Джон Фарроу - Ледяное озеро
— Вот такие пироги, — рассеянно сказал его начальник.
Глава 14
Кровавая расправа
В тот же день, вечер вторника, 15 февраля 1999 г.
Пересекая озеро в ярком свете, усиливавшемся отблесками искрящегося снега, сержант-детектив Эмиль Санк-Марс связался по телефону с констеблем Роландом Харви — миротворцем могавков. Даже днем, ведя машину без опознавательных знаков полиции, он счел за благо оказаться на землях индейцев с ведома местных властей, чтобы можно было рассчитывать на их защиту. Они с констеблем договорились встретиться около дома Люси Габриель, и Санк-Марс сказал ему, что скоро там будет.
Потом он позвонил Биллу Мэтерзу, который уже стоял на лесной дороге, откуда был виден дом Люси. Он видел, как констебль Харви проехал в направлении дома. Санк-Марс сказал ему, чтобы он был начеку.
Слушая рассказ Пеншо, Санк-Марс все больше убеждался, что Люси Габриель нужна ему живая. Он во что бы то ни стало должен был ее найти. Если она еще жива, ему позарез надо было с ней встретиться. Но как ее могли оставить в живых, если она владела этой жуткой информацией? В рассказе полицейского из Сюрте его поразило то обстоятельство, что именно могавские воины обеспечивали свободное пересечение границы с Соединенными Штатами. Если они были к этому причастны на одной стадии, значит, могли участвовать в этом темном деле и на другом его этапе. Кто бы ни похитил молодую женщину, он хотел, чтобы она оставалась в живых, скорее всего для допроса, а после того, как в старом Монреале этот допрос был проведен с пристрастием, тело Люси не обнаружили. Наоборот, похитители пригласили к ней врача. Зачем? Или в дело снова вмешались воины? Может быть, похитители связались с ними перед тем, как вторгнуться в земли индейцев? Это было бы совсем неглупо. Или они заключили сделку? Могла ли жизнь Люси быть уступкой, сделанной за счет могущества и, в конечном итоге, власти могавкских воинов на индейских землях?
Возможно.
Надо будет с ними связаться. Но как? Он был белым и к тому же полицейским, то есть человеком, которому, по их мнению, ни в чем нельзя доверять. Он встречался только с одним миротворцем, причем ему обязательно надо было с ним поладить и убедить его в том, что полиции нужна его помощь.
Проезжая по ледяной переправе, Санк-Марс надел солнечные очки, чтобы защитить глаза от слепящего солнечного света. Теперь он с щемящей тоской думал о смертельно больном отце. Папа просил у него прощения за то, что хотел стать священником. Если бы жизнь его не пошла наперекосяк, Эмиль мог вообще не появиться на свет. Таким образом, в каком-то смысле ребенок оказался своего рода компенсацией за несбывшиеся надежды. Эмиля не покидало смутное чувство не то вины, не то ответственности за то, что он, сам того не желая, стал косвенной причиной утраты отцом смысла жизни. Может быть, это подсознательное чувство, полное скрытого и болезненного значения, воспрепятствовало тому, чтобы он пошел по стопам отца и воплотил в жизнь его надежды. Он отвергал мысль, что папа предпочел бы отцовству карьеру священнослужителя и посвятил себя призванию, лишавшему его самого возможности прожить полноценную жизнь. Потому что, став священником, он тем самым лишил бы его права на жизнь, но он этого не сделал.
Санк-Марс говорил об этом со священником, которого нашел отцу. В ходе разговора выявились некоторые смутные психологические обстоятельства, и теперь ему приходилось как-то мириться с тем, о чем он узнал.
Уже много лет его угнетало ощущение совершенной ошибки, как будто его собственная душа неумолимо противилась предначертанной ему судьбе. Чтобы освободиться от тягостного чувства духовной неудачи, нужно было время, а чтобы признать, что он нашел в жизни свое призвание, времени было нужно еще больше. Он делал то, что ему было на роду написано. Он сказал тогда отцу Режану не без некоторой доли ожесточения, что его работа в определенном смысле была столь же ценной, столь же предопределенной, столь же священной, как деятельность служителя церкви. Дело, которое он теперь расследовал, вновь подтвердило его правоту. Случилась страшная трагедия, в результате которой умерло много людей. Их жизни и их смерти молили о справедливости. Его репутация оказалась той путеводной звездой, которая заставила Чарльза Пеншо привлечь его к защите женщин во имя тех, кто умер.
Санк-Марс достиг противоположного берега и притопил педаль газа, чтобы въехать на пологий заснеженный склон к поселку Ока.
Если священник во имя Господа взывает ангелов и святых изменить мир и победить дьяволов, детектив в деле установления справедливости рассчитывает на помощь своих сотрудников. Будь то дьяволы или преступники — терминология Санк-Марса особенно не волновала, — у него было достаточно сил, чтобы одержать над ними верх, и этических принципов, отличавших его от них, а потому он рассчитывал опереться в борьбе на то и на другое. Эти женщины совершили преступления. Как полицейский он был обязан предать их суду. Но как полицейский он прекрасно понимал, что это дело во многом отличалось от обычных рутинных расследований, потому что этические мотивы его участниц выходили из сферы компетенции закона. Вместе с тем как полицейский, наделенный чувством необходимости вселенского искупления, а не только справедливости, он знал, что бывают такие случаи — и сейчас он столкнулся с одним из них, — когда ему надо действовать по собственному усмотрению, предпочитая отчитываться не перед вышестоящими начальниками или прокурорами, а перед ангелами и святыми — независимо от того, наблюдают они за ним, заботятся о нем или нет. Его отец собирался стать священником, а когда не получилось, хотел, чтобы священником стал его сын. Он так и не смог понять, что оба они были по-своему священниками, только без сутан и ритуалов. Осознание этой истины потребовало от Санк-Марса определенного душевного напряжения.
Повернув за угол к дому Люси Габриель, Эмиль Санк-Марс призвал на помощь все силы небесные, чтобы план, который он задумал, удался.
Рассказ Пеншо в корне менял положение вещей. Неизменной оставалась лишь судьба Эндрю Стетлера. Он был мертв, но продолжал оставаться единственным человеком, из-за которого разворачивались все эти события. Его не целиком поглотила черная дыра, его дела еще отбрасывали блики, содержавшие в себе новую информацию. Поговорив с его матерью, Санк-Марс теперь по-другому смотрел на сложившуюся ситуацию, глубже осмысливал положение вещей. Отчет, переданный ему лейтенантом Трамбле, был интересен прежде всего в том плане, что никакие из перечисленных там сведений не увязывались с последней работой Стетлера в «БиоЛогике». Санк-Марс полагал, что у него есть все основания сосредоточить внимание именно на этом человеке. Особенно после того, что он узнал об этом деле из разговора с Пеншо, Санк-Марс все больше убеждался, что ему придется здесь столкнуться с самыми разными интересами, с преступниками всех мастей, так или иначе связанными с гаснущими звездами. Хонигваксу нравилось дилетантски рассуждать о проблемах космологии, о возможных началах и судьбе Вселенной. В этом плане их интересы оказались общими. Каждый факт, каждая сторона этого дела представляли для Санк-Марса определенную сложность, точно так же, как попытка осмысления проблем пространства и времени. Что бы там ни было — черные дыры и кометы, влияние темной материи, гибнущие галактики и красное смещение спектральных линий, — в своем собственном созвездии он мог полагаться лишь на одно обстоятельство: что бы ни произошло с движением планет по их орбитам, все являлось следствием их вращения вокруг убийства Эндрю Стетлера.
После допроса Пеншо в ожидании переодевавшегося Билла Мэтерза Санк-Марс еще раз перечитал справку о бывшем заключенном. Мать-одиночка — та самая старушка с большими странностями, с которой он встретился вчера вечером, воспитала его в атмосфере какого-то духовного культа. Санк-Марс прекрасно понимал, что с раннего детства мальчик был очень скрытным. Скорее всего, ему запрещали приглашать домой друзей или кому-то рассказывать о своей жизни. У него рано возник синдром раздвоения личности, он мог перед кем-то приподнять завесу над одной стороной своей жизни, но опустить ее с другой. В документе говорилось, что его бурная юность началась весьма странным образом. Нет никаких сведений, что он кого-то обворовал или ограбил, но однажды лет в шестнадцать он сказал нескольким своим приятелям, что ему хочется кого-нибудь убить — просто так, без всякой причины. В тот же вечер в парке с аттракционами был зарезан юноша, и Эндрю Стетлера арестовали по подозрению в убийстве. Он выкрутился под предлогом того, что убил его в целях самозащиты, но пока шел судебный процесс, парень сидел в тюрьме. Характер совершенного им преступления привлек к нему внимание «Ангелов ада», которые всегда искали в контролировавшихся ими тюрьмах криминальные таланты. После этого его несколько раз арестовывали за кражи со взломом, и на этом сведения о нем иссякали. Он что, перевоспитался?
