Михаил Март - Мороз по коже
Когда опасность миновала, один из похитителей глянул вниз, но ничего, кроме пыльного асфальта, не увидел.
– Где она? – крикнул он.
Осмотревшись, они увидели несшуюся по улице женщину, у которой, как флаг на ветру, развевались фалды плаща.
– За ней!
Тут уже было не до машины. Все четверо рванулись вперед. У них была цель, и они не думали, а девушке приходилось соображать, куда и как бежать. Туфли на каблуках, в которые ее вырядили, остались где-то на дороге, и она неслась босиком. У Насти было только одно преимущество – она находилась в своем районе и хорошо ориентировалась, но соревноваться в беге с длинноногими парнями было бы слишком рискованно. Она свернула к домам и побежала дворами. Выскакивать на середину улицы значило получить пулю в спину. Ей оставалось только петлять. В подъезд не забежишь. Теперь на каждой двери стоит кодовый замок, да и подъезд – это не что иное, как ловушка. Настя не оглядывалась, она чувствовала их на расстоянии и понимала, что находится в поле зрения. От одной мысли, что ее вот-вот схватят, пробегал мороз по коже, и это прибавляло ей сил и энергии. Но если они поймут, что теряют цель, то непременно начнут упражняться в меткости.
Только бы не напороться на стекло и не подвернуть лодыжку, остальное можно стерпеть.
Выстрела она не слышала, но, пробегая по дорожке вдоль дома, услышала, как перед ее носом что-то просвистело, а из окна первого этажа посыпались стекла. Настя ускорила темп. Она выскочила к стройке. Ее занесло в лужу, потом в цемент, песок. Мысль спрятаться в строящемся доме была отметена сразу. У них хватит времени до утра найти ее в каменном мешке. Нужно выбираться поближе к людям, остановить машину или…
Она свернула влево, пробежала еще пару десятков метров и выскочила на освещенную площадь. Сотни киосков, огней, лотков, всего чего угодно, но только не людей. Вся надежда возлагалась на светившуюся букву "М". Где, как не в метро, можно затеряться и исчезнуть.
Настя запахнула плащ, все пуговицы которого оказались оторванными. Девушка ринулась в переход. Она, как Вихрь, влетела в вестибюль станции и, не снижая скорости, проскочила мимо контролера. Бедная старушка не Успела моргнуть, как метеор в черном плаще пролетел перед глазами и скрылся за горбом эскалатора. Не успела она прийти в себя, как в метро ворвались еще четверо и с той же скоростью проскочили в том же направлении.
Находясь на нижних ступеньках эскалатора, Настя оглянулась. Наверху одна за одной возникали темные фигуры преследователей. Их разделяло ничтожное расстояние, еще минута, и ей конец.
Если бутерброд падает, то обязательно маслом вниз. Платформа была пуста. Двери поезда захлопнулись, и он тронулся с места. На табло светилось «23:45». Настя взвыла так громко и протяжно, будто голодный волк. Она, как отставшая пассажирка, помчалась вслед за уходившим поездом. Платформа кончилась, узкий черный проход для рабочих, светофор, она сбежала по железным ступеням к рельсам, перепрыгнула на шпалы и задыхаясь побежала по черному тоннелю. Вряд ли она соображала в этот момент, что делает. Главное, не упасть и не замкнуть своим телом рельсы, тогда он нее останутся только угли.
Четверо мужчин оказались на платформе.
– Она не могла уехать! Я слышал, как поезд уходил, а она была еще внизу.
– Сейчас интервал в пять минут. Конечная станция. В ту сторону она сесть не могла. Выгнали бы.
Разговаривали двое рослых, двое других молчали.
– Глянь-ка, – сказал один из них, показывая на мраморные вымытые плиты пола. – Это, по-твоему, что? Следы аборигена? Следы цемента. Девочка-то у нас меченая.
– И куда они нас приведут?
Преследователи дошли до служебного прохода в тоннель, дальше уже ничего не было видно, черная дыра проглатывала свет.
– Так, эта сумасшедшая баба решила пробежаться до следующей станции.
– Или затаилась где-то рядом. Не совсем же она дура. Ведь от поезда не увернешься, либо током пришибет.
– Рассуждать потом будем. Дрозд и Кувалда садятся в электричку и едут на следующую станцию. Там и будете ее встречать. Девке сегодня везет. Ее звезда. Может, она и проскочит. Хватит, нянчиться с ней не будем. Уничтожить!
– Кормилец будет недоволен.
– Я сам с ним разберусь. Фанера, ты пойдешь следом за ней.
– Ты чего? Я не самоубийца.
– Сейчас подойдет поезд. Ребята уедут, следующий прибудет через пять-семь минут. За это время осмотришься и вернешься. Она может сидеть где-нибудь рядом под лестницей. Я остаюсь здесь. И без пререканий. Все! Вопрос решен.
Из противоположного тоннеля вынырнула электричка.
Нет, Настя не сидела под лестницей. Она продолжала бежать, понимая, что следом за ней идут поезда, и они будут идти в течение полутора часов.
Это только глядя в окошко вагона кажется, что фонари висят один за одним, а в действительности интервал между тусклыми лампочками достаточно велик. Она уже слышала характерный шум за спиной, рельсы загудели. Какую же глупую ошибку она совершила! Тоннель делал поворот, и она его проскочила. Надо было остановиться на прямой, тогда машинист увидел бы ее и успел затормозить, а теперь? Теперь он выскочит из-за поворота и глазом моргнуть не успеет, как стальная махина разрежет ее на кусочки.
Шум поезда приближался. Настя рванула вперед что было сил, плащ слетел с ее плеч, но она даже не заметила этого, сердце вырывалось из груди, а впереди был новый поворот, дорога извивалась, словно тропинка в лесу. В спину ударили мощные фары грохотавшего чудовища.
Машинист ничего не понял. Бежавшая впереди обнаженная женщина могла быть только галлюцинацией. Такое и во сне не приснится. Он зажмурил глаза и тряхнул головой… Минуты разделились на секунды, а секунды… Ниша! Слева от рельс в трубе тоннеля находилась аркообразная ниша, незначительное углубление и решетка. Подыхать, так с музыкой! Настя на полном ходу сделала невероятный прыжок в сторону и влетела в арку. Сильный удар лицом о решетку, и ее тело словно примагнитилось к железу, а руки вцепились мертвой хваткой в перегородку.
Она выглядела как распластавшаяся на стене лягушка. Машинист открыл глаза. Ничего. Светившиеся рельсы и бетонная дуга шахты. Он облегченно вздохнул. Пора завязывать с водочкой и с похмелья на смену не выходить. Тут белой горячкой попахивает.
Электричка проскочила, а Настя еще долго не могла разжать руки. Когда все конечности онемели, девушка сползла по решетке вниз и села. Нет, дальше она не пойдет. Уж лучше так сдохнуть. Она согнулась, обхватила руками колени и долго смотрела не бесчисленное количество кабелей. Черные удавы не имели конца и тянулись вдоль всех стен.
Можно попытаться выйти, когда кончится движение. Надо только дождаться момента. А потом? Не имеет значения, лишь бы земля оказалась под ногами. Только теперь она увидела свои ноги. Пальцы были склеены цементом, кожа потрескалась и кровоточила. В нескольких местах были глубокие раны и кровь смешалась с грязью.
Но это ее не беспокоило. Издержки производства. Сейчас перед ней стояла единственная задача – выжить. Она подняла глаза и увидела, что решетка не сплошная, а имеет врезную дверь. Что за решеткой, она видеть не могла, боковая часть не освещалась. Возможно, здесь проходила перемычка между двумя колеями дороги.
Вновь загудели рельсы. Настя свернулась в клубочек и замерла. Электричка проскочила быстро со страшным грохотом, и вскоре вновь повисла тишина.
Настя приподнялась и осмотрела решетчатую дверь. Щеколда находилась с внутренней стороны, и на ней висел замок. Девушка вцепилась в решетку и начала ее трясти, кричать, выплескивая всю свою злобу, больше похожую на отчаяние. Ее порыв длился недолго, слишком мало сил оставалось для эмоций.
Застыв, она заметила, что замок открылся. Скорее всего, он вообще был просто прикрыт. Она просунула руку и сбросила замок на пол. Щеколда поддалась не сразу, либо проржавела, либо у Насти иссякли силы. Она стиснула зубы и напряглась. Своего она добилась, дверь была открыта. Настя вошла, прижалась к стене и начала углубляться в черноту. Теперь она передвигалась медленно и сразу почувствовала холод. И чем дальше она шла, тем холоднее ей становилось. По коже пробежали мурашки. Она старалась не думать об этом, все можно стерпеть ради свободы и безопасности. Мнимой свободы и мнимой безопасности. Если ее подцепили на крючок профессионалы, значит, все ее дальнейшее существование превращается в мираж. Остается только гадать на ромашке: «Выживу-не выживу».
Настя славилась крутым нравом и сильным характером. Ее коллеги, ныне покойные, прозвали ее крепким орешком. Может, так оно и было, но при этом она оставалась женщиной, в чем-то наивной, в чем-то сентиментальной, и даже нередко плакала от обиды. Правда, никто и никогда не видел ее слез.
Холод усиливался, превращаясь в ветер. Она почувствовала, что поток воздуха достиг апогея. Дуло сверху. Настя подняла голову. На потолке бледным пятном вырисовывалась ниша. Глаза уже привыкли к темноте. Напрягая зрение, она уловила нечто, напоминавшее выступ, – то ли крюк, то ли лестницу. Настя догадалась, что попала под вентиляционную шахту, а это не что иное, как выход.
