Владимир Гриньков - Ментовские оборотни
– Федька! Твой папашка пил еще поболе меня! Помнишь, как он Ленину, нашему памятнику дорогому, зимой шапку надевал и как его милиция снимала?
– Помню, – равнодушно отвечал младший лейтенант, которого давно уже не трогали, наверное, попреки в адрес его непутевого родителя.
Сын за отца, как известно, не в ответе.
Младший лейтенант Федор обнаружил мое присутствие, нисколько моему появлению не удивился, будто я к ним захаживал каждый день, и спросил у меня так же буднично, как только что общался со своим пьяным земляком:
– Вы к Борису Никифоровичу?
– Да, – ответил я.
– Он вас ждет. Второй этаж, по лестнице, направо. Ищите дверь с надписью «Приемная».
Я поднялся наверх. В приемной никого не было. В кабинете, зарывшись в бумаги, нес свою нелегкую службу подполковник Кузубов. Его лысина ослепительно блестела. Когда я вошел в кабинет, Кузубов с озабоченным видом провел ладонью по лысине, смахивая с нее несуществующую пыль.
– Добрый вечер, Евгений Иванович, – сказал он мне. – Рад вас видеть. Вас чаем угостить?
– Нет, спасибо. Уж лучше сразу о деле.
– Да, лучше так, – легко согласился Кузубов. – Так вы знаете этого Андрея Михайловича?
– Встречался с ним неоднократно.
– Правда? – вроде бы даже обрадовался этому обстоятельству Борис Никифорович, хотя по-прежнему он сохранял озабоченный вид. – И как он вам?
Я замялся с ответом, собираясь с мыслями, потому что за последнее время я узнал столько всего необыкновенного, что требовалось приложить усилия, чтобы более-менее внятно суметь все изложить. Но Кузубов мое молчание истолковал по-своему.
– Ну, понятно, шапочное знакомство, обычные дачные дела, – сказал он. – Оно и к лучшему, я думаю. Но водку вам с ним доводилось пить? – глянул он вопросительно.
И снова я сказал:
– Неоднократно.
Я пока не понимал, к чему все это.
– Я хочу, чтобы вы еще с ним встретились, – сказал Кузубов.
– Зачем?
– Попили с ним водки.
– Шутите? – предположил я.
– Нет, нисколько. Такая встреча, знаете, как обычно. Чтобы как всегда. Вы жену Жоржа помните?
– Римму? – уточнил я.
– Да.
– Естественно, помню.
– Она до сих пор у нас…
– Бедная женщина! – вырвалось у меня.
– Еще неизвестно, где ей лучше, – не согласился со мной подполковник и снова протер ладонью свою лысину. – Муж ее в бегах, и он может представлять для нее опасность. Он ее бьет периодически.
– И она его тоже, – сказал я. – Периодически. Так что равные соперники. Настоящие бойцы.
Тут Кузубов невесело усмехнулся.
– Пусть пока у нас побудет, – произнес он. – Мне так спокойнее. Но я не договорил. Эта Римма сообщила нам о том, что у ее мужа с этим Андреем Михайловичем сложились неприязненные отношения…
– Они сами на участок Андрею Михайловичу мусор свой сгрузили, эти Жорик и Римма.
– Ну, это какой-то бытовой конфликт, – нетерпеливо отмахнулся подполковник. – А на самом деле там вопрос стоял чуть ли не о праве собственности. Понимаете? – значительно посмотрел на меня Кузубов.
– Нет, – честно признался я, нисколько не боясь прослыть недоумком.
Потому что если я чего-то не понимаю – чего же я буду этого стесняться?
– Жорж владеет фирмой, которой когда-то принадлежала вся территория сегодняшнего Воронцова.
– Это я знаю. А Римма не говорила вам, случайно, как этот Жорик вдруг стал владельцем фирмы? Ведь раньше владелицей была Вероника Лапто.
– Там все прозрачно, – спокойно ответил Кузубов. – Вероника погибла. Кто-то должен был стать новым хозяином. Стал Жорик.
– Вас это не удивляет?
И снова Кузубов продемонстрировал удивительное для меня спокойствие.
– Нет, – ответил он. – Ведь Жорж и Вероника – родственники. А вы не знали?
Я так растерялся, что не смог ничего ответить.
– Мы проверили, – сказал Борис Никифорович. – Все подтвердилось.
Значит, ошибки нет. Чудны дела твои, господи.
– Когда Вероника погибла, ее отец уже сидел в тюрьме, – продолжал Кузубов. – Так что всеми скорбными делами пришлось заниматься Жорику. Он похоронил Веронику Лапто там неподалеку… Там есть заброшенное деревенское кладбище…
– Я знаю.
– И после этого занялся делами фирмы, которая после смерти Лапто осталась фактически бесхозной. И вот тут у него случился конфликт с Андреем Михайловичем. Что-то такое, что очень сильно их рассорило. И мы не знаем, что это было. Римма не в курсе и ничего не может нам объяснить. Или не хочет. А у Жорика не спросишь, он в бегах. Так что остается только обратиться к этому вашему Андрею Михайловичу. Мы сами, конечно, могли бы, – потер свою лысинку подполковник. – Вызвали бы на допрос, оформили все документально. Но я решил не торопиться, а прежде прощупать осторожненько. Вот вы, к примеру. Почти ему сосед.
Он посмотрел на меня с надеждой.
– Нам надо как-то с вами размять этот вопрос, – сказал Борис Никифорович. – Составить план вашего разговора с Андреем Михайловичем. А для этого сначала определить задачу, которую мы должны решить. Тут вопрос так стоит. Мы должны понять, что явилось причиной конфликта. Или, еще глубже, – каким тут боком наш Андрей Михайлович? В чем был его интерес? Фирма? Или другое что-то?
– Другое.
– Да? – удивился моей реакции подполковник.
– Вероника Лапто. У Андрея Михайловича с нею был роман.
– Сведения точные? – заинтересовался Кузубов и сразу стал похож на охотничьего пса.
– Ну, так говорят, – пожал я плечами. – И этот роман вроде бы окончился ничем. Потому что появился молодой Ростопчин.
– Отшил Ростопчин дедушку, – сказал понимающе Борис Никифорович.
– Я тоже так думал. До сегодняшнего дня.
– А что произошло сегодня? – все дальше шел по следу подполковник.
Я рассказал ему о том, как Андрей Михайлович с Ростопчиным наведались в гости к Дворжецкому. И смотрелись они при этом отцом и сыном.
– Да тут кунсткамера какая-то! – сказал Кузубов, выслушав меня. – Собрание уродов! Теперь и Ростопчиным этим надо заниматься!
Он сделал пометку в настольном календаре. Поднял на меня глаза.
– Тогда тем более вам надо навестить Андрея Михайловича. Про как бы между прочим ущипнуть его. Спросить так между рюмками восьмой, к примеру, и девятой, что там у него было с этой Вероникой. И отследить реакцию. Больше ничего от вас не требуется.
* * *Кузубов меня предупредил о том, что в доме Светланы сейчас засады нет, а его бойцы сгруппировались в жилище у Жоржа, потому как именно туда он в случае чего в первую очередь и заявится. И я смело поехал в дом Светланы.
Заросший лесом Светланин участок ночью казался пугающей опасной ловушкой. Я стремительно проехал по извилистой дороге, проложенной от ворот к дому, и когда свет фар выхватил из темноты необитаемый дом, в его окнах поплыли призрачные тени, будто кто-то там, внутри, решил посмотреть, кого это принесло на ночь глядя.
Я открыл замок входной двери, намеренно громко звеня ключами, вошел в дом и, пройдя по комнатам, включил везде свет. Никого здесь не было, естественно. Я обошел все закоулки, чтобы окончательно задушить свой страх.
Время было позднее. Заявиться в гости к соседям в такой час – значило вызвать неприятные для меня вопросы. Я и сам заподозрил бы, что случилось что-то, загляни ко мне кто-то из соседей в третьем часу ночи. Уж лучше дождаться утра. Мой визит не должен вызвать подозрений. Утром можно. Я зайду к соседям и спрошу, как у них дела. Скажу, что давненько их не видел. И как бы между прочим приглашу их на обед.
Я лег спать, но спал плохо. Наглая толстомордая луна бесцеремонно заглядывала в мое окно. Ее голубоватый призрачный свет заливал комнату, и мне мерещилось черт знает что. А однажды мне почудилось, будто я услышал за окном шаги. Я испугался, долго вслушивался, но ничего не слышал. Потом я решился встать и выглянуть в окно. Никого там не было. Лишь через некоторое время я смог задремать и вдруг снова услышал шаги. Сначала я подумал, что слышу их во сне, потом понял, что никакой это не сон, ужаснулся, и этот страх вытолкнул меня из объятий сна.
Уже наступило утро, как оказалось. Я таращился в залитое солнечным светом окно, ожидая увидеть там чей-то силуэт, но никто так и не появился. Зато у входной двери постучали. Я вздрогнул.
– Евгений Иванович!
Это был мужской голос. И это точно был не Жорж.
Я вскочил и побежал к двери, кутаясь в простыню. За стеклом двери я увидел силуэт и сразу гостя узнал. Андрей Михайлович. На ловца и зверь бежит. Я открыл дверь, Андрей Михайлович улыбнулся мне невнимательной и ненужной улыбкой, и я понял, что действительно что-то случилось. И еще здесь была его супруга. Нина Николаевна почему-то не поднялась на крыльцо, а стояла в стороне, и было заметно, что она сильно волнуется. Андрей Михайлович бросил через плечо своей супруге:
– Иди домой!
Я никогда не видел его таким. Он всегда был мил и всегда пребывал в состоянии расслабленности, как отошедший от дел американский мультимиллионер. А сейчас его будто подменили. Он улыбнулся мне нервной улыбкой и сказал:
