Виталий Гладкий - Наперегонки со смертью
Мы свалили, когда на часах натикало одиннадцать с копейками. Семеныч лыка не вязал, но держался молодцом – почти не шатался. Сева все-таки нашел какую-то бесхозную кралю и вышел с нею из кафе под ручку. Я пытался на нее не смотреть – уж больно страшная. Как царевна-лягушка, не успевшая сбросить свою зеленую кожу. Совсем пригорюнившаяся Кокошкина, у которой с мужиками получился полный облом, смотрела на Севину подружку с неприязнью, словно та была ей должна по меньшей мере штуку "зеленью" и не собиралась отдавать. На ногах кладовщица держалась крепко. Что и немудрено – редко какой день в складе обходился без приема спиртосодержащего горячительного. Тренировка. А что делать? Склад не отапливается, на улице холодина – чай, не Багамы – вот и приходится согреваться русскими народными методами.
Что касается меня, то я был как огурчик. Маринованный. То есть, находился в состоянии эйфории, что меня не съели сразу и не оставили гнить на грядке, а заключили в стеклянную банку, чтобы стрескать попозже.
Белокурая дива сняла меня элементарно. Надоедливый смазливый хлыщ, раздосадованный ее неприступностью, продолжал осаду с похвальным упрямством. Он вился винтом, лишь бы захомутать красотку, и в конце концов добился кое-каких успехов.
По крайней мере, красотка все-таки раза два с ним потанцевала и даже снизошла до беседы. Но по ее лицу было видно, что она вовсе не в восторге от такого базара. Время от времени блондинка поглядывала в мою сторону и этот зовущий взгляд вызывал у меня в душе маленькие тайфуны. Однако, я был прагматиком до мозга костей, а потому предпочитал синицу в руке; пусть за журавлем в небе гоняются романтики и счастливцы.
Я делал вид, что мне по барабану и выкрутасы ее ухажера, и несомненные прелести красотки.
Все случилось на выходе из кафе. Смазливый тип все-таки сподобился чести подержать ее под руку, но когда мы очутились на улице (они последовали вслед за нашей компанией), краля резким движением освободилась от его цепкого захвата и обратилась ко мне с удивительным, но неотразимым нахальством:
– Вы проводите меня домой.
Мои коллеги, которые топтались рядом, остолбенели. А смазливый Казанова едва не выпал от злости в осадок. Он попытался было заикнуться о своих правах и даже загородил мне дорогу, но я, нимало не колеблясь, мощным пинком отправил его куда-то в темноту.
– Да, мадам. К вашим услугам…
Этой фразой я добил сослуживцев окончательно. Хотя ляпнул черт знает что. И откуда только я выцарапал такие слова? Похоже, чтение исторических романов все же не пропало втуне.
Она жила неподалеку от кафе, и мы решили такси не брать, а пошли пешком. Я не страдаю словесными поносами, но и к молчальникам причислить меня трудно. Я обычный парень, который, когда нужно, за словом в карман не полезет, но и не будет заливаться соловьем, чтобы закадрить какую-нибудь чересчур много мнящую о себе фифочку.
Потому я был сама любезность, но не более того. По здравому размышлению, сорвать такую розу мне вовсе не улыбалось, даже если она и спрятала на время свои шипы. И я поневоле вел себя как истинный джентльмен – говорил весьма туманно и даже пытался умно острить, что не очень получалось.
Возле подъезда она целомудренно чмокнула меня в щеку и ткнула в руки визитку.
– Позвони мне через неделю… – Она назвала дату и время. – Муж уезжает в командировку.
До свидания, дорогой… – И улыбнулась такой интригующей улыбкой, что у меня внутри все обмерло от сладостного предвкушения.
Я долго стоял возле дома, переваривая случившееся. Меня нельзя было назвать недалеким лохом, и я понимал, что звонком дело не ограничится. С одной стороны мою душу обуревало тщеславие – как же, такой плод падает в руки, притом без особых усилий; и кому!? – я никогда не был чересчур высокого мнения о своих мужских достоинствах. А с другой – одолевали сомнения. Особенно когда я присмотрелся к зданию, внутри которого скрылась ветреная красотка. Это был престижный дом новых русских, где в основном жила городская крутизна среднего пошиба.
Куда прешься, дурачок!? Так размышлял я, рассматривая кирпичные стены и широкие окна. Но раскаленный уголек, оброненный белокурой дивой, уже упал в штаны и разжег там настоящий пожар.
Ну и хрен с ним! Чему быть, того не миновать. Это я сказал вслух и, несмотря на позднее время, потопал к одной знакомой, разведенке, которая рада была любому индивидууму с нормально работающей машинкой. Приятно удивленная, она тушила мой пожар до самого утра, а перед моим внутренним взором все это время стояла соблазнительная прелестница, восседавшая на крохотном стульчаке возле стойки бара.
"…должен не только подчинить все свои поступки легенде, но и думать как тот человек, в шкуру которого ты влез. В противном случае провал неизбежен. Потому что любая мысль сопровождается мимикой, с которой не в состоянии совладать даже человек со стальными нервами. Особенно если он не подозревает, что за ним следят". Наставник был трижды прав. Но как же тяжело вытравить из мозгов свое настоящее "я"!
Встреча, когда произошло убийство, была по счету третьей. Да, белокурая бестия знала толк в любовных утехах… Она такое вытворяла в постели, такое… Нет, для того, чтобы описать наши скачки, необходима фантазия и перо большого поэта; по меньшей мере, классика. Поутру, возвращаясь домой, я брел на ватных ногах, совершенно выжатый и опустошенный. Но едва мне в голову заявлялась мысль о белокурой нимфе, все мое мужское естество оживало и я готов был немедля приняться за дело, нимало не беспокоясь о последствиях для здоровья.
Так что же случилось в квартире нового русского на самом деле? Я почему-то абсолютно не верил официальной версии хотя бы по той причине, что не страдаю повышенной доверчивостью. Прежде чем завалиться в постель, я обычно устраивал негласный обход временно подведомственных мне владений (пока моя пассия принимала душ) и ничего подозрительного не замечал. Так было и в тот вечер. Убийца сидел в шкафу? Фиг его знает. Я старался заглядывать во все укромные уголки. А может в квартире где-то был тайник – какая-нибудь комнатушка с хитро устроенной и замаскированной дверью?
Вполне вероятно. Но тогда напрашивается вопрос: как убийца мог знать о его существовании?
Мрак… Ни хрена не понятно. Темно, как в погребе. Потолковать бы с "безутешной" вдовой… Но как до нее добраться? Вдруг дом поставили на контроль. Сцапают Чернова, словно последнего фраера. И мотив, которым он руководствовался, налицо: убийца часто возвращается на место преступления. В этом случае можно сразу заказывать для себя тюремную камеру потеплей. Менты не упустят такой идеальный случай, чтобы успокоить общественность. Героическими усилиями правоохранительных органов преступник: найден – ура!; изобличен – гип-гип, ура! ждет суда – виват, родная милиция!!! И будут держать меня за решеткой до тех пор, пока об убийстве известного мецената не забудут. И пока не найдут настоящего виновника его смерти. Что очень сомнительно – уж очень смахивает вся эта история на заказное убийство, раскрываемость которых близка к нулю.
А значит придется горемыке Чернову тереть тюремные нары до нового пришествия. Ну, блин, и перспектива…
Так что же делать!? Истинно русский вопрос, которым задавалось не одно поколение и на который ищут ответ до сих пор. Не я первый, не я последний. Но самое скверное то, что о моем знакомстве с белокурой красоткой известно трем сослуживцам. Это как минимум.
Если Семеныч не большой любитель трепать языком, то у Лычка он длиной с язык муравьеда. Не говоря о Кокошкиной, раструбившей складским подружкам о моих подвигах на ниве кобеляжа уже на следующий день после наших посиделок в кафе.
В общем, все выходило на то, что нужно было начинать сушить сухари. И как можно скорее. С этой обнадеживающей мыслью я и уснул, предварительно допив остатки водки и поужинав найденным на антресолях консервированным горошком из запасов хозяйки квартиры.
Глава 4. ОПАСНЫЙ ПОВОРОТ
Мой непосредственный начальник, заместитель начальника отдела снабжения Пал Семеныч, был хмур и чем-то сильно озабочен. Просмотрев на меня долгим изучающим взглядом, он спросил:
– Не выспался?
– Кошмарные сны одолевают.
– В твоем-то возрасте? М-да… – Он с осуждением покачал головой. – Измельчала нынешняя молодежь. Я, помнится, всегда спал как убитый.
– У вас и сейчас нервы словно стальные, – польстил я шефу.
– Твоими бы устами да мед пить… – Семеныч тяжело вздохнул. – Ладно, поговорили – и будет. Тебя уже ждет Лычков.
– Опять командировка!? – изобразил я огорчение; а сам едва не запрыгал от радости – пока мы с Лычком будем вышивать по городам и весям, гляди, в этом деле с убийством бизнесмена что-то и определится.
– Не опять, а снова, – снизошел до шутки Семеныч. – Ты молодой, холостяк – что тебе дома делать? Я в твои годы…
