Джон Фарроу - Ледяной город
Лаженес пристально взглянул в глаза Мэтерзу и медленно покачал головой.
— Санк-Марса они убирать не собирались, — сказал он. — Его бы убить не осмелились. Тогда бы такое началось, что хоть святых выноси. «Росомахи» бы их совсем к ногтю прижали, хоть они и теперь не дают им развернуться.
Мэтерз прислушался к своему внутреннему голосу, который все отчетливее рвался наружу.
— Получается, — негромко спросил он, — они хотели убить вас?
— Прикиньте сами, детектив. Меня убирают, Санк-Марс получает предупреждение, а мои связи с начальством умирают вместе со мной. Санк-Марс оказывается в дерьме за то, что пошел на склад без ордера и без прикрытия, с мертвым полицейским на руках. Но на деле, конечно, ордер лежал у него в кармане, и поддержка была организована, но мой конвейер об этом ничего не знал, я об этом ничего не знал, и стрелок, естественно, был не в курсе. Ни о каком должностном расследовании и речи идти не могло. Стрелок сделал четырнадцать выстрелов — о его невиновности не может быть и речи, а одну пулю схлопотал себе в глаз. Мне пуля угодила в нагрудный карман. Санк-Марс по-тихому получил ордер и сам организовал прикрытие. Замысел лопнул как мыльный пузырь. Только меня засадили за писанину по подозрению в том, что я сливал информацию. А теперь мне говорят, что я в жизни не дослужусь до детектива.
Мэтерз какое-то время переваривал полученные сведения, потом поднялся, собравшись уходить.
— Вы говорили Санк-Марсу, с кем были связаны? Может быть, как-то намекали? — Лаженес смотрел на него с еле заметной ухмылкой. — Если вы сами не знали имен, может быть, вы сумели дать ему какие-то наводки? Санк-Марс терпелив и упорен, но ему нужен ключ к разгадке.
— Я никогда с ним ни о чем не говорил.
— Почему?
— Та дырка в кармане стала для меня вполне убедительным предупреждением. А Эмиль по этому поводу особенно не переживал, разве не так? Но в него-то они не стреляли.
Мэтерз кивнул, вроде как выражая парню свою солидарность. Он прекрасно знал, что спокойный несгибаемый характер Санк-Марса, временами становящийся неистовым, совершенно не соответствует такой логике.
— А теперь? Вы ведь уже в этой дыре какое-то время просидели. Здесь вы чувствуете себя спокойно?
Лаженес усмехнулся и тоже встал.
— Либо, детектив, вы слишком наивны — для вашего собственного блага, хоть я в этом сильно сомневаюсь, либо вы сюда пришли выяснить, насколько легко меня расколоть. И если вас послали те, с кем я был связан, можете им передать, что договор остается в силе. Я уже говорил их людям, что, если сдохну или потеряю работу, будут разосланы письма со всей информацией, всеми подробностями, которые я знаю. Но пока этого не случилось, я держу слово.
Мэтерз пожал плечами.
— Знаете, я теперь понимаю, вы не можете мне доверять. Но вы могли бы все рассказать Санк-Марсу, дать ему ваши наводки, попросить его действовать осмотрительно. По крайней мере, он будет знать, с какого бока его поджидает опасность, сможет определить, с кем имеет дело.
Билл Мэтерз устал еще с прошлой ночи и поначалу не обратил внимания на внутренний голос, но в воцарившемся ненадолго молчании его вдруг осенила неясная догадка. Он лишь мельком бросил взгляд на Лаженеса и сразу же все понял. Ему не надо было других подтверждений. Как же он сразу не догадался! Полицейский и так рассказал Санк-Марсу обо всем, что знал, и Санк-Марс решительно и умно принял необходимые меры, чтобы спасти ему жизнь. Идея с письмами, которые будут разосланы в случае его смерти или увольнения, скорее всего, пришла в голову самому Санк-Марсу. Мэтерз понял, что если только намекнет Лаженесу, что он все сообразил, тот может удариться в панику. Санк-Марс все знает! Или, по крайней мере, получил все ключи к разгадке этого дела. Должно быть, он уже знает, кто из полицейских охотится на него и на кого надо охотиться ему самому.
Мэтерз решил быстро сменить тему разговора.
— Послушайте, есть одна машина, которую мне надо прокачать. У меня есть только марка и регистрационный номер, заводского номера нет. Когда мы ввели эти сведения в компьютер, система выдала фальшивую информацию. Может быть, вы смогли бы как-нибудь по-хитрому прокачать номер? Вы, конечно, никому ничего не должны, но было бы отлично, если бы вы смогли нам помочь. Если нет, никто на вас в обиде не будет.
Мэтерз записал всю необходимую информацию, вырвал листок из блокнота и передал его Лаженесу. Тот взглянул на номер.
— По крайней мере, это работа для полицейского, — сказал Мэтерз.
Лаженес с ним согласился.
— Спасибо, — сказал он.
Билл Мэтерз вышел на улицу. Направляясь к машине, он аккуратно обходил лужи. В тот день ему еще надо было многое успеть: выслеживать преступников, проводить аресты, опрашивать потерпевших, просмотреть ходатайства. Сегодня работа, которую он любил, оказалась дискредитированной, замазанной грязью. Теперь он стал понимать, почему Санк-Марс всегда был таким чертовски скрытным, таким дьявольски осторожным. Санк-Марс знал, что враги могут оказаться повсюду, а вот Мэтерзу надо было еще свыкнуться с мыслью, что они просочились и внутрь системы.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
На покрытые тающим снегом поля спустилась ночь. Эмиль Санк-Марс, внешне спокойный и внутренне собранный, был готов ринуться в бой. Он побыл еще немного с лошадьми, а когда Сандра пошла спать, поцеловав ее на сон грядущий, отрезал себе на дорогу кусок тыквенного пирога. Ночью ему надо было покататься по улицам города. Разве мог он днем выслеживать ночных хищников? Бесполезно вставать с рассветом, если именно в это время преступники залегают в норы. Крутиться приходится вместе с ними, работать полицейскому нужно тогда, когда бандит идет на дело.
Сейчас ему надо было стать таким же полицейским, как Андре Лапьер.
Он вел машину по мокрой дороге, повсюду разлились лужи, перекрестки походили на озера. Дворники все время мельтешили перед глазами, очищая лобовое стекло от брызг, вылетавших из-под колес других автомобилей. Санк-Марс был напряжен и сосредоточен. В городе он проехал через центр, где в черном асфальте мокрых улиц отражались неоновые огни вывесок и рекламы, повернул вверх по улице Жанны Мане, потом выехал на авеню Парк там, где она проходит по восточному склону горы. В вышине слева от него ярко горел над городом обращенный к востоку крест, установленный на темной горе и как будто паривший в воздухе. Эмиль въехал на гору и остановился на расположенной почти на вершине восточного склона смотровой площадке, одинокий среди влюбленных парочек, обнимающихся на откинутых сиденьях машин.
Отсюда можно было выйти на тропу, ведущую к кресту, но тащиться в гору по слякоти было удовольствием ниже среднего. Да и сам крест лучше всего был виден на расстоянии, когда не были заметны ни массивные стальные конструкции, ни слепящие лампы. Гора всегда претендовала на то, чтобы считаться духовным сердцем города, не случайно поэтому к ее вершине во все времена устремлялись активные духовные силы. В старину ее южные склоны возделывали ирокезы. Когда глава первого европейского поселения — с многозначительным именем де Мезоннев, что означает «новый дом» — молился, чтобы сошли принесенные наводнением воды, он предсказал, что жители поселения будут плодиться и множиться, если в самой высокой точке горы будет возведен крест. Де Мезоннев сам внес на спине крест на гору, хотя ему было очень нелегко продираться сквозь лесную чащу, и воды покорно схлынули в реку. Хотя, надо сказать, его выбор верхней точки мог показаться довольно странным — крест он поставил на небольшом холме посреди плоской горной вершины, но клятвы, даваемые в критических обстоятельствах, как правило, нарушаются — Санк-Марс не раз имел возможность в этом убедиться.
Крест и теперь возвышается не в самом высоком месте горы, а там, где он лучше всего виден из восточной части Монреаля — районов, заселенных в основном католиками. Его не видно из делового центра города, он скрыт от взоров тех, кто живет в англоязычных районах, расположенных к западу от центра, зато мощные лампы ярко сияют для тех, кто некогда рьяно поддерживал католическую церковь.
Гора привлекает и разделяет, притягивает и изолирует. С одной стороны у ее обрывистого склона сгрудились строения англоязычного университета МакГилл. С противоположного — более пологого, высятся постройки франкоязычного Монреальского университета. С другого склона каскадом сбегают вниз дорогие особняки и дома заселенного в основном англичанами Вестмаунта. На другом склоне расположился такой же богатый район — Отремонт, но живут там главным образом франкоязычные монреальцы. Ближе к небу на плоской вершине горы устроены несколько огромных кладбищ — английское, французское и еврейское, сокращая путь наверх к царству вечности.
