Анатолий Сарычев - Боевые пловцы. Водолазы-разведчики Сталина
— Вот она, где собака зарыта! — хлопнул себя по лбу офицер, смотря на Федорова восторженным взором.
— Вы обещали рассказать о карате! — напомнил Федоров, стараясь увести военврача от компасной темы.
— О происхождении карате известно в основном из легенд. Есть несколько легенд о происхождении таинственной борьбы, которая одному и притом не самому сильному человеку позволяет победить десяток людей! И не только безоружных, но и даже вооруженных холодным оружием!
Создателем карате считается знаменитый Бодхидхарма, основатель дзен-буддизма, который в пятьсот двадцатом году нашей эры перенес свою резиденцию из Индии в Китай, в монастырь Шаолинь, который расположен в предгорьях Гималаев.
Склон горы Шаоши, где расположился монастырь, после переселения туда Бодхидхарма стал центром его учения о Будде, а также физического и духовного воспитания его учеников, которые сотнями потянулись к поросшим лесом горам.
В монастыре Шаолинь Бодхидхарма обучал своих учеников умению терпеть, выносливости, развивал силу, ловкость, быстроту, растяжку и гибкость, которые просто необходимы в карате.
Проводимые Бодхидхармой тренировки основывались на принципе движений животных с элементами обязательной самозащиты и назывались «восемнадцать движений рук архата»[16].
Этими упражнениями укреплялась сила рук, ног и всего тела, боевого духа, то есть человек подготавливался к длительным медитациям и огромным физическим нагрузкам.
Упражнения карате служили методом защиты учеников за пределами монастыря, которые не только в то давнее время, но и сейчас изобилуют хулиганами и бандитами.
— Разве можно нападать на монахов? — вклинил в повествование вопрос Федоров, на что военврач просто махнул правой рукой и продолжил:
— В дальнейшие годы методы физических тренировок Бодхидхармы усовершенствовались и развивались. Сегодня методы защиты и нападения карате известны как боевое искусство монастыря Шаолинь.
— Вас где высадить, товарищ военврач третьего ранга? — не оборачиваясь, спросил моряк, управляющий дрезиной.
— На переезде! — коротко бросил офицер, о чем-то задумавшись.
Дрезина, чуть увеличив скорость, неслась по узкоколейке, которая, отойдя от береговой линии метров на пятьдесят, уходила к Городу ветров, камней и бескозырок[17].
Из-за кустов показалась широкая асфальтированная дорога, и дрезина сразу начала притормаживать.
Еще минута медленного хода, и моторизированное средство передвижения остановилось точно около бровки автомобильного переезда.
Федоров и военврач сошли с дрезины и вышли на дорогу.
— Когда за вами приехать? — тронувшись с места, спросил водитель дрезины.
— Через три часа! — коротко бросил военврач и, не оглядываясь, пошел по дороге.
— Расскажите, товарищ военврач, о современных методах борьбы! Я же вижу, что вы здорово разбираетесь в карате! — попросил Федоров, искательно смотря на офицера.
— Сегодня во всем мире говорят о самозащите, боксе, борьбе и джиу-джитсу. А вот о карате практически никто ничего не знает. О карате говорят только китайцы, японцы и немного корейцы. Поэтому ни одного слова в команде о том, чем будем заниматься у Соколова. Если сболтнешь хоть два междометия, то будешь иметь дело с Особым отделом!
Ты понял, старшина? — остановился на середине совершенно пустой дороги военврач, пристально посмотрев на Федорова.
— Так точно! Я все понял и буду нем, как осьминог, товарищ военврач! — бодро выкрикнул Федоров, вскидывая голову, как норовистый конь.
От резкого взмаха головой бескозырка чуть не слетела с головы старшины, и он взмахом правой руки водрузил ее на голову.
— Что у вас в вещмешке, старшина? — спросил неожиданно военврач, останавливаясь посередине дороги.
— Желтая роба, товарищ военврач! — протягивая вещмешок офицеру, отрапортовал Федоров.
— Большую ставку делает на тебя Сокол! Ну и каптри! На ходу подметки рвет! — негромко проговорил военврач, смотря мимо старшины первой статьи остановившимся взором.
Федоров, обладавший идеальным слухом, услышал все фразы, но, как всегда, говорить ничего не стал, намотав все услышанное себе на ус.
— Почему ты будешь нем, как осьминог? — вернулся к прежней теме разговора военврач, с интересом смотря на своего собеседника.
«Оказывается, не только я могу переводить разговор с одной темы на другую, но и господа офицеры этим грешат!» — молнией промелькнула в голове Федорова крамольная мысль.
— Головоногие молчаливы в отличие от рыб, которые издают различные звуки. Дельфины, киты и даже акулы свистят, издают трели, а вот осьминоги молчат и только выпускают чернила, — пояснил Федоров, продолжая идти рядом с офицером.
— Даже физически слабый интеллигент-буржуа одним красивым движением сбивает с ног огромного бандита или двух опасных хулиганов!
Сейчас на Западе пошла мода на книги о трусливых европейских обывателях, которые посредством тренировок становятся записными силачами и сыщиками-любителями, готовыми распутать любое самое запутанное преступление. Дальше идет пара схваток со страшными бандитами, и в конечном итоге герой женится на дочери свиного короля или миллионера.
Такие сейчас на Западе книги и фильмы.
Возникает только вопрос: как заставить обывателя поверить, что простой человек может совершать подобные подвиги? И тут появляется волшебное слово — «самозащита». Герой делает три-четыре, иногда пять приемов джиу-джитсу, и все верят, что он настоящий супермен и может играючи победить своих врагов! — темпераментно рассказывал военврач, размахивая руками на ходу, время от времени переходя на английский язык.
— Как у вас здорово получается говорить на английской мове! — льстиво заметил Федоров.
— Хочешь, научу тебя по-английски говорить? — неожиданно спросил военврач, снова останавливаясь посередине дороги.
— Я для вас все сделаю, только научите! — совершенно искренне заявил Федоров, понимая, что его самостоятельные упражнения в английском языке начали упираться в нехватку языковой практики.
— Завтра с утра возьмешь пять человек и поедешь на Русский остров! Будешь отрабатывать с ними выход из торпедных аппаратов в водолазной башне! — выдал задание на следующий день военврач, неожиданно прерывая разговор о бульварной буржуазной литературе и английском языке.
— Слушаюсь! — моментально согласился Федоров, которому Улисс уже порядком надоел.
— На прилавках магазинов появились различные самоучители, брошюры по самообороне, которые имели сногсшибательный успех и принесли издателям огромные деньги. Эти самоучители покупала не только молодежь, но и взрослое население больших и маленьких капиталистических городов. На Западе устраивались различные соревнования по боксу, борьбе, джиу-джитсу, которые собирали огромные толпы народа.
Но лощеные буржуа не хотели заниматься такими «грубыми» видами спорта, как бокс, французская борьба или японская джиу-джитсу! — продолжая темпераментно рассказывать предысторию японской борьбы, военврач неожиданно схватил указательный палец правой руки Федорова и ловко его вывернул в обратную сторону.
От резкой боли Федоров упал на колени и жалобно посмотрел на военврача, одновременно прикинув, что очень удобно ударить левой рукой врача в солнечное сплетение или, того лучше, в промежность.
— Здорово! — вставая на ноги, восхитился Федоров, поднимая упавшую на землю бескозырку.
— Это просто один из приемов самозащиты джиу-джитсу! — пояснил военврач, протягивая вперед правую руку.
Ухватив за первые два пальца, Федоров с силой их сжал, а потом повернул в обратную сторону.
Военврач сжал зубы, чтобы не вскрикнуть, дернулся, пытаясь вырвать руку, и тоже бухнулся на колени, замотав головой от сильной боли.
— Прошу прощения, товарищ военврач! — покаянно проговорил Федоров, пряча довольную усмешку.
— Ты весьма способный ученик! — покачал головой военврач, резко вскакивая на ноги и поднимая вверх правую руку.
В метре от них притормозила черная «Эмка», из которой махнул рукой матрос Соколов, на котором сейчас была черная форма капитана третьего ранга.
— Изучаете джиу-джитсу? — со смешком поинтересовался каптри, кивком головы приглашая пешеходов сесть в автомобиль.
— Только надо руку дальше на себя вытягивать, старшина! С вашим выполнением приема клиент имеет шанс вырваться! — хмыкнул каптри, трогаясь с места.
— Я выполнял этот прием первый раз в жизни! — попытался объяснить свои ошибки в технике исполнения приема Федоров, покаянно опустив глаза.
— Однако! — оценил Соколов оправдания Федорова, и было непонятно: то ли это порицание, то ли одобрение.
Федоров не стал больше ничего спрашивать, а молча уставился в окно, с интересом рассматривая пейзаж, проносящийся за стеклом автомобиля.
