Олег Алякринский - Клятва на верность
Ангел задумчиво посмотрел на Варяга. Тот был недоволен, сердит. Опустившись на скамейку рядом с Ангелом, едва процедил сквозь зубы: «Ну чего звал? Опять какая-нибудь чепуха?» Ангел не отреагировал на недовольный тон смотрящего. Знал, что на того время от времени накатывают перемены настроения, на которые обращать внимание не стоит. Он продолжал смотреть на Варяга, пока тот вновь не заговорил:
— Ну так что там у тебя. Выкладывай. У меня и без тебя много дел.
— Ты когда был в Генуе, — начал осторожно Ангел, — кого ты там пришил? Помнишь, ты мне рассказывал о каком-то киллере, которого на тебя вроде как наслал старик Валаччини.
— Ну было, — пожал плечами Владислав. — Ночью пытался меня достать, но я оказался проворнее. А чего ты об этом вспомнил?
— Ты хоть его разглядел?
— Да там сразу работяги подвалили, я и деру дал, не до того было. Я даже не уверен, что кончил его. А что?
— А то, что это был Сержант.
— Да быть того не может! — Варяг даже привстал со скамейки, резко развернулся к Ангелу и — снова отвернулся.
А тот следил, как изменяется лицо смотрящего по мере того, как смысл сообщения доходил до его сознания. За годы их совместной деятельности оба хорошо узнали друг друга, так что Ангел с удовлетворением отметил: сейчас недоверчивое недоумение Варяга сменится задумчивостью, затем ей на смену придет решимость, черты лица затвердеют и тут же — вновь смягчатся, после того как Варяг быстро примет решение…
Все так и произошло. Варяг вновь повернулся к Ангелу.
— Рассказывай все, что знаешь.
— Я знаю лишь то, что старик Валаччини умудрился ликвидировать людей Сержанта… Ребята после успешного устранения семерых донов расслабились, и их мочканули… Остался один Сержант. Там между ним и Валаччини что-то произошло… Не знаю точно что, но Юрьев вроде как попал к нему под колпак…
Варяг снова задумался.
— Скажи, Ангел, помнишь, я тебе говорил про брата Юрьева… Он просил нас помочь его отыскать и посодействовать в освобождении. Тот вроде как парился на зоне.
— Точно! Я как раз хотел тебе сказать… Нашли мы этого Романа Юрьева… Хотя он уже не Юрьев, а Степанов. Видать, в честь старшего братана псевдоним взял. Сидит в Мордовии. ИТК 168 дробь 6. Строгий режим. Десятка за разбой. Восемь отсидел…
Варяг записал что-то в свой органайзер.
— Ясно, ну что ж, я этим займусь. Через Артамонова. Этот Роман Юрьев, он же Степанов, может нам теперь очень даже пригодиться…
— Каким образом? — не понял Ангел.
— Мы ведь обещали Сержанту… — Владислав осекся: видно, не хотел пока раскрывать свой замысел. — А с чего это ты решил, что там на набережной был именно Сержант?
— А мой человек, который за тобой неотлучно следовал, видел, как того мужика, что ты подстрелил, увезли на «скорой» в больницу. Ты улетел, а он остался. И не поленился навести справки о ночной стрельбе на набережной.
— И что? — заинтересовался Владислав.
— А то, что он выяснил, в какую больницу тогда увезли раненого. А там уж он спокойно узнал, что это был синьор Юрьев. К синьору Юрьеву, между прочим, на следующий же день приехали люди Валаччини — тоже, видать, о его здоровье беспокоились.
— Ну и с чего он вздумал перебежать к Валаччини? В штаны наклал, когда всех его людей помочили?
— Бабки. Большие бабки, Варяг! — поморщился Ангел.
— Нет, плохо верится, — покачал головой Варяг. — У Сержанта серьезная репутация… Киллеры его масштаба не будут так легко продаваться и кидать своих заказчиком — кто же ему после этого будет доверять? Нет, не верится. Тут не бабки — тут что-то еще.
— Так или иначе, но наш друг Сержант попал в больницу, там его подштопали, и теперь мы точно знаем, что он окончательно перебежал на сторону Валаччини. — Ангел презрительно сплюнул. — Меня лично совершенно не интересует, что там происходит в башке у этого мясника. Все равно он заказан — попал между двух огней…
— Вот что мы сделаем, — внезапно сказал Варяг, и Ангел увидел, что лицо друга вновь разительно изменилось: ни тени сомнения не проглядывало на нем, лишь твердая решимость довести дело до конца. — Мы… — И тут Варяг наклонился к уху Ангела и быстро зашептал, точно боялся, что сидящие как истуканы быки на соседних скамейках могут его услышать.
Через два дня после встречи Ангела и Варяга в сквере на Соколе Сержант прибыл в Москву рейсом из Рима по паспорту итальянского коммерсанта Стефано Джуриджи. Нынешнее задание казалось Сержанту и легким и трудным одновременно. Легким, потому что для него уже не было пути к отступлению и, значит, все сомнения можно было отбросить — выигрыш был предрешен, потому что и ином случае ему светило пожизненное за убийство девушки Марии на яхте — накануне отлета Сержанта в Москву Валаччини предусмотрительно продемонстрировал ему документальные кадры, снятые на яхте. А трудным задание было потому, что Варяг был несомненно осведомлен об этом задании. Ощущение «хвоста» не покидало Сержанта все дни, что он провел на вилле Валаччини после выписки из генуэзской больницы.
Но сложившаяся ситуация отнюдь не пугала его, напротив, лишь придавала некую пикантность его московской миссии: Сержанту предстояло состязание с Варягом в хитрости, изобретательности и изворотливости — что-то сродни шахматному поединку гроссмейстеров, которые уже по первому ходу могут примерно представить развитие дальнейших событий на доске. В таких случаях лишь талант — то есть нечто не поддающееся рациональному истолкованию — предрешал исход матча.
В общем, Сержант был настроен доказать, что его талант плюс личный опыт обещают победу ему — и только ему. Была у него еще одна цель, неразрывно связанная с заданием убить Владислава Щербатова. Он был намерен теперь во что бы то ни стало увидеть брата. Примерно месяц назад, когда в Москве еще не знали о его тайной договоренности с Валаччини, Сержант позвонил Ангелу, чтобы справиться о том, как идут поиски. И добряк Ангел сболтнул, что вроде как напали на след. Даже назвал нынешнюю фамилию Ромки — Степанов. Это почему-то особенно тогда подхлестнуло Сержанта: видно, брат не забыл, все надеется на чудо, раз выбрал себе такую фамилию. Почему-то еще в больнице, когда после ранения Сержант вдруг впервые задумался о смерти, мысли о брате обрели остроту навязчивой идефикс.
Уже в здании аэропорта Сержант сразу почуял присутствие ищеек. Ему даже не было нужды вычленять их из массы лиц встречающих. Он уже точно знал, что соглядатаи рядом, поэтому сразу же скользнул в туалет, откуда минут через десять вышел бородатый испанец — смуглый, прожаренный знойным средиземноморским солнцем, в длинном ярком плаще и темных очках на носу.
Испанец не торопясь вышел из раздвинувшихся перед ним стеклянных дверей, сел в такси и приказал отвезти себя к гостинице «Интурист» в центре города.
Все оказалось даже проще, чем он предполагал. Ему был известен адрес квартиры Владислава Щербатова — об этой информации позаботился старик Валаччини, — и теперь, когда цель его приближалась, на душе у него становилось все светлее и светлее.
Оставив такси у «Интуриста», он юркнул в подземный переход, вышел около Музея Ленина, торопливо прошел мимо Исторического музея, свернул налево и забежал и ГУМ. Там в туалете он вновь преобразился.
В этом мгновенном переодевании он тоже был профессионал. И главное, что он понял, научившись мастерски изменять свою внешность: дилетанты инстинктивно стыдятся утратить частицу собственного «я», боятся, что их разоблачат в момент перевоплощения… Сержант ничего не боялся — у него не было комплексов. Так или иначе, но из ГУМа на улицу вышел сутулый старик в довольно потрепанном пальтеце и потертой шляпе, но еще не утративший былой щеголеватости.
Старик проковылял мимо заполненных доверху мусорных баков и неспешно зашел в двери душного метро. В руке он держал длинный черный чемоданчик, вроде тех, в которых студенты консерватории носят скрипки. Но в черном чемодане старика лежала не скрипка, а разобранная винтовка с оптическим прицелом и с глушителем, сделанная на заказ в Туле еще в 1979 году.
Сержант без приключений добрался до «Щелковской», а там и до пустой квартиры в панельной новостройке, где ему предстояло жить — а вернее, таиться — дни, а может быть, недели.
* * *Через несколько дней после того, как Сержант в обличье интеллигентного бедного старика неоднократно бывал около кирпичного дома на Ломоносовском проспекте, план операции сложился в деталях. Старик не привлекал внимания и тогда, когда обшаривал чердаки соседнего здания. Там же он иногда и ночевал, направляя свой бинокль в сторону освещенных окон девятого этажа в доме напротив.
Там за занавесками он часто видел движущуюся мужскую фигуру. Это был Владислав Геннадьевич Щербатов. Доктор наук и депутат Госдумы. Вор в законе по кличке Варяг… Этот Щербатов — Варяг был обречен. Потому что вел себя совершенно беспечно. По вечерам курил у открытой форточки, так что силуэт его четко обрисовывался за вечно задернутой занавеской. Вначале Сержант подозревал, что эта его непонятная беспечность чем-то объясняется. Например, пуленепробиваемыми стеклами в оконных рамах. Но нет, вглядываясь в окуляры бинокля и фиксируя блики отраженного света, Сержант не замечал характерного блеска. Никакие они не пуленепробиваемые, эти стекла… Значит, просто глупая беспечность.
