Александр Брукман - Сибирский триллер Том 3 Осеннее рондо
Лариса постаралась переключиться на другие мысли, но школьные воспоминания нахлынули на неё. Штирлиц напоминал всем Вячеслава Тихонова в фильме "Последний понедельник", поэтому его так и прозвали. В восьмом классе она была тайно влюблена в него, но знала об этом только Ленка, которая относилась к Штирлицу равнодушно. И это правильно — не могут же они любить одного и того же человека! Штирлиц был её второй любовью, потому что впервые она влюбилась в Андрюшку Овсянникова. Но быстро в нём разочаровалась, потому что поняла, как заблуждается на его счет.
Между тем, весь класс знал, что Штирлиц влюблен в учительницу по кличке Валентность, преподававшую химию. Но та была замужем и не отвечала на его чувства. Лариса была готова поступиться своим чувствами к нему, лишь бы он был счастлив, и не могла простить Валентности равнодушия к объекту своей любви. Однажды она нагрубила химичке и та сделала запись в дневнике красными чернилами. В детдоме воспитательница регулярно просматривала их с Ленкой дневники, потому что они были у неё на особом контроле и, увидев запись, сразу же помчалась докладывать директорше. Та лишила Ларису похода в кино и запретила неделю смотреть телевизор в красном уголке.
Ленка сильно обиделась за подругу и на следующий день, раздобыв где — то кусочек сала, натерла им доску перед уроком химии. Урок был сорван и Валентность, чуть не плача, требовала у класса признаться, кто сделал эту пакость. Но в стране с такими славными традициями партизанского движения глупо требовать от школьников выдать своего товарища — подпольщики всегда молчат до последнего вздоха.
— Разрешите мне сказать? — вдруг решительно подняла руку Ленка и химичка с надеждой посмотрела на неё.
— Говори Виноградова!
— На перемене, когда все вышли, в класс заходили завуч и завхоз. Завхоз принесла мел и новую тряпку, а что делала в классе завуч я не знаю. Но уверена, это не они натерли доску.
— Что за глупости! Как только могла тебе придти мысль о том, что они могли такое сделать? — возмутилась Валентность.
— Вот я и говорю, что тоже сомневаюсь. Не могли они натереть доску салом. Но кроме них, кажется, никто не заходил в класс. Разрешите мне выйти. Я найду учителя по труду и попрошу у него немного бензина. Ведь мы же знаем из вашего предмета, что бензин хорошо растворяет жир.
— Правильно, Виноградова, давай действуй! — обрадовалась учительница Ленкиной инициативе, но бензина в школе не нашлось.
Тогда она вышла на улицу, остановила какую — то машину и попросила смочить тряпку бензином. За проявленное рвение и находчивость в устранении последствий чьего — то хулиганства, химичка поставила Ленке пятерку, но всё равно продолжала игнорировать чувства учителя истории.
Лариса улыбнулась, вспомнив этот случай. Какие они были глупые в восьмом классе! Когда закончили школу и детдом провожал своих воспитанников на свободу, старшая воспитательница призналась им с Ленкой на выпускном вечере:
— Девочки, я много лет работаю с детьми, но больших стерв, чем вы, ещё не встречала!
— Мы всегда и во всём стремились подражать вам, дорогая Вера Андреевна. И рады, что у нас получилась! — моментально отреагировала Ленка и, глядя на физиономию старшей воспитательницы невозможно было не расхохотаться. Подружка всегда отличалась быстротой реакции и находчивостью!
Неожиданно вспомнился первый класс. Школа была особая, с английским уклоном и Лидии Афанасьевне стоило больших трудов устроить их в неё. В классе они были одни воспитанницы детского дома, потому что в школу принимали, в основном, детей "благополучных" родителей.
Обычно перед праздниками родительский комитет класса собирал деньги на подарок учителям и только с них — с неё и с Ленки, никто ничего не собирал: понимали, что деддом за них платить не будет. А перед майскими праздниками они вдруг услышали, как мать одноклассника негромко объясняет сынуле, что он должен хорошо спрятать деньги, а то в их классе есть две девочки — дедомовки, которые могут их украсть.
— Положи в ранец под пенал и как только мама Костика появится, сразу же отдай ей, — инструктировала она его.
На следующий день в баночке из — под детского питания они принесли в школу отбеливатель с хлором и на перемене, улучшив момент, вылили в ранец этому мальчику. Учительница подозревала их в содеянном, но доказательств не было. Мальчику купили новый ранец и дней через десять они принесли в школу жидкий битум. После истории с отбеливателем их часто проверяли при входе в школу, поэтому они пришли на полчаса раньше и оставили баночку в классе в шкафу. Битум они присмотрели ещё раньше — им заливали ремонтируемый участок дороги недалеко от кинотеатра, мимо которого они ходили в школу.
Оставив баночку в классе, выпрыгнули во двор из окна туалета на первом этаже и вновь зашли в школу за пять минут до звонка. На дверях стояла завуч школы — она проверяла у всех белые воротнички и ногти. У них проверила еще и ранцы, которые они с готовностью открыли, доверчиво глядя на неё невинными глазами.
— Хорошо, девочки, идите в класс, только старайтесь приходить в школу пораньше, чтобы не прибегать перед самым звонком, — сказала завуч и они, взявшись за руки, как и положено хорошим девочкам, пошли в класс под её пристальным взглядом.
На большой перемене они вылили содержимое баночки в ранец ученика и побежали в школьный буфет. Денег им никогда не давали и свои яблоки и бутерброды они обычно жевали на школьном дворе. Но сейчас посчитали важным, чтобы одноклассники подтвердили, что на перемене они находились в буфете.
В буфете так вкусно пахло только что испеченными пирожками с повидлом, что у них текли слюни. Но, жуя свои яблоки, упорно делали вид, что пирожки их не волнуют. По окончанию перемены, вбежали в класс одновременно с несколькими одноклассниками и увидели злое лицо учительницы.
— Марш не место! — приказала она и нервно заходила вдоль доски. — Всем сидеть тихо!
В класс вошли завуч и директор школы.
— Дети, кто — то из вас налил в ранец вашего товарища жидкий битум, — со злостью сказала завуч. — Тот, кто это сделал, пусть встанет и признается Или, если кто — то что — то видел, пусть сообщит.
Все молчали, а мальчик, чей ранец был безвозвратно загублен, всхлипывал, размазывая сопли по щекам.
— Павлик Морозов нашел в себе смелость рассказать о преступлении своего отца. Его убили, когда мальчику было всего двенадцать лет. А вам — то чего бояться? — обратилась к классу директор и Ленка подняла руку.
— Говори, Виноградова, — сразу же откликнулась завуч младших классов. — Я знаю, что это не вы с Абрикосовой. Я утром проверяла ваши ранцы. Может ты знаешь, кто это сделал?
— Нет, я не видела, кто это сделал. И не хочу, чтобы меня убили, как Павлика Морозова. Я действительно ничего не знаю. Мы с Ларой находились все время в буфете, — произнесла Ленка дрожащим голосом и директор начала её успокаивать:
— Никто никого не собирается убивать. Я просто привела в пример Павлика Морозова, чтобы показать, какой он был бесстрашный. А вам в наше время вообще нечего бояться. Садись, Виноградова. Так что, кто — то видел что — нибудь?
Лариса смотрела в иллюминатор на белые горы облаков далеко внизу и улыбалась, вспоминая школьные годы. Она не помнила, как зовут того мальчика, потому что родители срочно перевели его в другую школу. Но через год одна из одноклассниц вдруг напомнила им это случай.
— Я видела, что вы пришли в школу раньше всех, а потом опять заходили. И видела, как вы на переменке выскочили из класса и побежали в буфет. Уверена, что это вы налили битум.
— Почему же ты не рассказала об этом, когда опрашивали класс?
— Потому что я не Павлик Морозов, — ответила девочка.
Её звали Оксана. Она была дочь морского офицера, переведенного сюда с Черноморского флота. Они дружили с нею до пятого класса, но потом её отца перевели в Ленинград и семья уехала. Больше у них в школе не было друзей, они всегда были только вдвоем. И вот сейчас она летит на встречу со своей самой близкой, дорогой, единственной и любимой подружкой, с которой ещё никогда не расставалась так надолго.
В международном аэропорту Стамбула имени Ататюрка было шумно, хотя и не так, как обычно на восточном базаре. Люди громко говорили и бурно жестикулировали. Один турок чуть не угодил Ларисе в глаз рукой, когда, отчаянно жестикулируя, что — то объяснял собеседнику. Она успела отшатнуться и быстро прошла к выходу, осматриваясь вокруг. Её обещали встретить, но никто не подходил. И только когда она вышла и направилась к такси, её остановил человек, совершенно не похожий на турка.
— Мисс Лола Керби? — спросил он по — английски с каким — то акцентом, и она поняла, что за ней, очевидно, следили издали. Зачем следили, непонятно. С целью выявить её тайные контакты?
