорят: «Слушай, менты только и думают, как найти предлог, чтоб затянуть гайки потуже. И ты им даешь такой предлог — ты кидаешь сибирский заводище». Я говорю им — я этого не делал, а они смеются и говорят: «Кредит ты брал? Ты. Или ты на своем костре для чужих людей куропатку жарил? Это не похоже на тебя. Коваль. Либо ты заныкал бабки, либо ты почему-то ходишь на цырлах перед „Ивеко“. Ты что — министр экономики, чтобы на цырлах перед ними ходить?» Кое-кто начал вспоминать об измайловских и золотодобыче.
— Ты меня на понт не бери, — сказал Лучков, — ты сам кучу косяков упорол. Что Заславского — я в землю зарыл? Кто от ахтарского СОБРа не смог уберечься? Если бы твой Лось себя аккуратней вел, так и не было бы ничего стремного…
— Э нет! Что значит — аккуратней? Лось не сам придумал выкуп просить! Это твои слова были — «Когда кредит пропадет, они сразу на вас должны подумать». По твоей милости из Шуркиной дачи помойку сделали! А ты еще понты гнешь и делаешь вид, что мы не при чем! Мы свою часть отработали: у нас было все чисто. А ты свою завалил. Я тебе русским языком предлагал — забашляй Лося, он сам Сляба уберет и все гладко сделает. А ты три копейки решил сэкономить, лбов каких-то со стороны нанял. Сляб живой и на полстраны воняет…
— Лбы мои, — сказал Лучков, — президентов кончали, это чудо, что Сляб в живых остался. И нечего на меня свои проблемы вешать.
— Это не мои проблемы, а твои проблемы. Если я хочу быть чистым перед братвой, то я имею двадцать процентов АМК. А если ты меня посылаешь, то к тебе приходят Измайловские и делают предъяву за прошлогодние разборки, ясно?
Лучков поджал губы. Сейчас, когда под предлогом кризиса банк хронически не проводил платежи и не отдавал денег клиентам, потеря долголаптевских — глубоко законспирированного силового крыла банка — была непозволительной роскошью.
— Двадцать процентов — это слишком много.
— Почему? У тебя остается контрольный пакет.
— Губернатор области просит за поддержку двадцать. Двадцать плюс двадцать — этак нам скоро на чай не останется.
— Я думаю, — сказал Коваль, — мы найдем с губернатором общий язык. У нас в Сунже неплохие завязки.
— Ты можешь забирать этот кусок у губернатора, — кивнул Лучков, — но учти, что сейчас эти акции принадлежат хрен знает кому. И если ты хочешь их получить, то тебе придется сильно постараться.
Число претендентов на руку и сердце Ахтарского металлургического комбината стремительно росло.
Денис Черяга вернулся в Ахтарск 16 января, через два дня после разговора с Извольским. Полдня он провел в Москве, и другие полдня — в Женеве, а остальное время съели перелеты.
День и.о, гендиректора проработал спокойно, а к вечеру ему позвонили из приемной губернатора. Господин Дубнов интересовался «реакций Вячеслава Ар-кадьича на мое предложение».
— Реакция Вячеслава Аркадьевича была отрицательная, — вежливо сказал Денис.
— Ну-ну, — ответствовал губернатор и повесил трубку.
На следующее утро в заводоуправление пожаловала налоговая полиция из области. Ребятки подъехали к десяти утра, на инкассаторском броневичке, видимо предназначенном для перевозки изъятых документов, и в сопровождении трех джипов, набитых людьми из группы силовой поддержки, в черных масках, пятнистых камуфляжах и с автоматами.
Ребятки в камуфляже предъявили все причитающиеся в таком случае ордера, и часть их осталась разбираться с вооруженной охраной заводоуправления на предмет законности имевшегося у охраны оружия. Все оружие оказалось законным, даже «зиг зауэр» Вити Камаза, но это не помешало ребяткам из группы силовой поддержки загнать секьюрити в одну из комнат и положить там лицом на пол.
— Ребятки, вы поосторожней, — порекомендовал им Витя Камаз, — вы же не на бандитскую хату наехали, а на меткомбинат. Я же все-таки замначальника в ментовке.
