Андрей Дышев - Кодекс экстремала
«Пыль» заклубилась вокруг меня, как слои коктейля в миксере. Водоросли, подчиняясь единому ритму, начали плясать из стороны в сторону. Почувствовав близость добычи, подводники ускорили поиски. Я уже крепко сжимал зубы, сдерживая все усиливающиеся судороги легких, жаждущих сделать вдох. Спасительные баллоны были совсем рядом – я мог дотянуться до них, отвинтить редуктор, схватить зубами резиновый загубник и втягивать в себя, жрать огромными порциями вкусный, приятный, не сравнимый ни с какой едой или питьем воздух.
Началось худшее – мысли стали путаться в голове. Я уже не мог думать ни о чем другом, как о воздухе, уже был готов выдать себя, схватить этот проклятый загубник, засунуть его вместе со шлангом себе в горло – как можно глубже – и пустить такую подачу воздуха, чтобы меня раздуло, как футбольный мяч, чтобы воздух мелкими пузырьками стал просачиваться через глаза, уши…
Желтые пятна баллонов вдруг заслонила собой широкая спина подводника. Убийца, заметив акваланг, отвел правую руку с ножом в сторону, чтобы можно было сильнее замахнуться. Стараясь не вспугнуть свою жертву раньше времени, он, затаив дыхание, медленно приближался к баллонам. Клюнул, мокрушник, на приманку!
Когда подводник нанес первый удар ножом по коричневому облаку, целясь чуть выше редуктора, где, по его предположению, находилась моя шея, я бешеной акулой выскользнул из своей засады, обхватил ногами его бедра, словно резвого скакуна, жестоко, раздирая ногтями лицо, сорвал с него маску и загубник. Убийца, ослепший, шокированный неожиданным нападением со спины, инстинктивно рванул вверх, отчаянно перебирая ногами; он забыл про нож и без сопротивления отдал его мне, растопырив пальцы, чтобы легче загребать воду. Я, все еще сидя на нем верхом, полоснул лезвием по колючему от щетины горлу. Подводник судорожно дернулся и стал мотать головой; бурый «дым» окутал нас обоих. Я отцепился от него. Подводник, уже не двигая широко расставленными ногами, стал с ускорением кружиться вокруг оси, будто на коньках исполнял на льду какой-то танец. Воздух, вырывающийся из шланга, реактивной силой вращал труп.
Я недолго смотрел на эту подводную агонию. Сходя с ума от нетерпения, я шарил руками по бархатной стене, отыскивая свой акваланг, и не мог его найти – к «пыли» примешалось кровавое облако, и большая часть скальной стены исчезла из виду. С беззвучным воплем, выдыхая давно отработанный вдох, я устремился вниз, вдогонку за уходящим в глубину трупом, пробивая головой шуршащий рой воздушных пузырьков, поймал шланг, который кружился змеей, выпуская серебристый закручивающийся спиралью шлейф, схватил его, едва ли не перекусывая, зубами и, давясь воздухом и водой, стал дышать. Труп тащил меня за собой в глубину, во мрак, в холод, и после первых вдохов, от которых в голове зазвенело, я ощутил, а точнее – вспомнил о боли в ушах; давление нарастало с каждой секундой, и я уже рисковал погибнуть от глубины, а не от удушья, но не было воли оторваться от живительного шланга, и я опускался все глубже и глубже, и перед моими глазами уже поплыли радужные круги…
С сильным рывком загубник выскочил из моего рта. Я едва не хлебнул воды. Надо мной на фоне далекой поверхности воды, напоминающей серебристые облака, танцевала Анна. Одной рукой она крепко держала меня за волосы, а второй гнала под себя воду, пытаясь поднять меня наверх. Я не сразу заметил, что на ее плече висит мой акваланг.
Я успокоился, прекратил вырываться, давая Анне понять, что вполне пришел в себя и мои волосы можно оставить в покое. Она сняла с плеча акваланг. В его лямки я просто влетел, поймал ртом загубник, и Анна отвинтила редуктор.
Потом только я стал нормально соображать и, вращаясь на месте, как это делал труп подводника, смотрел во все стороны, воинственно полосуя ножом воду. Никого поблизости от нас не было видно. Анна что-то хотела мне объяснить, крутила головой и показывала в сторону. Я привлек ее к себе свободной рукой. Чувство безумной радости, огромного, катастрофического счастья вдруг нахлынуло на меня. Это была нервная, психическая эйфория. Я едва не сорвал с себя маску, чтобы, обуреваемый восторгом, не начать размахивать ею.
Мы остались живы. Судя по поведению Анны, она тоже не пострадала. Я отправил ко дну одного подводника, а второй, судя по всему, вернулся на катер. Небывалое везение, фантастика, божья воля – не знаю, как объяснить нашу чудесную победу. Четверых из шести вооруженных людей мы прикончили, не имея никакого оружия, кроме бутылки из-под шампанского да собственных рук.
Глава 49
Я рассчитывал, что воздуха в аквалангах нам хватит по крайней мере на половину пути, но расстаться с опустевшими баллонами пришлось гораздо раньше. Анна снова тонула, кричала, билась в моих объятиях, отказываясь бороться за жизнь, и я снова проводил жесткую терапию, топил, дергал ее за волосы, успокаивал, убеждал… Мы провели в воде почти весь день, и только ближе к вечеру наше жалкое трепыхание в километре от берега заметили с вышки спасательной станции и выслали за нами моторную лодку. После пережитых событий у меня возникла стойкая аллергия на моторки, и я не сразу поднялся на ее борт. Один из спасателей что-то кричал мне, протягивал руку, но я с опаской смотрел на него красными, воспалившимися глазами и бил его по руке. Анну спасатели просто втащили в лодку – она почти не подавала признаков жизни.
Ребята попались на редкость добросовестные. Я давно не видел, чтобы кто-нибудь так самоотверженно трудился задарма. С Анны они быстро стащили джинсы и майку и стали в четыре руки растирать ее. Когда лодка на малом ходу причалила к уже безлюдному пляжу, моя подруга была способна самостоятельно выйти и добрести до медпункта. Мне дали большое сухое полотенце. Я завернулся в него и пошел вслед за Анной. Один спасатель последовал за нами, а второй погнал лодку к гаражам.
Мы сидели с Анной на топчане, покрытом простыней и прозрачной клеенкой, и хором дрожали. Организм вырабатывал тепло, и все мышцы наших истощенных тел трудились, как поршни двигателя.
– Ну, вы даете! – все время восхищался спасатель, который привел нас в медпункт. – Как вы умудрились так далеко заплыть?
– Уснули на надувном матраце, – ответил я. – Течением отнесло…
– Что, оба уснули на одном матраце? – усмехнулся спасатель и налил нам по стакану водки.
Я стал приходить в себя и ориентироваться в обстановке. Те парни в черных майках не для того положили на Диком острове четверых своих бойцов, чтобы дать нам спокойно уйти. Я вскочил на ноги, подошел к дверному проему, отвел марлевую шторку в сторону, посмотрел на окутанный сумерками пустынный пляж.
– Вы не могли бы одолжить мне это полотенце до завтра? – спросил я у спасателя. – Моя одежда затонула…
Наверное, у меня был настолько несчастный и испуганный вид, что спасатель поспешил помочь.
– Я вам дам шорты и майку! Почти новые! – Он кинулся в подсобку и добавил оттуда: – Я их недавно стирал. И можете не возвращать, ходите, сколько надо, а потом выкиньте!
Он вынес мне одежду. Я быстро облачился в белые трусы и бордовую майку.
– А обувь… – произнес спасатель, глядя на мои босые ноги и покусывая губы. – Может быть, найду шлепанцы. Знаете, отдыхающие часто оставляют тапочки на пляже, мы их подбираем и ждем, когда хозяин отыщется.
Я отрицательно покачал головой, снова кинул взгляд на пляж и тронул Анну за плечо.
– Пойдем, Анюта.
Ее все еще колотила крупная дрожь. Анна отрицательно покачала головой и с трудом произнесла:
– Е-е-еще водки… пож-ж-ж-жалуйста…
От предчувствия беды мне стало даже жарко. Я схватил Анну за руку и потянул ее к выходу силой. Она взвизгнула, высвободила из-под одеяла руку и ударила меня.
– Уйди-и-и! Не пойду никуда-а-а!..
– В самом деле, – вмешался спасатель. – Посидите еще. Ваша девушка сильно переохладилась. Ее следовало бы растереть спиртом или скипидарной мазью.
Я не слушал его. Снова взял Анну за руку и сжал ее до боли.
– Анна, мы должны идти!
Она крутила головой, морщилась, хныкала, а когда я заставил ее подняться с топчана, снова пронзительно закричала:
– Куда ты меня тянешь?! Я не хочу больше в море! Отпусти меня, я хочу остаться здесь! Мне холодно!
– Послушайте! – крикнул спасатель, пытаясь отгородить от меня Анну. – Оставьте ее в покое! У вас нервное переутомление!
Мне показалось, что я услышал, как со стороны набережной раздался тихий скрип тормозов автомобиля. Оттолкнув спасателя, я схватил Анну в охапку. Она закричала с такой силой, что у меня заложило ухо. Спасатель неожиданно двинул меня кулаком в челюсть – не сильно, словно предупреждая, что следующий удар будет более убедительным. Анна тотчас добавила с другой стороны. Она ничего не соображала, не понимала, что мы были на волоске от смерти, а спасатель ничего не знал. «Он простит меня, когда узнает все», – подумал я и, резко развернувшись корпусом, крепко въехал ему кулаком в подбородок. Спасатель оказался крепким парнем и устоял на ногах. Если бы я в этот момент опустил руки, он быстро бы привел меня в горизонтальное положение. Я ударил его еще раз – по левому уху и завершил наш спор прямым ударом тыльной стороной ладони по переносице. Несчастный спасатель, вытащивший нас из воды, сбивая табуреты, стулья и вешалку, грохнулся на пол.
