Энди Макнаб - До наступления темноты
Я не люблю, когда к моим делам подключают кого-то еще, однако на сей раз выбора у меня не было. Я не знал ни где живет мишень, ни ее распорядка дня, а времени на выяснение всего этого у меня не оставалось.
Самолет сел немного раньше, чем следовало, – в одиннадцать тридцать по местному времени. Выйдя из него одним из первых, я направился туда, где выдавали багаж и производили таможенный досмотр. В руке я сжимал два выданных мне в самолете бланка: один для таможни, другой – для иммиграционной службы. В последнем говорилось, что Ник Хофф намеревается остановиться в отеле «Марриотт» – «Марриотты» есть везде.
Помимо одежды – джинсов, рубашки и куртки – у меня с собой был только паспорт и бумажник с пятьюстами долларами.
Пройти через иммиграционный контроль оказалось проще простого, несмотря даже на отсутствие багажа. Таможню я тоже проскочил пулей. Вообще говоря, следовало бы купить в Майами хоть какую-то ручную кладь, чтобы выглядеть посолиднее, да только мысли мои витали тогда совершенно в других местах. Впрочем, оно оказалось и не важно: мысли панамских таможенников явно витали там же.
Я направился к выходу, пристраивая на ремень кожаный футлярчик с многофункциональным ножом «лизермэн». Нож я купил в Майами, однако при регистрации его у меня отобрали, опасаясь, видимо, что я воспользуюсь им для угона самолета. После приземления я получил его на выдаче багажа.
Зал прибытия заполняла шумная толпа. В конце концов я углядел в людском водовороте белую карточку, на которой маркером было написано: «Янклевиц». Державший ее мужчина был худ, ростом примерно с меня и, вероятно, пятидесяти с чем-то лет. На нем были шорты цвета хаки и такая же жилетка из тех, что в ходу у фотографов, надетая поверх выцветшей синей майки. Длинные, пронизанные сединой волосы были убраны в хвостик. Загорелое лицо с серебристой двух-трехдневной щетиной показалось мне каким-то поношенным: похоже, жизнь изрядно его потрепала.
Я прошел мимо него к концу ограждения, намереваясь для начала освоиться и немного приглядеться к мужчине, прежде чем назваться ему. Дойдя до стеклянной стены у раздвижных дверей, я прислонился к стеклу и смотрел, как моего встречающего толкают и пихают в толпе.
Время от времени в поле моего зрения возникали его загорелые, мускулистые ноги. На ногах у него были старые сандалии. Он походил скорее на сельскохозяйственного рабочего или бывшего хиппи, чем на доктора какого угодно рода.
Жара начинала меня утомлять. Я стянул куртку и снова прислонился к стеклу. Неподалеку сидел на скамье единственный здесь человек, не покрытый потом. Белая женщина тридцати с небольшим, похожая на солдата Джейн – короткая стрижка, свободные камуфляжные штаны и мешковатая жилетка с высоким воротом. Глаза были укрыты темными очками, ладони баюкали банку пепси.
Прошло около четверти часа, и толпа начала редеть. Аарон так и стоял у ограждения вместе с немногими оставшимися встречающими. Я еще раз внимательно оглядел зал и пошел к нему.
Мне оставалось до него три шага, когда он сунул свою карточку под нос американцу в деловом костюме, тащившему за собой чемодан на колесиках.
– Мистер Янклевиц, – позвал я.
Он резко повернулся, прижав к груди карточку.
Предполагалось, что я предоставлю ему возможность начать разговор, в котором всплывет какое-нибудь число, например: «О, я слышал, у вас с собой десять чемоданов?» – на что я отвечу: «Нет, только три». Но мне было жарко, я устал и хотел поскорее выбраться отсюда.
– Семь.
– О, выходит, у меня остается шесть. – Похоже, он был разочарован.
Я улыбнулся. Наступила пауза: я ждал, когда он скажет мне, что делать дальше.
– Э-э, ладно, тогда, значит, пошли? – У него был мягкий выговор образованного американца. – Если, конечно, вы не хотите…
– Все, что я хочу, – это уйти отсюда с вами.
– Хорошо. Сюда, пожалуйста. – Он двинулся к выходу, я пристроился слева от него, примеряясь к его походке.
Он шел, на мой вкус, слишком быстро, на ходу складывая карточку. Мне не хотелось, чтобы мы произвели странное впечатление на сторонних наблюдателей, хотя, с другой стороны, стоило ли, попав в этот сумасшедший дом, волноваться из-за таких пустяков?
За дверьми виднелась автостоянка, а дальше маячили покрытые пышной зеленью горы.
– Куда мы направляемся? – спросил я.
– Это, вообще говоря, зависит от… э-э… моя жена, она…
– Кэрри, не так ли?
– Да, Кэрри.
Я сообразил, что забыл представиться.
– Имя мое вам известно?
– Нет, но, если вы не хотите его называть, я возражать не буду. Поступайте так, как считаете нужным.
Испуганным Аарон не казался, но чувствовал он себя явно не в своей тарелке. Я остановился, протянул руку:
– Ник.
С помощником лучше вести себя дружелюбно – хотя бы для пользы дела.
На его лице появилась смущенная улыбка, обнаружившая зубы, пожелтевшие не то от кофе, не то от табака. Он тоже протянул руку:
– Аарон. Рад знакомству с вами, Ник.
Ладонь у него была крупная, жесткая, но рукопожатие оказалось не сильным. Кожу ладони покрывали мелкие шрамы, он явно не принадлежал к числу тех, кто всю свою жизнь марает бумагу. Ногти были грязными и неровными.
– Ну что ж, Аарон, как видите, багажа при мне немного, я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Сделаю к пятнице одну работенку и уеду. Постараюсь не слишком вас напрягать.
– О, нет проблем. Вы меня не стесните. Не ожидал, что приедет англичанин.
Я улыбнулся:
– А я ожидал увидеть с вами и Кэрри.
Он ткнул пальцем мне за спину:
– Да вот она.
Я обернулся и увидел солдата Джейн. Она улыбнулась и протянула руку:
– Привет, я Кэрри.
Волосы у Кэрри были короткие, угольно-черные. Ей могло быть и слегка за тридцать, и уже под сорок – не намного меньше, чем мне. Загар ее был не таким темным и грубым, как у Аарона.
Я крепко пожал ей руку:
– Ник. Стало быть, пепси вы уже допили?
– Да, вкусная оказалась. – Манеры у нее были резкие, даже агрессивные. Кэрри пожала плечами: – Что дальше?
Они ожидали инструкций.
– Вы этими делами раньше не занимались, не так ли?
Аарон покачал головой:
– Первый раз. Мы знаем только, что должны встретить вас, а вы расскажете нам все остальное.
– Хорошо – фотографии у вас уже есть?
– Спутниковые, – сказала Кэрри. – Я вчера ночью вытащила их из Сети. Они у нас дома.
– Далеко это?
– Если не польет дождь, часа четыре. Мы живем в захолустье.
– А сколько до дома того человека?
– Часа полтора, может, два. От города это в другую сторону. Тоже глушь порядочная.
– Я хотел бы сначала осмотреть его дом, а после отправиться к вам.
Кэрри кивнула и повернулась к Аарону:
– Знаешь что? Я заберу Люс от дантиста, встретимся дома.
Повисла пауза, похоже, она ожидала, что я ухвачусь за сказанное. Однако меня мало интересовало, что такое Люс.
Мы вышли в удушающий зной. Солнце светило так, что мне казалось, будто прямо мне в глаза направлен яркий прожектор. Я жмурился, как крот. Аарон извлек из кармана жилетки темные очки, надел их и ткнул пальцем вправо:
– Нам туда.
Мы перешли дорогу, направляясь к тому, что выглядело автостоянкой торгового пассажа, каких много в США. Спортивные автомобили, японские и американские, выстроились в ряд вперемешку с обычными седанами и комби, и ни одной из машин нельзя было дать больше двух лет. Это меня удивило: я ожидал худшего.
Кэрри направилась к дальнему краю парковки, бросив на прощание:
– До скорого.
Мы с Аароном молча кивнули.
Когда мы оказались около синего, запыленного, заляпанного грязью пикапа «мазда», Аарон сказал:
– Это наш.
Опять-таки больше, чем я ожидал, с фибергласовым навесом над кузовом, обращавшим пикап в подобие фургончика. Аарон, уже залезший внутрь, наклонился открыть мне дверцу.
В машине было как в печке. Спасибо и на том, что почти расплавившуюся обшивку сидений покрывали старые одеяла.
– Вы извините меня, Ник? Я на минутку. Это недолго.
Я оставил мою дверцу открытой, надеясь, что в кабину проникнет немного воздуха, а он захлопнул свою и обошел машину.
В разбитом боковом зеркальце я видел четверых Ааронов и четверых Кэрри, стоящих рядом с четырьмя пикапами. Стоя у распахнутой водительской дверцы, они препирались о чем-то. Кэрри размахивала руками, Аарон в ответ качал головой.
Через минуту-другую он залез в машину.
– Извините, Ник, просто просил Кэрри кое-что купить.
Судя по реакции Кэрри, покупки предстояли не дешевые. Я кивнул, сделав вид, что ничего не заметил. Мы захлопнули дверцы и тронулись в путь.
Я не стал открывать окно, решив, что это помешает кондиционеру, но тут увидел, как Аарон, выезжая со стоянки, опустил свое. Кондиционера в машине не было.
