Александр Бушков - След пираньи
– Запросто, – сказала она лихо. – Уж чему-чему а этому нас учили.
– Только особенно не пялься. Прикрывайся ладонью, что ли, напусти на себя поэтический вид, задумчивый…
– Не учи. Справлюсь. По-моему, сыщики везде одинаковы. Конечно, за то, что с маху выявлю всех поголовно и отличу каждого зеваку от наблюдателя, не ручаюсь, но если вокзал обставлен, засеку.
– Ну-ну… Явка твоя где?
Она поколебалась, но все же ответила:
– На улице Ленина…
– Задача упрощается, – сказал Мазур. – Улица Ленина – это, как правило, или самый центр, или близко к нему. Был у нас такой народный обычай, я имею в виду правила наименования улиц…
– Но я тебя прошу – не стоит идти со мной в квартиру. Я тебе верю – однако мне могут и не поверить…
– Решат, что я тебя перевербовал, а?
– Сам понимаешь, наши игры…
– Понимаю, – сказал Мазур серьезно. – Ну, пошли? Ты, смотри, не заговори в вагоне на радостях…
– Мм-м, – старательно промычала она, гася сигарету в консервной баночке, прикрепленной к окну.
…В Ордынское прибыли с мизерным по российским меркам опозданием – всего-то на двенадцать минут. К поезду обрадованно хлынул невеликий табунок пассажиров. Мазур сидел вполоборота к окну, кося глазом. Здание вокзала еще дореволюционной постройки, темно-розовое с белыми обводами, а рядом современная пристройка, уродливый куб из серого бетона и мутноватого стекла. Неизбежные коммерческие киоски, задумчиво гуляет милиционер в форме, поодаль устроились цыгане, сложив чемоданы и мешки в громадную кучу, вон та кучка стриженых, одетых чуть ли не в рванье, – явно призывники, нынче осенний призыв. Не тот рекрут пошел, ох, не тот – машинально погоревал Мазур. Квел, пьян в сиську, а до чего уныл…
Джен сидела, вовсе отвернувшись от окна, смотрелась в круглое зеркальце, прилежно наводя макияж. Неплохо, отметил Мазур. Вновь попытался вычислить в перронной суете тихарей, но ничего не получилось, не хватало навыка. Вон тот показался подозрительным, очень уж бдительно таращится на перрон, башкой так и вертит… нет, к нему с радостным видом подлетел второй, показал сетку со множеством пивных бутылок, и оба браво двинулись куда-то за угол, меж старым вокзалом и новым. Милиционер проводил их профессионально долгим взглядом, развернулся, зашагал в другую сторону.
Прошли двое в кожаных куртках – то ли высматривая свободное место, то ли совсем другое высматривая… Мазур украдкой проводил их взглядом: нашли место, сели, возятся с сумкой… Вид совершенно беспечный – игра?
Вновь стукнула дверь. Послышался веселый, звонкий голос:
– Ронни, я понимаю, что по-русски ты не знаешь ни слова, но цифры, позволь тебе заметить, у русских точно такие же, как у нас. И «пять» означает пятый вагон, а не восьмой…
– Промахнулся, извини. Зато посмотри, какое зрелище – сущая Италия, обшарпанная окраина, где белье сохнет на веревках поперек улочки, а мужчины гуляют в плавках…
Говорили по-английски, с характерным южным выговором – врастяжку, чуть гнусаво, Мазур и сам так мог при нужде. Он спокойно, даже скучающе, повернул голову. По проходу не спеша прошли трое импортных людей – молодые парни в хороших джинсах и ярких куртках, с небольшими рюкзаками, какими-то пластиковыми футлярами. В полной уверенности, что ни одна живая душа их не понимает, они весело и раскованно комментировали все, что видели на пути – без брезгливости, но с нескрываемой насмешкой. На перроне захрипел динамик, поезд дернулся и медленно пополз мимо бетонного куба и длиннющих зеленых заборов. Мазур перехватил взгляд Джен, смотревшей вслед соотечественникам с грустью-тоской, они уже скрылись в соседнем вагоне, а девушка сидела в той же позе, опустив зеркальце. Горек хлеб шпиона, чуточку насмешливо подумал Мазур, сам однажды угодивший в схожую ситуацию – когда они с Морским Змеем сидели в баре Ниджилы, упакованные под чудаковатых британских туристов, и болтали, само собой разумеется, на соответствующем языке, а занявшие соседний столик соотечественники, инженеры, помогавшие местным поднимать с нуля химическую промышленность (завод, который они построили, потом все равно пришел в запустение), вовсю обсуждали меж собой идиотские шляпчонки, идиотские значки и дурацкие курточки двух импортных гусей. Так что никакой тоски они тогда не испытывали – вместо прилива ностальгии а-ля Штирлиц хотелось примитивно заехать землячкам по морде….
Он поднялся, подхватил сумку и кивнул Джен. Та быстро поднялась, они вышли в тамбур, где уже дымил скверной сигареткой длинновязый акселерат. Пришлось подождать, пока докурит и смоется. Поезд все еще полз довольно медленно, пересек улицу с оживленным автомобильным движением, стал подтормаживать, потом опять двинулся с невеликой скоростью. Поставив сумку на пол, Мазур повозился с замком. Нажал ручку, чуть приоткрыл дверь. Скорость была смешная – для него. Не стоило рисковать и заставлять девчонку прыгать на ходу. Даже если чуть подвернет ногу, хлопот прибавится несчитанно…
– Эй, вы это куда? – раздался за спиной склочный голос.
Обернувшись, Мазур узрел субъекта лет пятидесяти, в синем тренировочном костюме, с физиономией профессионального и последовательного правдолюбца. Из тех, похоже, что в старые времена обожали строчить письма в газеты, именуя свое личное мнение не иначе как «советский народ требует». Кажется, Мазур его уже видел пару раз – из соседнего вагона, точно.
Он мгновенно придал лицу некоторую пьяную расслабленность и сообщил, хмыкая:
– Куда-куда… Вокзал проехали, а дом мой во-он, за тем кирпичным… Сходить пора.
– Ты мне это брось, – категорическим тоном заявил субъект. – Порядок должен быть. Подожди разъезда, там и сходи, как все люди. Нажрался с утра, еще под колеса вместе с бабой…
Некогда было разводить плюрализм. Удар ногой швырнул любителя порядка к противоположной двери. Мазур, возвращаясь в прежнюю позицию, правой рукой что есть силы рванул красную дужку стоп-крана.
Система сработала безукоризненно, как в былые времена: вмиг отчаянно заскрежетали тормоза, Мазура с Джен швырнуло к стене. Он самортизировал удар рукой, распахнул дверь, спрыгнул, бросив предварительно сумку. Подхватил на лету Джен – и, вновь взлетев на ступеньку, хозяйственно захлопнул дверь.
Оба бегом припустили в переулок, застроенный с одной стороны деревянными двухэтажными домами, с другой – длинным рядком кирпичных гаражей. Никого в переулке не было, и никто за ними, естественно, не погнался – не будет ни погони, ни особого разбирательства, поматерятся, и поезд пойдет дальше, чтобы не выбиваться из графика и не блокировать путь, правдоискатель обязательно настучит – ну и хрен с ним, вряд ли успел запомнить точные приметы…
– Оп-па… – выдохнул Мазур. – Шагом, шагом… Она послушно остановилась, пошла шагом. Мазур показал взглядом вправо – там возле зеленого двухэтажного домика стояли две бело-синих милицейских машины, подъехал мотоциклист в белом шлеме и белоснежных ремнях.
– Полиция? – тихо спросила Джен.
– ГАИ, – сказал Мазур. – Дорожная полиция. Нам они совершенно не опасны, ибо мы пешеходы… но все равно, не беги, а то еще подумают черт-те что… А лучше всего – посидеть и покурить. Вон лавочка.
Они уселись на лавочку метрах в двухстах от штаб-квартиры ГАИ. Мазур, доставая сигареты, спросил:
– Что на вокзале?
– Я же говорю, сыщики везде одинаковы, – сказала Джен. – Вокзал был под наблюдением. Как минимум – четыре человека, у выхода и на перроне. Довольно профессионально построили «конверт». Наблюдали за поездом, никаких сомнений. У одного даже кобуру заметила – видно было ремешок меж воротником и полой пиджака…
– Вообще-то, это не обязательно по нашу душу, – сказал Мазур. – Мало ли что… Но будем считать, что ищут нас, – чтобы не расслабляться. Послушай, а тебе не приходило в голову, что твой здешний связник мог вульгарно провалиться? Не успев вывесить сорок восемь утюгов на подоконнике.
– Какие еще утюги?
– На подоконнике висели сорок восемь утюгов, и разведчик сразу понял, что это сигнал провала… – сказал Мазур. – И возьмут тебя там, как котенка. Или кутенка.
– Он не мог провалиться, – сказала Джен. – Он здесь, можно сказать, официально. С ведома ваших соответствующих организаций.
– Бог ты мой, – сказал Мазур. – Ну, это еще хуже… С ведома тех самых организаций, которые нас гоняют, как волков поганых? Ты вообще соображаешь…
– Не кричи, пожалуйста. Ты же сам говорил, что вся организация не может быть в курсе. Что охоту за нами ведет какое-то высокопоставленное лицо или группа лиц, используя свой аппарат в качестве пешек…
– Все равно.
– Давай не будем? – сказала Джен упрямо. – У меня недвусмысленный приказ, и я его должна выполнять. Ты все равно будешь на улице, в отдалении, и сможешь смыться. На все четыре стороны. Что ты, в конце концов, вообразил?
