Джон Фарроу - Ледяной город
— Не думаю, что это мешает проведению расследования.
— Это своего рода отказ от сотрудничества, — Санк-Марс встал, подошел к окну, зайдя Лапьеру за спину, и взглянул вниз на спящую улицу, — а такое отношение тебе хорошую службу не сослужит.
— Все дело в факторе времени. Мне надо знать, как карта ляжет.
— Ты ведь знаешь ребят из провинциальной полиции, правда? И тебе уже не раз приходилось передавать свои дела «Росомахам».
— В общем, мы с ними ладим. — Он выпил еще пива.
— Уверен, что ты мог бы к ним зайти и попросить дело Тернера. И если какая-нибудь смазливая девочка там в курсе того, что тебя отстранили, тебе не трудно будет ее уломать. А в провинциальной полиции им вообще на это наплевать. Загляни в это дело, посмотри хорошенько, может быть, тебя там что-то озадачит.
— Ты слишком много просишь, Эмиль.
— Меня очень беспокоит, Андре, твой выход на пенсию. Я из-за этого по ночам не сплю. С какой стати из-за нового глушителя портить тебе жизнь? Ты же сам говорил, это частично было связано с работой. Есть полицейские, которым приходится жить в дерьме. И это святая правда! Слушай, если уж я к тебе заскочил, ты бы мне показал, Андре, где ты здесь прослушкой занимаешься, а? Мне ужасно хочется взглянуть на эту комнату.
— Ты меня просишь или приказываешь?
— А ты мне разрешаешь или отказываешь?
— Ты ведь за этим и приехал, разве не так?
Лапьер выглядел как побитый боксер, поникший в своем углу на табуретке, униженный, отвергнутый, ошеломленный, слишком измотанный, чтобы натянуть шорты, слишком сильно избитый, чтобы встать на ноги.
— Зря ты так думаешь. Я совершенно серьезно тебе говорю насчет расследования дела этого Тернера. Могу поспорить, что этой шлюшке ты свои игрушки показывал.
— Я за это не плачу, Эмиль.
— А вот это зря, Андре. Будь осторожен. Не ставь свое мужское достоинство выше гордости полицейского. Это тебе не поможет при разбирательстве твоего дела, как бы оно ни повернулось.
Лапьер понурил голову, поднялся. В этой квартире с низкими потолками он выглядел особенно высоким. Санк-Марс пошел за ним в спальню, где на кровати лежала голая девочка, которая потягивала пиво и рассматривала журнал мод. В квартире было очень жарко. Ее халатик валялся в ногах, она даже пальцем не пошевелила, чтоб хоть как-то прикрыться, но взгляд на них подняла, как будто хотела понять, собираются ли с ней что-то делать эти мужчины, и если да, то есть ли у нее выбор?
— Проходи сюда, — показал ему дорогу Лапьер.
Они вошли в большую кладовку, другая дверь из которой вела в ванную. Санк-Марс дернул за шнурок свисавшего с потолка выключателя. Половина кладовки была отведена под одежду — на плечиках висели костюмы, брюки, рубашки, в углу навалена куча грязного белья. Другая половина помещения была оборудована под что-то вроде небольшой мастерской: распотрошенные останки старых переносных радиостанций валялись на полке, из них были вынуты какие-то детали, там же стояли магнитофоны, были разбросаны наушники и старые микрофоны. Санк-Марсу это напомнило старые времена, когда они без всяких разрешений и помех могли прослушивать кого угодно, где угодно и когда угодно. Какое-то время он так и стоял в кладовке, потягивая пиво.
— Ну что? — спросил его Лапьер, когда он оттуда вышел.
— Расслабься, Андре. Я только хотел выяснить, какое у тебя оборудование. Если бы здесь у тебя все было по последнему слову техники, я бы поинтересовался, откуда ты берешь на это деньги.
— Ты же видишь, Эмиль, насколько здесь все примитивно. Это просто хобби у меня такое, я тащусь от этого занятия, понимаешь?
— Ты сам все это собрал?
— Я переделал этот допотопный хлам, чтобы можно было использовать батарейки от часов.
— Да ты просто гений, а я и не знал. Держи меня в курсе с делом Тернера.
— Будет сделано.
— И не бери в голову, как-нибудь прорвемся.
— Годится. Послушай, а что у тебя там с этим парнем — Коутесом?
— Он в какую-то нору забился, носа не кажет. Ты что, за него переживаешь?
Лапьер скорчил гримасу.
— Может быть, он тоже в этом деле по уши замазан. Надеюсь, рано или поздно он объявится.
— Было бы неплохо.
— Спасибо за все, Эмиль. Буду думать.
— Ладно, коллега, обо мне не беспокойся. Я бы мог отрядить на это дело кого-то другого из наших, но не привык менять коней на переправе.
Высказав коллеге все, что считал нужным, Эмиль Санк-Марс вышел из квартиры и направился к машине, уверенный, что запустил достаточно серьезные процессы. Дождь перестал. Любой дельный план подразумевает, что в нем расписаны определенные функции. В этом смысле его затея и не претендовала на то, чтобы называться планом, но в равной степени ее нельзя было назвать и тактической уловкой. Поделившись с Лапьером интригующей информацией, он повысил его ценность в глазах «Ангелов ада», если, конечно, Андре работал на них. Они бы многое дали за то, чтобы узнать, чем занимается знаменитый сыщик Санк-Марс и куда приведет расследование о таинственной третьей силе, напавшей на них под видом «Рок-машины». Если можно было получить от Лапьера какую-то информацию в этой связи — при том условии, что взорвать собираются его, — такой поворот событий мог бы спасти ему жизнь. Кроме того, Санк-Марс надеялся, что если эта новость дойдет до главарей «Ангелов ада», а подорвать собираются его самого, они вполне могут изменить свое решение. Узнав о том, что он может стать для них источником важной информации, «Ангелы» могли бы его не трогать.
Новость о существовании этой неизвестной жесткой третьей силы могла бы сильно озадачить всю эту волчью стаю. Они никогда не додумались бы, что к делу причастна эта студентка — или ЦРУ, — и потому такая ложь во благо могла бы оказать на них какое-то давление. При удачном развитии событий, если через «Ангелов» слух об этом дойдет до интересующего его человека, это, возможно, помогло бы установить с ним более равноправные отношения. Тот человек — особенно если он действительно имеет отношение к ЦРУ — наверняка хотел бы знать, что Санк-Марс прячет в рукаве. Или этот деятель, чтобы прояснить ситуацию, мог бы снова использовать свои связи, возможно, того же Раймонда Райзера.
Если эта информация дойдет до «Ангелов ада», станет там известна человеку Наездника, внедренному в банду, а потом через Наездника вернется к нему обратно, это подтвердит, что Лапьер с ними связан, поскольку этой информацией он поделился только с ним. Санк-Марс очень рассчитывал, что такая утечка могла бы внести в это дело полную ясность.
Он сел в машину, перевел дыхание и включил двигатель. С облегчением вздохнул — бомбу ему не подложили. Какое-то время он сидел за рулем, напряженно размышляя над собственными сомнениями и подозрениями. Ему надо было вспомнить разговоры, которые он вел с Андре в прошлом, сопоставить их содержание с тем, что он видел в его маленькой мастерской. Как-то Андре обмолвился, что оборудование было мобильным, и Санк-Марс нашел у него в кладовке подтверждение этому. Оборудования большого радиуса действия у него не было, не было ни антенны на крыше дома, ни куда-то уходящих проводов, ни телефонных розеток в стенном шкафу. Но разве не говорил ему Андре, что разговор в гараже «Сампсон» он записывал дома, когда болел гриппом? Оборудования, которое позволяло бы ему это сделать, Санк-Марс не заметил, и в любом случае такое его заявление противоречило тому, что он говорил раньше исключительно о мобильном характере его оборудования. Тогда Санк-Марс поймал его на этом противоречии, о котором долго потом размышлял. Ему нравилось подмечать противоречия, они были для него как трещины в толще событий, в которые проникала его пытливая мысль. В то время он не мог осмыслить эту информацию, не располагая достаточными сведениями, его подозрения тогда были слишком неопределенными. Теперь положение изменилось — у него появилось недостающее звено, и ему надо было найти нужное место в общей картине.
Он включил передачу. Бомба не взорвалась. Детектив выехал на улицу. Взрыв не прогрохотал. Если бы было возможно, он никогда бы не включал заднюю передачу. Сделав это, можно было нарваться на большие неприятности.
Санк-Марс направился в центр. Ему очень хотелось найти полицейского ночной смены, которому можно было доверять. Кого-то, кто не возражал бы против того, чтобы дождаться, когда молодая женщина выйдет из квартиры, кто мог бы проследить за этой шлюшкой, чтобы выяснить ее адрес. Кого-то, кого не смущала бы мысль о том, что он одновременно следит за другим полицейским. Размышляя в этом направлении, он подумал об Окиндере Бойле, о том, как бы он отнесся к слежке за полицейским. Захочет ли он познакомиться с этой девушкой, втереться к ней в доверие, может быть, написать о ней репортаж? Штатские уже далеко не в первый раз принимают участие в этом деле.
