Евгений Кукаркин - Наемники
— Он врал и мне.
— Надо же из-за этого дерьма, столько событий и человеческих жертв. Пока храните деньги и золото у себя, через три дня отдадим.
Ко мне пришли прощаться семья геолога, сегодня они улетают в Триполи.
Даша одета в красную кофту и белую юбку. Она смотрит мне в глаза и говорит.
— Валентин Иванович, я не поблагодарила вас еще тогда, в Серделесе.
— Вы сегодня чудесно выглядите.
— Я уезжаю. Неужели мы с вами больше не встретимся?
— Это будет зависеть от вас. Когда вы почувствуете себя самостоятельной, я всегда готов…
— Валентин Иванович, — прорвался голос мамы, — чему вы учите мою дочь?
Она неожиданно появилась в палатке.
— Даша, выйди.
Дочка послушно тихо вышла из палатки. Мать агрессивно высказывает, то что думает.
— Ну и дерьмо же вы все мужики. Мой придурок, нас фактически подарил фанатикам, а вы… Такой боевой офицер и такой безжалостный, кровавый какой-то. Молчите. Мне уже все рассказали. Как вы отличились на аэродроме, сделав молодого парня инвалидом, как перестреляли охранников в конторе, как уничтожили мужчин Вабу. Сначала вы мне были интересны, но теперь я вас… боюсь.
Я ничего не говорю ей. Может быть она права, а может быть и… нет.
— И чего моя дочь в вас нашла, — вдруг продолжила она, — наверно вы относитесь к типу мужчин, за спиной которых женщина чувствует себя всегда спокойно. Даша это поняла.
Женщина уходит, а у меня где-то внутри обрывается какая-то струна и становиться тоскливо.
Меня трясет чья-то рука.
— Товарищ капитан, тревога.
Я подскакиваю. При свете фонарика вижу сержанта Кострюкова.
— Пост номер один, засек верблюдов с вооруженными людьми, все идут с границы в направлении нашего блок-поста.
— Сколько их?
— Трудно в ПНВ засечь. Пока ориентировочно — двести.
— Ого. Поднимай всех, только тихо. Маслова и Петрова ко мне.
— Мы уже здесь.
Петров и Маслов появляются как привидения.
— Лейтенант Маслов, вы берете отделение Лемешева и прикрываете оставшихся в палатках беженцев на аэродроме, а вам, Петров, взять всех, даже поваров и выдвинуться на исходные рубежи перед блок-постом. Быстро и без шума, действуйте.
Лейтенанты убрались. Интересно, что теперь скажет команданте, после провокации с их стороны. Беру автомат и выхожу из палатки. Где-то звякнуло оружие, проскрипели в песке шаги. Я иду к командному пункту сложенному из 20 мешков с песком. Прижимаюсь глазами к окулярам прибора ночного видения.
Из-за барханов развернутым фронтом появляются верблюды, на них люди с автоматами в руках. Слева и справа щелкнуло и зашипело и сейчас же небо осветилось шарами света. Тишину ночи буквально взорвало. Забили пулеметы, автоматы, противно квакнули базуки и взрывы подняли тучи песка. Фундаменталисты были опытными ребятами. Поняв, что они на виду, солдаты скатились с верблюдов и началась ответная трескотня. Ухо уловило треск автоматов и пулеметов справа, где находился аэродром. Около меня очутился Кострюков.
— Товарищ капитан, мы их слева хорошо подрезали, может нам загнуть цепочку им во фланг.
— Нет. Лучше бери свое отделение. Бегом к «Уралам», заведи их и прямо на машинах дуй к Маслову. Помоги ему. Если мы их пропустим, там могут быть жертвы среди беженцев.
— Есть.
Кострюков исчез и вскоре стрельба слева затихла.
— Лемешев, — прошу радиостанцию. — Отзовись.
— Слушаю, капитан.
— Растяни цепочку, я снял отделение Кострюкова.
— У меня почти нет людей.
— Тогда держись, я пошел на левый фланг.
Бросил микрофон и побежал влево. Бой шумел по всем направлениям. Впереди меня забил чуть ли не в лицо пулемет. Я упал и скатившись за бугорок песка выпустил диск из автомата в эту мерцающую огоньками землю. Стреляли ото всюду. Я уже расстрелял три диска, когда кто-то плюхнулся рядом со мной.
— Товарищ капитан, это вы?
— Я. Кто это?
— Я с поста номер один. Фанаты отходят. Мы, с напарником забили их пулеметами с фланга, они вынуждены отступить в пустыню.
Действительно, здесь огонь стал ослабевать и только на аэродроме происходило черт знает что.
— Перебежками вперед, стрелять пока не используете дневной запас.
— Есть.
Парень исчез, а я побежал к командному пункту. Перед нами бой затихал и уходил в пустыню. Шары света все реже и реже вспыхивали в небе. Вскоре стало затихать справа, на аэродроме. Стали возвращаться взвинченные боем люди. Появился Петров.
— Товарищ капитан, пока уточняем наши потери, но мы их здорово поколотили.
— Лейтенант, пошли связного к аэродрому. Что там?
— Есть.
Прошло минут пятнадцать, справа появился свет фар машин. Рев приближался и три машины встали перед КП.
— Товарищ капитан, — передо мной Кострюков, — лейтенант Маслов погиб. Мы привезли его в машине.
Я запрыгиваю в кузов, кто-то светит фонариком. Какое неузнаваемое лицо, эх, Коля, Коля.
Наступило утро. Никто не спал. Я послал «Уралы» проведать дорогу до границы, а мы пока считали потери. Пять убитых и восемь раненых, особенно пострадали аэродромные защитники. Среди беженцев потерь нет.
Команданте долго рассматривал трупы фундаменталистов, потом тяжело вздохнул.
— Надо же, почти за день до переговоров.
— Где будут переговоры?
— Здесь, в Серделесе.
— Почему полиция Серделеса не пришла нам на помощь?
Полковник молчит, потом продумав вопрос говорит.
— Это моя вина. Нет согласованности между отдельными отрядами и полицией. Когда у вас разгорелся бой, полиция Серделеса и отряды самообороны заняли позиции перед городом.
— Это неправда, господин полковник. Полиция и часть населения сбежали в пустыню в оазисы Убари. Наши ездили за дополнительными врачами для наших раненых в город и все это видели.
Полковник краснеет.
— Сбежали трусы, но самые надежные сидели в окопах перед городом.
Что с ним говорить, когда все окопы перед городом давно занесло песком.
Делегацию алжирцев встречал я и полковник Карма. Четыре «Ленд ровера» с белыми флажками в сопровождении отряда всадников на верблюдах, подъехали к нашему блок-посту. Их машин вышло несколько офицеров и двое гражданских. Команданте от имени правительства Ливии приветствовал прибывших. Я не знал их языка и стоя в стороне. Один из прибывших офицеров, подошел ко мне.
— Здравствуйте, господин капитан, — заговорил он по-английски.
— Здравствуйте, господин полковник.
— Я полковник генерального штаба Матрус Салаши.
— Очень приятно. Я командир отряда русских добровольцев, присланных сюда для защиты своих соплеменников.
— Да, да. Я знаю. Ваша эвакуация русских и иностранных специалистов и их семей достойна похвалы. Я тщательно изучил всю операцию и не нашел в ней изъянов. При малом количестве машин вы делали чудеса.
— Я бы их не делал, если бы в вашей стране не было разгула фанатизма.
— Это вы зря. Мы не фанатики, мы сторонники исламского государства, а любой революции бывают издержки. В вашей революции, разве не погибли миллионы людей, но государство-то получилось мощнейшее.
— Мы не резали напропалую всех иностранцев.
— Зато резали свой народ. Давайте не будем препираться, лучше скажите, как вам удалось разгромить лучший отряд «львов пустыни».
— Это вы про вчерашний бой?
Он кивает головой.
— Однажды команданте полковник Карма, приглашая нас для временной охраны границы сказал про нас следующее. «Ваша капля в море состоящая из профессионалов, стоят армии фундаменталистов». Он по достоинству оценил нас, чего не сделали вы.
В это время делегация стала рассаживаться в машины для поездки в Серделес. Полковника позвали, он кивнул мне и пошел к «Ланд роверу». Я не поехал в Серделес.
Вечером делегация уезжала, мы передали по акту все слитки золота, долларовую наличность и никто из приемщиков нам претензий на нехватку долларов не указал. Команданте и я проводили кавалькаду до поста номер один.
Команданте сидел у меня в палатке и сопел.
— Понимаете, господин капитан, мы с ними договорились о мире на границах Ливии и Алжира. Они обязались не тревожить нас, но поставили жесткие условия. Все русские военные должны уйти. Они считают, что из-за этого самая большая напряженность в Африке. Племени Вабу вам не простят ни они, ни мы.
— Что вы предлагаете, господин полковник?
— Я уже связался с правительством. Мы предлагаем вам покинуть в недельный срок Ливию. Деньги выплатим как за весь месяц пребывания. Самолеты для отправки на родину дадим. Здесь осталось еще 120 беженцев, завтра их всех вывезем. Так что ваша миссия окончена.
— Хорошо, господин полковник. Я дам приказ сворачиваться.
Команданте еще помялся немного и уехал отдыхать в Серделес.
