Сергей Зверев - Всплытие невозможно
Еще в советские времена журналисты любили писать о странах и городах контрастов. Обычно этот термин употребляли, когда речь шла о западном мире. Ведь идеологически выдержанный писака или фотокорреспондент, блаженствующий на командировочные в загнивающих «каменных джунглях», обязательно должен был отыскать какой-нибудь негатив. А отыскать-то не так-то просто, когда вокруг небоскребы, полчища машин, магазины ломятся от изобилия товаров, и даже пособие по безработице в несколько раз больше зарплаты советского инженера. Однако голь на выдумки хитра. Вот и выкручивались.
Поступает к главному редактору «Правды» или «Известий» фотография центра Нью-Йорка. А ушлый журналист, переславший ее, уже и подпись придумал: «Нью-Йорк – город контрастов, из-за небоскребов не видно обветшавших домов». Теперь такую фотографию с подобной подписью не стыдно и на первую страницу главной партийной газеты поставить. Все идейно выверено.
Однако советская пресса упрямо не хотела замечать контрасты в социалистических государствах, самым одиозным из которых и поныне остается Корейская Народно-Демократическая Республика, или, проще говоря, Северная Корея. Странное дело – на Корейском полуострове живет один народ. Но контраст между Югом и Севером такой, что и оценить его сложно. Южанам повезло – попали они в американскую сферу влияния и стали одной из самых богатых наций в регионе. А вот северные корейцы под руководством мудрого и великого вождя Ким Ир Сена при поддержке коммунистических советников из СССР и Китая стали строить социализм по образцу Сталина и Мао со всеми вытекающими из этого последствиями.
Практически весь мир сильно изменился с тех пор, но только не Северная Корея. Она воистину сделалась страной контрастов. Тут случались годы, когда от голода умирали миллионы людей, но при этом в стране вовсю форсировалась и форсируется программа создания военных ракет, способных доставлять ядерные заряды. Правда, ракеты эти почему-то летят совсем не в ту сторону, куда их запустили… Одна, например, чуть во Владивосток не угодила. Однако народ горд своим мудрым и любимым руководителем. Не у каждого хватит духа перечить великим державам. А Северная Корея словно специально нарывается на неприятности и международные санкции. Есть и другие поводы для гордости – стоят по всей КНДР бронзовые памятники ее создателю и вечному руководителю Ким Ир Сену. И неважно, что он уже давно умер, передав власть своему сыну. Но официально великий вождь и до сих пор считается руководителем страны, бессмертным и несменяемым. Ну, чем не контраст? А есть и другие.
В столице, Пхеньяне, имеются даже небоскребы. Вот только лифты в них не предусмотрены. И местный водопровод не в состоянии подавать воду на верхние этажи. А в них люди живут, ходят пешком по лестницам, воду ведрами носят, а на балконах еще умудряются свиней и кур держать, чтобы с голоду не загнуться, потому как все распределяется по карточкам. Ну, разве что по решению трудового коллектива передовику производства могут позволить купить себе в год не одни трусы и две пары носков, а двое трусов и три пары носков. А уж если ваша семья имеет возможность каждый день на завтрак питаться яйцами, то вы уже относитесь к тому слою общества, который на Западе принято называть средним классом.
А еще в Северной Корее очень любят масштабные зрелища. У них даже оперный театр самый лучший в мире – в смысле оборудования. Там настоящий горный водопад на сцене можно устроить и морское сражение организовать. И это при том, что первый светофор в Пхеньяне появился чуть больше десятилетия тому назад. А к чему светофоры, если машин раз-два и обчелся? На них только высшее руководство страны разъезжает.
Но опера – это на любителя, не каждому она с голодухи понравится. А потому несколько раз в год для северокорейского народа организуют парады и отмечают на стадионах праздники, типа дня рождения Ким Ир Сена с масштабными театрализованными массовыми действами…
Если в городе вывешивают флаги, значит, случился праздник. В этот день весь Пхеньян прямо-таки пестрел флагами, бумажными фонариками и кумачовыми лозунгами, прославлявшими мудрое руководство и идеи «чучхе». «Чучхе» – это, кстати, совсем и не ругательство, а принцип существования государства, которое обозначает опору во всем только на собственные силы – мол, и продовольствием сами себя обеспечим, и промышленными товарами. Вот только иногда незадачи случаются – люди от голода мрут. Тогда корейское руководство с Западом торг устраивает. Дескать, давайте, присылайте нам гуманитарную помощь, мешки с рисом везите, тогда мы свою ядерную программу попридержим, не станем свою атомную бомбу создавать. Гуманитарку дадут, сотни тысяч жизней спасут, а после нового урожая Северная Корея вновь за старое – новую ядерную программу разворачивает или артобстрел соседних островов наладит. Приловчилось руководство жить в условиях «осажденной крепости», есть чем с богатым Западом торговаться…
Обычно в Пхеньяне уличное освещение гасят рано, еще до полуночи, и тогда из космоса северная часть полуострова кажется космической черной дырой на фоне освещенной Южной Кореи, Японии и Сингапура. Но в праздник можно позволить себе и пошиковать.
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а все фонари и подсветка зданий в Пхеньяне пылали вовсю. Горели и прожектора на осветительных мачтах главного стадиона. Народу в нем собралось видимо-невидимо – ни одного места свободного, ведь приглашения строго по трудовым коллективам, по разнарядке идут. Не придешь – можно и в трудовой концентрационный лагерь угодить.
На футбольном поле красивые кореянки в разноцветных полушелковых платьях танцуют, руками машут, ветер гоняют и поют про свою счастливую жизнь. За ними такие же счастливые дети выйдут и тоже петь начнут. Над головами у всех лазерное шоу и вспышки фейерверка. Противоположная от правительственной трибуна специально обученными студентами заполнена, у каждого набор на палочки натянутых разноцветных шелковых полотнищ. По команде «дирижера» они их перед собой поднимают – и складываются из шелковых полотнищ разные картинки: то портрет великого вождя Ким Ир Сена, то герб КНДР, то горный пейзаж… Любота!
Попасть на кульминацию государственного праздника на стадион – это огромное счастье для простого корейца. Сюда только лучших из лучших допускают – передовиков производства. Они на обычных местах сидят. А есть еще и гостевая трибуна, туда уже только по персональным приглашениям крупные чиновники заходят, партийные, военные деятели и представители трудовой интеллигенции. Но существует и «Поднебесная». Там сам Любимый Руководитель восседает с приближенными – первые люди в государстве.
Ранее адмиралу Пак Нам Чхолю, командующему подводными кораблями Восточного флота КНДР, никогда прежде не приходилось сидеть на правительственной трибуне да еще рядом с самим Любимым Руководителем. До этого его место было на гостевой. А вот теперь почему-то выпало такое счастье, и даже сам руководитель государства почему-то ласково посмотрел на него, блеснув стеклышками интеллигентских очков. Что может означать такое возвышение, Пак Нам Чхоль не знал, хотя и сделал для своей страны немало – конечно же, в мерках доступного ему финансирования. Ведь нет у Северной Кореи ни своих подводных атомоходов, ни даже приличных дизельных субмарин. В основном бывшее советское и китайское старье, купленное по цене металлолома, – только для военно-морского парада и годится.
Мелькали в ночном небе разноцветные лазерные лучи. Вспыхивали, разворачивались тигровыми лилиями сполохи фейерверка. Самые красивые кореянки кружились на футбольном поле в синхронном танце. Но не об этом великолепии думал северокорейский адмирал, а все гадал, почему это вдруг сегодня оказался среди небожителей.
И тут сам Любимый Руководитель – невысокий, круглолицый, коренастый, одетый в скромный полувоенный френч – тронул Пак Нам Чхоля за плечо и негромко предложил:
– Пройдемте, товарищ адмирал, в комнату отдыха, – и сразу же поднялся сам, неторопливо двинулся к малоприметной двери.
Сопровождали его два телохранителя.
Адмирал вздрогнул и двинулся вслед. Мысли его метались. Любимый Руководитель вел его не в комнату отдыха, предназначенную для других восседавших на правительственной трибуне, а в свою личную, только для него и предназначенную.
Один из охранников предупредительно открыл дверь. Второй, пропустив Любимого Руководителя, не сделал и шагу дальше. Адмирал глубоко вздохнул, переступил порог и тут же замер в благоговейном страхе. Нет, не изысканность интерьера поразила его – тут-то как раз все было просто, хоть и со вкусом. Широкий кожаный диван, стол с фруктами и легкой закуской, с десяток кожаных же кресел-бегемотов и большой жидкокристаллический экран на стене. Но в одном из кресел почему-то восседал еще один Любимый Руководитель – спину держал прямо, словно палку проглотил. Это не укладывалось в голове, ведь Руководитель должен быть один, а их два… И только потом в воспаленном мозгу мелькнула догадка – двойник.
