Евгений Кукаркин - Наемники
В это время с крыши кабины «Урала» ударил пулемет. Женщины сжались, а я приоткрыл дверь и высунулся с автоматом.
Черные фигуры с оружием в руках, передвигавшиеся по улице, шарахнулись в разные стороны. Теперь били автоматы всех наших солдат. Машина выскочила на площадь, где недавно мы видели беженцев. Там теперь только виднелись черные исламистов. Мы несемся на них изрыгая смерть. И так промчались до окраины города. Только выскочив к буровым, мы поняли, что опасность осталась позади.
— Живы? — спросил я в кабину.
— Да, — пропищала старшая.
— Товарищ капитан, — крикнул сержант, — у нас одного зацепило.
— Стой.
Машина встала. Я полез в кузов. Нашего сапера прошила очередь и если бы не бронежилет, он был бы мертв, а так… пуля разнесла кость предплечья. Мы затянули жгутом руку, остановили кровь и перевязали рану.
— Эй, женщины, полезайте в кузов, иначе вы сжаритесь под железом. У вас что-нибудь на голову есть?
— Найдем. Только дайте нам попить. Мы второй день без воды.
Шофер дает им флягу с водой. Они поочередно выпивают ее, потом спрыгивают на землю и старшая отрывает подол платья. Половину отдает дочери, половину — себе и заматывает голову. Мы их затягиваем в кузов и машина трогается.
— Так что же было дальше? — стараюсь перекричать вой двигателя я.
— А ничего. Управляющий приказал нас схватить, а потом часа через три отправили с тем типом и он привез к себе домой.
Мы присели на пол, обливаясь потом, от дикой жары. Ветра нет, а раскаленный встречный воздух обжигает лицо.
— Командир, смотрите, — толкает меня охранник.
У замершего «Опеля» стоит человек и машет рукой. Мы подъезжаем и останавливаемся. Из опеля выскакивает женщина и они бросаются к нам. Охрана затаскивает их в кузов. Мы не понимаем друг друга, но по жестам я понял, что их машине конец. Еще километров тридцать и опять человек. Он говорит по-английски и я узнал, что машина его застряла, а последний бронетранспортер забрал его сына, но его обнадежили, что последними приедем мы.
Не доезжая до Серделеса километров 20 натыкаюсь на сам броневичок. Старый трудяга сдох. Измученные жарой, французы перелезают со шмотками и оружием к нам. Нашего раненого кладут по центру, а остальные расселись вдоль бортов. Так и прикатили к блок-посту.
Как только мы сошли с машины, я обратился к сержанту Кострюкову.
— Сейчас еще можешь шевелиться?
— Попробую.
— Нужно взять тех, которые поселились в Сердедесе, ну куда вождь ходил…
— Я притащу их живыми или мертвыми.
— Возьми на всякий случай двух человек.
— Я побежал.
Приказав выгрузить раненого и оказать ему первую помощь, я обратился к женщинам.
— Вот что, вы сейчас поешьте, а потом пойдете отдыхать в мою палатку. Вон она стоит. Давайте условимся, из палатки не выходить, пока сам не вызову.
Они кивают и устало плетутся к столовой. Ко мне подбегает лейтенант Маслов.
— Товарищ капитан за время моего…
— Хватит, Коля. Что нового?
— Ничего. Были самолеты, погрузили сто человек и все.
— А как там Вабу? Как Малиди?
— Этот пьет, а племя киснет от безделья. Участилось воровство и ограбления в Серделесе.
— Коля, я нашел двух женщин, которых потерял геолог и еще, влип в авантюру, которая не знаю чем кончиться.
Я рассказываю о посещении Дрейка, его инженера Римана, о их предложении и что из этого получилось.
— По-моему, получилось одно, — говорит Костя, — на весь мир мы прогремим, как взломщики и бандиты. Ты говоришь, что видео камеры работали, а пультовую не смогли взять?… Теперь все будут знать, что мы украли миллионы долларов и кучу золота, хотя мы и пощупать не могли, что это такое. Это чистейшая провокация.
— Блейк здесь был?
— Он с Риманом улетел сегодня. Гару их по списку провел в самолет вне очереди.
Я чуть не застонал.
— А наш геолог?
— Пропал куда-то. Когда выкрикивали его фамилию на самолет, он не вышел.
— Коля, надо срочно его найти.
— Хорошо.
Через час приплелся Кострюков. Он был расстроен.
— Удрали сволочи.
— Мне уже сказали, они улетели.
— Но там мы нашли труп… геолога.
— Сообщили в полицию?
— Она пришла раньше нас.
— Ни слово женщинам.
— Ага…
Сержант расстроен, что не расправился с управляющим.
— Сержант, сбегай в палатку, где жил геолог, посмотри, где портфель с документами. Перерой все, порасспрашивай соседей, всех кто его видел в последнее время. Здесь что-то не чисто.
— Будет сделано, товарищ капитан.
Мари разложила передо мной фанерный поднос.
— Господин, я принесла поесть.
Мы расположились здесь же на песке и я в раздумье пережевывал пищу.
— Что-нибудь произошло? — продолжила она.
— Да, Мари.
— Мари может помочь?
— Наверно может.
Мы молчим и я доедаю пищу. Мари терпеливо ждет.
— Ты не знаешь, что за груз ваше племя охраняет в Гате?
— Разве там что-то есть?
Мари с удивлением смотрит на меня.
— Там наше барахло, — продолжила она, — которое мой папа не захотел брать сюда, да немного провизии для наших, которую нам любезно передали в Эджели. У папы много врагов и не все поэтому решили поехать сюда. Папа тогда отдал им всю оставшуюся еду и мы пошли сюда.
— Мари обещает мне, что никому не расскажет о нашем разговоре. Даже, своему папе.
— Она клянется тебе.
— Я тебе верю.
— Но я тебе ничем не помогла.
— Еще поможешь. Все впереди.
Вернулся усталый сержант Кострюков.
— Товарищ капитан, портфеля нет, но его видели. Геолог ушел из палаточного городка с портфелем.
— Идите отдыхайте, сержант.
Я поехал на легковой машине в Серделес с Дашей и ее матерью.
— Валентин Иванович, зачем вы нас тащите по этой пыли? — прямолинейно спрашивает мать Даши.
— Хочу показать арабский городок, настоящий, не тронутый страшными войнами.
— Мы уже всего насмотрелись в Алжире.
— Ну нет, там давно пришла цивилизация, а здесь только начальные задатки ее присутствия.
— Выбрали момент. Мы даже одеться ни во что не можем. Тоже… нищие туристы, называется.
— Мама, ну что ты все портишь…, - не выдерживает Даша.
Узкие улочки города приняли машину по всей ширине. Прохожие вжимаются в стенку, чтобы не быть сбитыми. Мы выскакиваем на площадь и я останавливаю легковушку, ее сейчас же окружает толпа детей и взрослых.
— Вылезайте.
— Но мы…
— Давайте быстрее, а то вас с машиной разберут по косточкам.
Они послушно выходят. Я закрываю машину и веду женщин к лавкам для одежды. Продавец в чалме услужливо сгибается и на чистом английском спрашивает.
— Что надо, господину?
— Вот этим женщинам подобрать самую лучшую европейскую одежду.
— Слушаюсь, господин.
Он ведет их в лавку, а я остаюсь перед ее входом. Кто-то хлопает меня по плечу. Передо мной улыбающийся Гару.
— Господин капитан, вот не ожидал.
— Здравствуйте, господин Гару. Я вас давно ищу…
— Да, что случилось?
— Вы пропустили Блейка и Римана без очереди на самолет?
Гару покрывается краской.
— Они так просили… Говорили, в Триполи деньги надо выдать служащим компании, которые прибудут туда. Я же не мог, чтобы несчастные люди остались без денег.
Мне становиться жалко Гару. Я догадываюсь, что без взятки здесь не обошлось.
— Больше у меня вопросов к вам нет, господин Гару.
Он как-то съежился и уныло пошел через площадь, потом вдруг остановился.
— Я уже больше не составляю списки? — кричит он мне.
— Составляете.
Он кивает и идет дальше. Из лавки появляется рассерженная мать Даши.
— Валентин Иванович, что это такое? Они там перебирают ворох одежды, мы же не собираемся покупать все это?
— Собираемся. Мне что думаете приятно, когда наши женщины одеты как нищенки, а ну марш в лавку и что бы… без этой…, - я тыкаю пальцем в ее рваное, грязное платье.
— Да как вы…
— Стоп. Если вы не думаете о себе, то подумайте о своей прекрасной дочери. Сами оставайтесь грязной, драной, вонючей, но только не портите ее.
Она открыла рот. Потом похлопала губами и тут же помчалась в лавку.
— Ну я вам устрою, — раздался ее выкрик, — мальчишка, я разорю тебя.
Через час это были неузнаваемые леди, одетые в легкие платья. Они вышли с двумя большими полиэтиленовыми мешками. Сзади семенил продавец.
— Сколько? — спросил я его.
— Пятьсот долларов.
— Ты жулик, где туфли, пояса, чулки.
— Это все у мадам в сумках.
— Тогда, извини, на деньги.
Мы едем обратно в машине в лагерь. Мать Даши спрашивает.
— Вы не собираетесь просить передо мной извинения, молодой человек.
— А разве что-то между нами было?
Та задумывается.
