Сергей Зверев - Всплытие невозможно
Вслед за ней подал о себе знать и Коля Зиганиди.
– И я в порядке, – новичок отозвался последним. – Голова цела, а вот правую руку, по-моему, сильно растянул, товарищ капитан-лейтенант.
Саблин пошарил вокруг себя и, отыскав водонепроницаемый мешок, нащупал фонарик. Яркое пятно света прошлось по торпедному отсеку. Да, подлодка, судя по всему, уже лежала на дне, завалившись набок. Торпеды, сорвавшиеся со стеллажей, громоздились на шпангоутах, и оставалось только надеяться на то, что ни одна из них не самоактивировалась от удара. Что творится в других отсеках, и Боцман, и его товарищи могли только догадываться – переговорное устройство вышло из строя.
Стараясь не сильно тревожить погромыхивающие под ним торпеды, Виталий на четвереньках подобрался к переборке и постучал фонариком в задраенный люк, ведущий во второй отсек. Удары прозвучали глухо – так, словно капли били в каменную стену.
Катя, Коля и Петр напряженно ждали. Но в ответ им была лишь тишина. Саблин постучал снова, на этот раз сильнее.
– Ты же подлодку стуком выдашь, – прошептала Сабурова, хватая его за руку.
– Мы и так уже себя выдали, когда за сеть зацепились.
Спецназовцы помолчали. Никому не хотелось первым говорить о непоправимом.
– Второй отсек полностью заполнен водой, – наконец произнес Саблин.
И тут до их слуха донеслось тихое постукивание.
– Это в хвостовом стучат, – вздохнула Сабурова. – А центральный пост залит, это точно. Им уже ничем не помочь.
Слова прозвучали довольно сухо и без лишних эмоций. То ли Сабурова была такой бездушной, то ли ситуация требовала максимальной сосредоточенности. Ведь если людям нельзя ничем помочь, к чему тратить силы и энергию на изобретение нереальных планов? В конце концов, спецназовцы были лишь пассажирами подлодки, и у них имелось свое четко поставленное задание.
– Когда выберемся, сообщим на базу об аварии, – произнес Саблин. – На какой мы примерно глубине? Метров пятьдесят?
– Сорок пять, – тут же подсказал Беляцкий.
– Ты уверен, старлей? – Боцман впервые назвал нового члена группы на «ты».
– Абсолютно. Такую глубину показывали сонары на мониторе центрального поста.
– Молодец, – сухо похвалил Саблин. – Поскольку покидать субмарину мы должны были через шлюз в хвостовом отсеке, а это в сложившейся ситуации нереально, подумаем, какие у нас есть варианты.
По глазам Боцмана было понятно, что вариант у него есть. С полминуты царило молчание. Наконец Катя Сабурова произнесла:
– Предлагаю покинуть субмарину через торпедный аппарат.
– А справишься? – прищурился Саблин.
– В стандартной экипировке туда не забраться, слишком узко. Значит, акваланг отпадает. Но можно взять с собой один баллон с шлангом и загубником. Этого хватит, чтобы подняться на поверхность. Ведь всплывать придется поэтапно из-за опасности возникновения кессонной болезни.
– Естественно, надувную моторку взять с собой мы не сможем. До берега доберемся вплавь. К тому же сейчас ночь, – взглянул на часы Коля Зиганиди.
Петр Беляцкий обвел глазами товарищей. Он сидел на торпеде, прижимая к животу поврежденную руку.
– Слава богу, не вывихнул, а растянул, – пояснил он.
– Итак, – уже приказным тоном произнес Саблин. – Первой через торпедный аппарат покидаешь субмарину ты, Катя. За тобой идет старлей Беляцкий. Третьим – Коля. Если что, подстрахуете его, – кивнул он на Петра.
Себя в числе покидавших подлодку Саблин не назвал по той простой причине, что надо же кому-то закрыть люк торпедного аппарата и выпустить боевого пловца в море. Кто-то один обречен остаться на субмарине – сам за собой люк в торпедном аппарате не закроешь.
– Товарищ капитан-лейтенант, – попыталась возразить Катя. – Разрешите мне остаться. Нельзя лишать группу командира.
– Это мне решать, Катя, – отсек предложение Саблин.
И тут, к его удивлению, Петр Беляцкий поднял голову.
– Разрешите мне остаться? – произнес он, и не успел Саблин возразить, как новичок добавил: – У меня правая рука повреждена, и в интересах выполнения задания идти с группой следует вам, товарищ капитан-лейтенант.
– А ведь он прав, – криво усмехнулся Зиганиди.
– Вы уже успели сработаться, а я все еще чужой среди вас, – вставил Беляцкий.
– Погеройствовать захотел? – хрипло спросил Боцман.
– Никакого геройства, просто трезвый расчет.
Саблин не любил, когда ему возражали, хотя встречное мнение выслушивал всегда охотно.
– Жизнь слишком дорогая штука, чтобы ей мог распоряжаться кто-то один, даже если он ее хозяин. Предлагаю голосовать. Кто против того, чтобы остался старлей? – И Саблин сам первым поднял руку, однако остался в одиночестве, после чего мрачно спросил: – Теперь кто «за»? Трое против одного, – обвел он взглядом три поднятых руки. – Ну, с тобой-то все ясно, – прищурился Боцман, глядя на Беляцкого. – А вот от вас, друзья-товарищи, такого не ожидал… Вот только последнее слово всегда остается за командиром.
Петр напряженно ждал. По его взгляду было видно, что он не готов смириться с несправедливым, на его взгляд, решением.
– Старлей, ты остаешься. Я иду третьим, – произнес Саблин и подал Петру руку.
На этот раз рукопожатие получилось крепким и со стороны старлея.
– Надеюсь, еще увидимся, – проговорил Беляцкий, хотя сам не верил в свои слова.
Уже ушли сквозь торпедный аппарат Коля Зиганиди и Катя Сабурова. Боцман вытащил из раскрытого водонепроницаемого мешка пистолет для подводной стрельбы и журнал «Шахматное обозрение» с коробочкой с магнитными фигурками, сунул их за пазуху гидрокостюма, вжикнул застежкой. И тут Беляцкий неожиданно подмигнул:
– Какой у нас сегодня день, товарищ каплей?
– Вроде понедельник, – растерялся Боцман.
– Хреново неделька начинается… Не поминайте лихом.
Боцман опустил на глаза маску и, сведя плечи, забрался в узкое жерло торпедного аппарата.
Беляцкий подал ему баллон со сжатым воздухом, после чего закрыл люк и дернул рычаг. Саблина выбросило в море.
Вокруг была кромешная темнота, а потому он даже не сразу сориентировался, где верх, а где низ. Лишь когда его перестало вращать, когда он замер и почувствовал, что выталкивающая сила сама движет его кверху, начал медленный подъем. В стороне коротко вспыхнули и погасли два фонаря.
«Значит, у Кати и Коли все в порядке».
Всплытие с глубины всегда сопряжено с риском. Немного не рассчитаешь – и растворенный в крови азот при уменьшении давления может закипеть. Но почему-то глубиномер показывал всего десять метров. Боцман почувствовал неладное.
Вверху угадывалась зеркальная водная поверхность, изломанная невысокими волнами. На ней проступили силуэты Сабуровой и Зиганиди. Саблин сделал несколько толчков ногами и тихо вынырнул в темноту. В паре метрах от него угадывались головы Кати и Николая.
И тут над головами у пловцов-спецназовцев ярко вспыхнул свет. Он залил большое помещение, похожее на заводской цех, более половины которого занимал бассейн, облицованный старомодным белым сантехническим кафелем. Боцман с товарищами переглянулись с недоумением. Они-то считали, что вынырнут в китайском фиорде, а почему-то оказались в том самом бассейне-доке, откуда субмарина отправлялась в поход…
Подобное настолько удивило Боцмана и его товарищей, что Саблин даже позволил себе выругаться матом. Теперь его не удивило и зрелище сидевшего на бортике бассейна в раскладном походном кресле контр-адмирала Нагибина. Федор Ильич щелкнул кнопкой секундомера.
– Подгребайте сюда, – махнул он рукой.
Первым на бортик выбрался Саблин, даже не воспользовавшись блестящей лесенкой из нержавеющей стали – он просто уперся руками в кафель и сделал выход силой. Затем подал руку Сабуровой. Та хотела отказаться: мол, подавать спецназовцу руку, даже если это женщина, – оскорбление. Но Нагибин напомнил:
– Испытание вы прошли, оно окончено. А потому можно и галантность к даме проявить, – и контр-адмирал сам подал Кате руку.
На этот раз она не отказывалась.
– В норматив вы уложились. Решение покинуть подлодку через торпедный аппарат приняли практически мгновенно, – Нагибин сделал паузу, ясно было, что он так и недосказал всего до конца.
– Товарищ контр-адмирал, – официально ледяным тоном обратился к Нагибину каплей Саблин. – Так, значит, все это время мы провели здесь, а пятидневный поход и крушение – только иллюзия?
– Да, друзья мои, иллюзия электроники. Подлодка на самом деле тренажер. Прошу прощения за то, что заставил поволноваться и решать непростые задачи, но мне важно было понять, как вы поведете себя в реальной обстановке.
Саблин ожидал, что речь сейчас зайдет об оставшемся на тренажере-подлодке Беляцком.
Свет ярких прожекторов пробивал воду; в глубине бассейна колыхался размытый волнами силуэт субмарины, повернутой на бок. Но главное контр-адмирал отложил напоследок…
