Энди Макнаб - До наступления темноты
Он выпрямился, отчего колени его хрустнули, и снова навис надо мной.
– Зачем убивать мальчика? – спросил я. – Почему не отца? Насколько я понимаю, это он ведает передачей системы.
Дасэр пнул меня по ноге носком начищенного полуботинка. Надо полагать, от расстройства.
– Приведите себя в порядок – черт знает на что вы похожи. И убирайтесь отсюда. Эти джентльмены заберут вас из вашей… резиденции… в три часа дня.
Я поднялся на ноги, отчего у меня тут же свело живот.
– Мне нужны деньги.
Дасэр нетерпеливо вздохнул и кивнул Редфорду. Шотландец вытащил из заднего кармана джинсов бумажник и отсчитал восемьдесят пять фунтов.
– Будешь мне должен, дружок.
Я взял деньги, решив не упоминать о шестистах долларах, от которых он успел освободить мой карман. Запихав купюры в карман джинсов, я направился к двери. Кроссовки поднял гаражную дверь, но не раньше, чем Дасэр произнес напутственные слова:
– Поаккуратнее с деньгами, Стоун. Других не будет.
Пятнадцать минут спустя я ехал подземкой из Кеннингтона на север, в Камден-Таун. Первые страницы утренних газет пестрели фотографиями, на которых полицейские атаковали позиции снайперов. Я держался за поручень, пытаясь как-то разобраться в ситуации, однако у меня мало что получалось.
Как теперь быть с Келли? Рвануть в Мэриленд, забрать ее, а после удрать и спрятаться в лесах? Если я разлучу ее с Джошем, ей станет еще хуже, чем теперь. Да и в любом случае это будет только отсрочкой. Если Фирме нужна ее смерть, она рано или поздно наступит. Рассказать обо всем Джошу? Не имеет смысла: Фирма не станет ничего предпринимать, пока я не потерплю неудачу.
Я не знал, блефует Дасэр или нет. Он, впрочем, тоже не знал, блефую ли я. Но это не имело никакого значения – ничто не помешает Редфорду и Кроссовкам прокатиться в Мэриленд. Как бы я к этому ни относился, выбирать не приходилось: я должен убить мальчика. Да нет, не мальчика, Дасэр выразился верно: молодого человека.
Мне следовало убить его вчера, пока у меня была такая возможность. Если я не выполню задания, Келли умрет, все очень просто. Стало быть, надо лететь в Панаму и сделать то, чего хочет Дасэр, сделать до наступления темноты.
Келли поселилась с Джошем и его детьми в середине августа, ровно через две недели после того, как вследствие полученного мной от Дасэра задания пришлось прервать курс психотерапии. От посттравматического стресса она так и не оправилась, да я и не знал, оправится ли когда-нибудь вообще. Человеку, на глазах у которого убивают всю его семью, требуется время, чтобы прийти в себя. Но девочка, как и ее отец, была бойцом и за лето здорово пошла на поправку.
Я еще с марта взял себе за правило три раза в неделю ездить с ней в Челси на сеансы психотерапии, а в остальные дни просто навещал ее в Хэмпстеде, в доме, где она жила и где за ней хорошо ухаживали. Из него-то мы с Келли и ездили подземкой в ту шикарную клинику, в «Мурингз».
Доктору Хьюз было за пятьдесят, и походила она скорее на телекомментатора, чем на врача. Когда Келли произносила что-нибудь, представлявшееся доктору важным, она наклоняла изящную головку и бросала на меня взгляд поверх полукруглых очков в золотой оправе:
– Ну, как вам это, Ник?
Я неизменно отвечал одно и то же:
– Мы здесь ради Келли, не ради меня.
Поезд остановился в Камден-Тауне. Я поднялся по эскалатору, заглянул в аптеку за туалетными принадлежностями и пошел по Камден-хай-стрит. Нужно было что-нибудь съесть.
В кафе теснились строительные рабочие. Сделав заказ, я присел за столик. Почему-то мне вспомнилось, как я в семь лет боялся темноты, меня леденила мысль, что ночное чудище вылезет из-под кровати и сожрет меня. Сейчас, по прошествии стольких лет, меня одолевало то же ощущение ужаса и беспомощности.
Из ступора меня вывела официантка:
– Стандартный завтрак плюс яйца?
– Да, это мое.
Поглощая кофе, бекон, сосиски и яйца, я начал обдумывать список покупок. Много одежды мне в Центральной Америке не понадобится. Ну что же, может, все не так уж и плохо: по крайней мере съезжу в теплые края.
В Панаме я не бывал, но в восьмидесятых, когда я служил в десанте, мы участвовали в операции против Колумбийской революционной армии на границе Панамы с Колумбией. Нам приходилось неделями таскаться по джунглям, разыскивая и уничтожая фабрички, на которых производили наркотики.
Ныне полным ходом шло выполнение плана «Колумбия». Для борьбы с распространением наркотиков президент Клинтон предоставил колумбийскому правительству военную помощь на 1,3 миллиарда долларов, в том числе и больше шестидесяти столь дорогих сердцу Дасэра вертолетов.
Большую часть двадцатого века США оплачивали, эксплуатировали и защищали Панамский канал, ради чего в стране было размещено Южное командование армии США, ЮЖКОМ. Тысячи базировавшихся в Панаме американских военных проводили операции по борьбе с наркотиками в Центральной и Южной Америке. Однако в полночь 31 декабря 1999 года, когда США передали контроль над каналом местным властям, всему этому пришел конец – ЮЖКОМ и американские войска покинули страну.
Когда американская публика узнала, что контракт на эксплуатацию портов, расположенных на обоих концах канала, – и не только портов, но и кое-каких американских армейских сооружений – получила не американская, а китайская компания, правые только что кипятком не писали. Вчера мне это в голову не пришло, но, возможно, именно по этой причине в составе делегации и оказался китаец – дабы подчеркнуть, что в Центральной Америке теперь другие порядки.
Получив смертельную дозу холестерина, я почувствовал себя значительно лучше. Пятнадцать минут безумного мотовства в магазине оставили у меня на руках поддельные «ливайсы» за шестнадцать фунтов, синюю трикотажную рубашку – за семь, и еще за пять – пару трусов и три пары носков. Я понес все это по Арлингтон-роуд и свернул с нее направо у паба «Хороший миксер». Теперь горячий душ был совсем близко – в сотне метров впереди высился внушительных размеров викторианский дом из красного кирпича.
Миновав расписанные шпаной стены полуразвалившихся зданий, я приблизился к подъезду. Две обшарпанные каменные ступеньки привели меня к застекленным деревянным дверям. Чтобы пройти через следующие двери, пришлось позвонить и прижать физиономию к стеклу, дабы тот, кто изображал сегодня охрану, смог меня опознать.
Дверь зажужжала, я вошел в дом. Стоявшая за конторкой Морин, крупная пятидесятилетняя женщина, наградила меня улыбкой, оглядела с головы до ног и приподняла бровь:
– Привет, дорогуша, как тебя сюда занесло?
– По тебе соскучился.
Она, как обычно, басисто расхохоталась.
– А, ну тогда ладно.
– Послушай, можно я в душ залезу? В моей новой квартире водопровод отказал.
Морин вытаращила глаза и поцокала языком – не поверила ни единому моему слову.
– Десять минут, и не говори никому.
– Морин, ты лучше всех на свете.
– А то я сама не знаю, дорогуша.
Я поднялся на третий этаж и по коридору направился к душевым. Слева от меня тянулись двери спален, было слышно, как их обитатели что-то бормочут, разговаривая сами с собой, кашляют, храпят. В коридоре пахло пивом и сигаретами, вытертую ковровую дорожку покрывали раздавленные окурки.
Принадлежащее городскому совету «общежитие» во времена моего детства называли бы ночлежкой. Теперь его заполняли не только бездомные всех возрастов, но и беженцы из Боснии, Сербии и Косово.
Душевая состояла из трех кабинок. Я вошел, разделся, достал все необходимое для мытья и бритья, пустил воду и принялся за дело. Помывшись, я вытерся старой одеждой и натянул новые джинсы и рубашку. Единственное, что я сохранил из прежнего облачения, – это кроссовки, куртку и поясной ремень. Все остальное я бросил в душевой.
Выйдя, я направился к моей прежней каморке. Выехал я из нее всего только в прошлую субботу, но в комнате уже кто-то жил: за дверью слышалось бурчание радиоприемника.
Я спустился по лестнице, в холле снял трубку настенного телефона, скормил ему на шесть фунтов монет и набрал номер Джоша, лихорадочно пытаясь придумать оправдания для столь раннего звонка. Восточное побережье США отставало от нас во времени на пять часов.
После двух гудков сонный голос пророкотал:
– Да?
– Джош, это я, Ник.
– Чего тебе, Ник? Времени начало седьмого.
– Знаю, прости, дружище. Просто я не смогу позвонить до следующего вторника, ну и…
Послышался громкий вздох. Джош уже много раз слышал это мое «просто я не смогу позвонить».
– Почему ты никак не можешь навести порядок в своей жизни? Мы же договорились, по вторникам – а это завтра. Она ждет не дождется. Она так любит тебя, парень, так любит – до тебя это еще не дошло? Нельзя же звонить сюда с бухты-барахты и…
