KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Боевик » Иван Стрельцов - Дерзкий морпех

Иван Стрельцов - Дерзкий морпех

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Иван Стрельцов, "Дерзкий морпех" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

И снова над сознанием чеченца встала тень Шамиля, это был беспроигрышный довод. Мусса Шеравин приложил к груди руку и почтительно склонил голову.

Весь следующий год он провел в закрытом учебном центре, где под командованием интернациональных инструкторов учился не столько стрелять и бегать, преодолевать полосу препятствий, сколько тактике действий партизанских отрядов и диверсионных групп. А также разработке стратегических планов для действий нескольких отрядов с применением артиллерии и даже бронетехники. Бывшему историку Муссе учеба давалась гораздо легче, чем другим – палестинцам, ливанцам, нигерийцам, в основной массе не имевшим даже среднего образования и попавшим на эти офицерские курсы лишь благодаря своей харизме.

Домой он вернулся в компании нескольких арабов и негра, черного и лоснящегося, как начищенный кирзовый сапог. Это были первые наемники. В Чечне Муссу встречали как долгожданного и дорогого гостя. Большой человек при коммунистах смог совершить хадж в Мекку, виделся с сановными и духовными лидерами Аравии. В Грозном его сразу же прозвали Хаджибей, что обозначало полное уважение вайнахов. Впрочем, не все с этим были согласны. Старший брат Лече после того, как «свободные» чеченцы разграбили и разорили коньячный завод, все забросил и осел в доме со своей семьей и престарелой матерью, занимаясь ведением натурального хозяйства. Брата он облобызал, а после сказал: «По-прежнему хочешь казаться Шамилем, за отца мстить собираешься. Забыл, что сын за отца не отвечает? А я свой партбилет не выбросил и не стыжусь, что был коммунистом». Ушел Мусса из дома брата, едва обнявшись с подслеповатой матерью.

Позже ему стало известно, что среднего брата Руслана вышвырнули из Азербайджана, там тоже вообразили себя «незалежными», и теперь он бурит нефть где-то в Сибири. Оба брата не хотели иметь ничего общего с начавшейся вакханалией.

Республика зашлась в пьяном угаре национализма. На площадях от рассвета до заката все мужчины, от стара до мала, без устали танцевали мурташ, улицы заполонили толпы вооруженных людей, все только и говорили о грядущей войне с Россией.

Через несколько дней Муссу и других наиболее подготовленных в военном деле вайнахов пригласили в резиденцию президента Ичкерии. Военный летчик, советский генерал, был гордостью всей республики, за что носил прозвище Большой Джо. Встречал их президент в камуфляжной форме, в неизменной пилотке с голубой окантовкой. Совещание было по-военному коротким и деловым, решили объявить всеобщую мобилизацию и начать формировать ополчение. Там, на совещании, Мусса встретил бывшего поселкового участкового Али Кураева, в свое время они, как ровесники, были очень дружны. Теперь бывший капитан МВД, вовремя встав под зеленое знамя Ислама, стал начальником следственного отдела департамента государственной безопасности Ичкерии.

– Все слишком быстро произошло, русские даже не успели вывезти архивы своего КГБ, – после совещания неожиданно признался Али. – Там мне попался на глаза интересный документ. Оказывается, в шестьдесят втором твои родственники подавали прошение о реабилитации Муссы Шеравина, твоего деда, но им было отказано.

– Очень интересно, – недоверчиво хмыкнул Мусса и следом спросил: – Дашь почитать?

– Заезжай и забирай насовсем. Кому теперь эти бумажки нужны? – равнодушно пожал плечами бывший участковый.

Через несколько дней Шеравин заехал в ДГБ, и Али действительно вручил ему папку из обычного серого картона с матерчатыми завязками.

Вернувшись в свой номер в гостинице «Кавказ», где он проживал после возвращения из Саудовской Аравии, Мусса с нетерпением принялся изучать документы. Перед ним лежало несколько стандартных бланков, отпечатанных на пожелтевшей от времени бумаге, с печатью «Комитет Государственной Безопасности по Чечено-Ингушетии».

Читать прошение своих родственников Мусса не стал, его больше интересовал ответ чекистов.

«Двадцатого июня тысяча девятьсот сорок второго года на территорию Чечено-Ингушской автономной республики была заброшена диверсионная группа, в составе которой находился Абдулла Хазаров (бывший красноармеец, сдавшийся в плен осенью сорок первого года в районе Перекопа и добровольно согласившийся на сотрудничество с разведкой СД). После приземления группа диверсантов наткнулась на истребительный отряд НКВД. В бою практически все диверсанты были уничтожены, из окружения удалось вырваться лишь Абдулле Хазарову и командиру группы оберштурмфюреру Гебе. Уходя от погони, диверсанты решили укрыться в доме Муссы Шеравина (двоюродного брата Хазарова).

В прошлом сельский учитель, Мусса Шеравин ничем себя не запятнал перед советской властью, вел агитацию о наборе в Рабоче-крестьянскую армию, сам в райком партии написал несколько рапортов об отправке на фронт. Но, приютив диверсантов, Мусса отказался их выдать окружившим дом сотрудникам НКВД. В завязавшемся бою было ранено трое сотрудников истребительного отряда, Абдулла Хазаров был убит, а Гебе и Шеравин ранены. После двухмесячного излечения по приговору трибунала оба были расстреляны».

Внизу размашистым почерком краснела резолюция «В реабилитации отказать».

Теперь Муссе стало ясно, что его дед не стал жертвой бездушной машины массовых репрессий. Его предок погиб, как настоящий вайнах, исполнив до конца законы кровного родства и гостеприимства…

А после стало не до воспоминаний о прошлом. Необходимо было в срочном порядке формировать ополчение. В свой отряд Мусса не брал ни абреков, ни наемников, которыми Грозный кишмя кишел, как тухлятина червями. В основном ополченцы были людьми состоявшимися, в свое время отслужившие срочную службу в рядах Советской Армии, а двое даже воевали в Афганистане и имели боевые награды. Все до одного умели обращаться с оружием и получили его в неограниченном количестве с брошенных армейских складов.

Война, как к ней ни готовились, все равно началась неожиданно. Бои за столицу были упорными и кровопролитными, федеральные войска вламывались в Грозный бронированным кулаком, состоящим из десятков танков, бронетранспортеров и боевых машин пехоты. В ответ чеченцы вгрызались в них стрелами одноразовых гранатометов, огнем танков, врытых в землю, и артиллерией с закрытых позиций.

Первое время бойцы Шеравина подбирали раненых солдат и офицеров войск противника и даже пытались оказывать им первую медицинскую помощь, прежде чем обменять их федералам на своих. Однажды его «афганцы» захватили целый взвод обозников. Грязные, лопоухие, с впалыми щеками, они больше походили на безродных волчат. Этих Мусса не стал возвращать их командирам даже в обмен на трупы погибших боевиков. Вернул только матерям, приехавшим на Кавказ за своими чадами. Передача происходила под вспышки многочисленных фотоаппаратов и мерное жужжание видеокамер. Все мировые агентства демонстрировали кадры этой акции. Но вскоре стало не до красивых жестов, бои раскалялись все яростней и ожесточенней. Недавние русские пацаны, чудом уцелевшие в первых боях, матерели, крепли и уже не уступали опытным вайнахам. У горцев пропала высокомерная надменность к этим ушастым мальчишкам, осталась лишь злость.

Грозный и окрестные населенные пункты превратились в руины. Поселок, в котором жил тейп Шеравиных, трижды за короткое время переходил из рук в руки. От подвала дома, где пряталась его родня, осталась огромная воронка с опаленными краями. Никто не мог сказать, образовалась ли она после попадания федеральной ракеты или от фугасного снаряда чеченской пушки.

Мусса, не считая среднего брата, затерявшегося на просторах далекой Сибири, остался один-одинешенек, и теперь его уже не интересовали судьбы ни раненых, ни пленных. Он отдал их души и жизни на откуп своим моджахедам, многие из которых также лишись близких и родных.

Как ни дрались боевики за Грозный, их все же выдавили в горы. К тому времени Мусса Шеравин был назначен командующим одного из фронтов и в его отряд влилось несколько других, в основном состоящих из горцев.

Теперь течение войны сменилось с интенсивных действий на вялотекущие. Несколько месяцев пришлось даже просидеть на сопках, осадив русских морпехов, которые заняли один из аулов. Времени на размышления было предостаточно, и часто, лежа в теплом финском спальном мешке, Мусса вспоминал папку из архива КГБ. Теперь многое осмысливалось по-другому. Если дед совершил, по убеждению чеченцев, подвиг, защитив гостя и двоюродного брата, то, по мнению самого Муссы, родственник деда оказался далеко не героем. Мало того, что нарушил присягу, сдавшись в плен, предав товарищей по оружию, так еще пошел в услужение врагу. Подверг опасности семью родственника, а его самого обрек на смерть. Память услужливо напомнила о последних словах отца. «Сын за отца не отвечает». Теперь приходилось задумываться, а как бы он поступил с детьми предателя? Как историк, Мусса понимал, что даже тиран не станет бездумно карать всех до седьмого колена за одного провинившегося. Для развития страны нужны ученые, врачи, учителя, а не тупо исполняющие тяжелую непосильную работу каторжане. «Сын за отца не отвечает» – фраза, дающая возможность развиваться потомкам репрессированных. Психология была проста и в то же время безотказна, штрафники всегда из кожи вон лезут, чтобы реабилитироваться, даже за те преступления, что совершили другие. «Но стоило только системе дать сбой – и весь механизм тут же развалился. Слабость власти позволила ожить и развиться давним обидам, превратив их в кровожадных монстров», – тяжело вздохнул Мусса, война стала неинтересной, теперь уже казавшаяся убийством ради убийства.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*