Том Клэнси - Без жалости
Гришанов наблюдал за тем, как американец пил, увидел, как заслезились его глаза, надеясь, что тот не начнет кашлять — у него тогда может усилиться кровотечение. Это была хорошая водка, полученная им из посольского магазина в Ханое, единственный продукт, в котором его страна никогда не испытывала недостатка и которого всегда было достаточно в посольстве. Лучший сорт «бумажной» водки, действительно приправленной старой бумагой, любимой водки Гришанова — американец вряд ли заметит это, да и сам он, по правде говоря, переставал замечать после третьего или четвертого стакана.
— Ты — хороший лыжник, Робин?
Закариас почувствовал, как тепло охватывает все тело и расслабляет его. Боль уменьшилась, он даже почувствовал некоторый прилив сил, и если этому русскому хочется поговорить о катании на лыжах — ну что ж, это не причинит особого вреда, верно?
— Я катался на самых крутых склонах, доступных только профессионалам, — с удовольствием произнес Робин. — Начал еще ребенком. Помнится, мне было лет пять, когда отец впервые поставил меня на лыжи.
— Твой отец тоже был летчиком?
— Нет, адвокатом, — покачал головой американец.
— А вот мой отец — профессор истории в Московском государственном университете. У нас есть дача, и зимой, когда я был маленьким, катался на лыжах в лесу. Мне так нравилась тишина. Все, что слышно, это — как это вы говорите, шорох? Да, шорох лыж по снегу. И ничего больше. Подобно одеялу на всей земле, ни малейшего шума, одна тишина.
— Если встанешь рано, горы тоже бывают такими. Нужно выбрать хороший день, после того как кончится снегопад и почти нет ветра.
Гришанов улыбнулся.
— Вроде полетов, верно? Летишь в одноместном самолете, солнечный день, в небе отдельные белые облачка. — Он наклонился вперед с хитрым выражением на лице. — Скажи мне, тебе приходило в голову на несколько минут выключить радио, для того чтобы остаться в одиночестве?
— Вам это разрешают? — спросил Закариас. Гришанов усмехнулся и покачал головой:
— Нет, но я все равно так поступаю.
— Молодец, — отозвался Робин, улыбаясь собственным воспоминаниям. Он вспомнил про один послеполуденный полет, когда он летел с базы ВВС в Маунтин-Хоум, это было февральским днем шестьдесят четвертого.
— Так, наверно, чувствует себя Бог, правда? Летишь один. Можешь не замечать рева двигателя. Для меня все посторонние шумы исчезают через несколько минут. И у тебя так же?
— Да, если твой шлем хорошо подогнан.
— Это и есть настоящая причина, по которой я люблю летать, — солгал Гришанов. — Вся остальная чепуха, канцелярская работа, лекции, ремонтно-профилактические занятия — это цена, которую я плачу за полеты. Как это увлекательно, лететь одному в синеве, подобно мальчишке, катающемуся на лыжах в лесу, — только еще лучше. В ясный солнечный день сверху открывается такая дивная панорама. — Он снова вручил фляжку Закариасу. — Как ты думаешь, эти маленькие дикари способны понять такое?
— Вряд ли. — На мгновение американец заколебался. Ну что ж, он уже выпил пару глотков. Еще немного водки не причинит вреда, верно? Закариас поднес фляжку к губам.
— Я делаю вот так, Робин: держу ручку управления самыми кончиками пальцев. — Гришанов продемонстрировал это на винтовой крышке фляжки. — Закрываю на мгновенье глаза, и, когда снова открываю их, мир вокруг уже изменился. Я больше не составная часть мира. Я что-то совсем другое — вроде ангела, например, — шутливо заметил он. — И тогда я овладеваю небом, подобно тому как овладеваю женщиной, хотя это не совсем похоже. По-моему, лучше всего чувствуешь себя в одиночестве.
Похоже, этот парень действительно понимает, подумал американец. Он по-настоящему ощущает чувства летчика.
— Ты говоришь как поэт.
— Да, я люблю поэзию. Мне не хватает таланта самому писать стихи, но это не мешает мне их читать, запоминать и чувствовать, что хочется поэту от его читателей, — тихо произнес Гришанов, действительно веря этому, следя за тем, как глаза американского летчика смотрят куда-то вдаль, становясь мечтательными. — Мы очень похожи, мой друг.
— Так что же случилось с Джу-Джу? — спросил Таккер.
— Похоже на ограбление. Он стал слишком небрежным. Это ведь один из твоих людей? — спросил Шарон.
— Да, он продавал немалую долю моего товара.
— Чья это работа? — Они сидели в главном зале публичной библиотеки Инока Пратта, скрытые несколькими рядами стульев. Прямо-таки идеальное место. Здесь к ним трудно приблизиться незаметно и невозможно установить подслушивающую аппаратуру. И хотя тут было тихо, но имелось множество маленьких ниш.
— Мы не знаем. Генри. Райан и Дуглас были на месте убийства, и мне показалось, что они мало чего узнали. Послушай, неужели на тебя так подействовало убийство одного уличного торговца?
— Ну что ты, вовсе нет. Но это нанесло мне определенный ущерб. Еще никогда не убивали ни одного из моих людей.
— Неужели ты не понимаешь, Генри? — Шарон перелистнул несколько страниц. — Торговля наркотиками — дело рисковое. Кому-то понадобилось немного наличных, может быть, и наркотики, чтобы быстро самому войти в дело? Ищи нового дилера продавать твой товар. Черт возьми, они так здорово взяли твоих ребят — может быть, тебе удастся договориться с ними, а?
— У меня хватает своих людей. К тому же это плохо повлияло бы на бизнес. Как убили моих парней?
— Очень профессионально. Каждый из них получил по две пули в лоб. Дуглас считает, что это дело рук мафии.
— Вот как? — повернулся к нему Таккер. Шарон говорил, сидя спиной к Таккеру:
— Генри, это не работа мафии. Ведь Тони не пойдет на что-нибудь вроде этого, верно?
— Нет, пожалуй. — Но Эдди может пойти, подумал Таккер.
— Мне нужно кое-что от тебя, — продолжил Шарон.
— Что именно?
— Наведи меня на дилера. А что ты ожидал от меня? Сказать, кто выиграет второй заезд на скачках в Пимлико?
— Но ведь слишком много из уличных торговцев работает теперь на меня — или ты забыл? — Таккер активно пользовался помощью Шарона — даже более чем активно, — чтобы устранить главных соперников, но, по мере того как он укреплялся на рынке наркотиков, оставалось все меньше и меньше независимых дилеров, которых он мог сдать в полицию. Особенно это относилось к крупным поставщикам. Таккер систематически выбирал людей, не желающих работать на него, и полиция делала все остальное, освобождая ему поле деятельности. Те немногие, кто остались, могут стать полезными союзниками вместо конкурентов, если только ему удастся договориться с ними.
— Ведь ты хочешь, Генри, чтобы я защищал тебя. В этом случае мне необходимо стоять во главе расследования. А чтобы все расследования находились под моим наблюдением, мне надо время от времени вылавливать крупную рыбу. — Шарон вернул книгу на полку. Почему он обязан объяснять все это такому человеку?
— Когда?
— В начале будущей недели. Подыщи кого-нибудь покрупнее. Я хочу произвести сенсационный арест.
— Я сообщу тебе. — Таккер поставил взятую им книгу на полку и вышел из зала. Шарон остался еще на несколько минут, перебирая книги в поисках нужной. Наконец он нашел ее вместе с вложенным в середину конвертом. Лейтенант полиции не стал считать деньги. Он знал, что сумма правильна.
* * *Грир познакомил его с присутствующими:
— Мистер Кларк, это генерал Мартин Янг, а это — Роберт Риттер.
Келли пожал им руки. Генерал морской пехоты был летчиком, как Максуэлл и Подулски, отсутствовавшие сегодня. Он не имел представления о Риттере, но тот заговорил первым.
— Вы сделали превосходный анализ. Его язык не слишком профессионален, но вы обратили внимание на все основные вопросы.
— Сэр, разобраться в этом не так уж трудно. Наземная атака будет не очень сложной. У них в лагере не первоклассные солдаты, и даже те, что несут его охрану, смотрят внутрь лагеря, а не наружу. На каждой сторожевой вышке, скажем, по двое солдат. Установленные там пулеметы направлены на бараки, и понадобится несколько секунд, чтобы развернуть их в противоположном направлении. Можно подобраться под прикрытием леса и подойти на дальность стрельбы гранатометов М-79. — Келли показал рукой на плане:
— Вот казарма, в ней всего две двери, и я готов побиться об заклад, что там размещается меньше сорока солдат.
— Штурм начнется отсюда? — Генерал Янг постучал пальцем по юго-западному углу лагеря.
— Совершенно верно, сэр. — Для морского летчика генерал понимал обстановку удивительно быстро. — Сложность заключается в том, чтобы доставить штурмовую группу как можно ближе к цели. Для этого понадобится использовать погодные условия, что не так сложно в это время года. Два вертолета, вооруженных обычными ракетами «воздух — земля» и крупнокалиберными пулеметами, чтобы залить огнем вот эти два здания. Спасательные вертолеты совершат посадку вот здесь. С момента начала стрельбы на все понадобится меньше пяти минут. Это наземная часть операции. Остальное за летчиками.
