Сергей Зверев - Живой щит
– Батареи дохлые! – развел руками радист.
– Проверить поленился?
– По тревоге подняли, когда было проверять! – обиженно шмыгнул носом Скуридин.
Отделение Голубева было лучшим в первом взводе.
Рогожин лично подбирал парней, присматривался к ним, проверял на прочность. Опыт Афгана подсказывал Святому – уверенность в подчиненных удваивает и собственные силы. Жаль, «афганцы» разъехались. Кто домой, кто по госпиталям… А кто нашел успокоение под скромными стандартными гранитными плитами…
Обезглавленное тело спецназовцы присыпали землей. Скуридин продолжал возиться с рацией. Он тщетно вызывал оперативный штаб, координирующий преследование:
– Роза, ответьте Пиону… Роза, я Пион…
Согнутая в дугу порывами ветра, антенна болталась, будто сломанная мачта парусника после бури.
– Нет связи, товарищ старший лейтенант! – Скуридин виновато смотрел воспаленными от попавшего песка глазами. – Может, ракетницей сигнал подадим? «Вертушки» тоже бандюг ищут.
– Продолжай вызывать! – приказал Святой. – Еще десять минут отдыхаем – и вперед! Проверьте оружие, почистите. Можете перекусить…
– Около мертвяка? – Младший сержант Николай Серегин скорчил трагическую мину. – И по такой жаре! Я, если поем, сразу оперу «Риголетто» исполню…
– Тебе шалман посреди пустыни подавай, – подколол его Паша Черкасов.
– Желательно с пивком холодненьким, симпатюлечкой за соседним столиком и музоном отвальным! – продолжал упражняться в мазохизме Серегин. – Пенку с пивка сдуть, пригубить глоточек, посмаковать и рыбки кусочек пожевать… – Он вытянул губы дудочкой, наглядно изображая процесс.
– У нас знатная рыба! – поддался общему расслаблению Ковалев. – Батяня засолит – пальчики оближешь. Сам председатель колхоза его сельди уважает! Когда сына женил, к нам прибежал рыбешки попросить!
– Деревня, глухомань! – переключился Серегин на северянина. – Колхознички! Растят хрен да лебеду кормить сограждан, не поднявших целину.
– Зачем лебеду… Сама растет, – невозмутимо ответил Ковалев. – А хрен я очень уважаю. Особенно со студнем!
– Иван! Ты тормозом прикидываешься или по жизни такой приторможенный? – упражнялся в остроумии младший сержант, сидя на безопасном расстоянии.
Физическая сила спокойного помора была во взводе хорошо известна. Земляк Ломоносова без труда двадцать раз подтягивался на перекладине, а уж крутить «солнышко» мог бесконечно.
– Я же архангельский. У нас «дергунчиков» не любят! – с достоинством, как и подобает истинному «моржееду», отозвался Ковалев.
Он снял рюкзак десантника, достал тряпочку, запакованную в маленький полиэтиленовый пакет, и принялся заботливо протирать затвор автомата.
– Серегин, подвязывай болботню! – сказал командир отделения, старший сержант Голубев. По нраву он походил на Ковалева: такой же рассудительный, скупой на слова. – Трындишь без толку, а автомат весь в песке. Тебе басмачи башку точно спилят!
– Уделаются, Слон! Я же боец непобедимого первого взвода отдельного батальона спецназа! – шутил неунывающий Коля.
– Глохните! Связь есть! – крикнул Скуридин. – Товарищ старший лейтенант! Роза ответила…
– Гербарий какой-то! – сострил напоследок Серегин и умолк.
– …Обнаружили труп! – Святой говорил, прижимая переговорное устройство к губам. – Координаты передаю… Да! Труп обезглавлен!.. Голова отделена от туловища! Так тебе понятно?.. Да. Предположительно – водитель. Вышлите вертолет забрать останки. Мы продолжаем преследование в северо-западном направлении. На связь выйдем в условленное время. Отбой!
Солдаты прислушивались к разговору. Рация – единственная нить – связывала пятерых спецназовцев со знакомым и понятным миром, где были друзья, гарнизон, солдатская чайная и кино по выходным дням.
Сейчас же они пребывали словно в ином измерении, наполненном страхом, опасностью, лишениями и изнурительным зноем.
– Пашка, тарантул! – восторженно заорал Серегин.
– Где?
– Вон, к Ваньке крадется неформал пустыни! Здоровенный! – указывал пальцем младший сержант. – Щас цапнет его за помидоры! Вань, тикай! Деревня жениха потеряет!
Паук, перебирая мохнатыми лапами-ходулями, прытко преследовал лишь ему видимую добычу. Черные точечки глаз казались застывшими капельками смолы, овальная спина, покрытая пушком, была прочерчена невыразительным узором.
Ковалев нашел сухую веточку, осторожно перекрыл дорогу пауку и стал отгонять его в сторону.
– Мочи урода! Он же ядовитый! – подскочил на ноги Серегин.
– Не надо. Пусть живет! – ответил Иван.
– Слон! Ванька тарантула прибить отказывается! – притворно обиженно обратился к командиру отделения Серегин. – Поймать гада хочет, откормить и на тебя натравить за то, что ты его строевой задолбал!
Спецназовцы обступили насекомое и стали тыкать в него палочками, заставляя тарантула бегать по кругу. Ребята обменивались шутками, устроив забавную перебранку.
– Морда точь-в-точь как у нашего старшины! – заливисто хохотал Серегин.
Его друг, Паша Черкасов, возражал, дергая Серегина за рукав:
– Усы поменьше будут…
– У прапора?
– У таракана этого!
Замечание вызвало новый приступ хохота. Невозмутимый Голубев, обычно не отлучающийся от командира, присоединился к компании.
– И вправду, Ванька, забери паука домой! Посадишь на цепь у порога хату стеречь! – изнемогал от собственных приколов Серегин. – Никакой председатель за рыбой к батяне ходить не станет.
Тарантул наконец не выдержал и угрожающе встал на задние лапы.
– Ого, наглющий, паскуда! – отступил младший сержант. – Огрызается!
– «Черная вдова»! – авторитетно, словно профессор-энтомолог, определил присоединившийся к компании Скуридин. – Эпоксидным клеем его залить и в коробочку. Отвальный брелок для ключей получится!
Ребята галдели, подталкивали друг друга, забыв о трупе, о предстоящем пути, о возможной схватке.
«Детский сад, ей-богу! – думал Святой. – Зачем в армию с восемнадцати лет берут? Ладно бы не воевали, а так в каждой бочке затычка! Но ведь ты-то, старлей, из сапог с восемнадцати не вылезаешь!»
Дмитрий сидел на песке, укрывшись с наветренной стороны бархана. Хребет холма не закрывал от него панорамы пустынной равнины, на просторах которой скрылись преследуемые люди.
«Почему они не устроили здесь засаду? – задавал себе вопрос командир. – Среди них есть бывшие военные, это факт! Вон как четко распределили силы при нападении на завод, обезоружили часовых, выбрали пути отхода…»
Вытертая добела «афганка» Святого потемнела от пота на груди и на спине.
«Твердый дезодорант «Олд Спайс» избавит вас от неприятного запаха… придаст уверенности и освежит… «Олд Спайс» для тех, кто любит приключения!» – вспомнил он почему-то рекламу, показанную по телевизору как раз тогда, когда посыльный вломился в дверь с приказом срочно прибыть к командиру батальона.
Отдельный десантно-штурмовой батальон спецназа, выделенный из состава Душанбинской дивизии воздушно-десантных войск, подчинялся непосредственно командованию Среднеазиатского военного округа.
Девяностые годы начинались для южной провинции советской империи страшными погромами в Ферганской долине, первыми нападениями на военнослужащих-славян, попытками разграбления армейских складов.
Батальон напоминал кочующий цыганский табор. До прибытия Святого две роты батальона участвовали в ферганских событиях.
Его непосредственный командир майор Виноградов, опираясь локтями на кухонный стол, застеленный прорезанной, истертой клеенкой, делился воспоминаниями. Свою жену майор под благовидным предлогом попросил выйти из комнаты.
– Едем, механик-водитель в триплексы смотрит и вдруг выть начинает! По-волчьи, знаешь, так, с подвыванием! Я люк открыл, высунулся, а у дороги кол стоит, и на нем человек нанизан.
Командир потер лицо ладонью, словно хотел снять с него гримасу боли и отвращения.
– Скорчился бедолага, как бабочка, на иглу наколотая, грудь, живот до мяса раскровянил собственными руками. Мучился страшно. Я спать лягу – все его вижу, а в ушах крик солдата!
– Из-за чего это происходит? – допытывался Святой.
– Погромы-то? Повод всегда найдется, а в причинах не нам разбираться!
– Осточертело воевать, не зная за что!
– Заваривается здесь каша. Принимай взвод, знакомься с людьми. Чует моя душа, еще навоюемся на родной землице…
Майор как в воду глядел…
– Построиться по полной боевой выкладке! – передал дневальный приказ комбата.
Лязгнули решетчатые двери оружейки. Руки солдат соприкасались с холодной вороненой сталью стволов, пальцы торопливо снаряжали магазины.
В казарму ворвался Виноградов, которого срочно вызвали из дома посыльным.
– Где комбат? – выдохнул он.
– У себя в штабе! Из округа приказ пришел: перебросить батальон в Ош! – ввел его в курс дела Святой.
