Ник Найт - Иллюзия вины
Закончив восстановительные процедуры, я понял, что сил у меня все еще мало и потому сразу после душа рухнул в кровать, где и провел большую часть времени, в очередной раз прокручивая в голове все рассказанное отцом и Райаном. В конечном итоге я обдумал все, что только мог, и, как и предупреждал доктор Харрингтон, начал воображать себе лишнее от чего решил прекратить свои размышления, дабы окончательно не запутаться в мыслях.
Вместо размышлений, я включил телевизор и, щелкая пультом, остановился на первом попавшемся новостном канале. Как я того и ожидал, после пары мало интересующих меня новостных скетчей, на глаза мне попалось упоминание о неком загадочном нью-йоркском потрошителе, ответственным за смерть шестерых человек. Сказав пару слов о его жутких деяниях и показав размазанные фотографии жертв, не побрезговали в новостях упомянуть и тот факт, что жертвами серийного маньяка стали уже двое сотрудников ФБР, что, по сути, было ложью. Сотрудником ФБР являлся только Стивен Горэм, а Люси была лишь охранницей на входе в Бюро.
Следом на экране появилась видеозапись моего отца, окруженного десятками микрофонов, а голос диктора вещал за кадром, что заместитель директора ФБР Роберт Стиллер просит людей не волноваться и уверяет, что ФБР прилагает все усилия для поимки преступника. И чтобы добить перепуганных граждан города окончательно, напоследок в новостях показали на несколько секунд фотографию возможного подозреваемого, находящегося в федеральном розыске. Телезрители могли во всей красе рассмотреть растянутое на весь экран крайне неприятное квадратное лицо с кривым носом и небольшим шрамом, тянущимся от переносицы до правой щеки. Я догадывался с самых первых кадров кто этот человек, но окончательно убедился в своей правоте, когда диктор назвал его имя — Виктор Хауэр.
К сожалению, вся имеющаяся в моей голове информация о Викторе Хауэре ограничивалась лишь тем, что совсем недавно мне рассказали отец с Райаном. Главного официального подозреваемого я совершенно не помнил и, когда мне его описали, а затем рассказали кое-что из того, на что он способен, я только порадовался, что забыл весь тот ужас.
В любом случае, имел Хауэр отношение к серийным убийствам или нет, в новостях все было представлено довольно плачевно. Было заявлено, что шестеро человек жестоко изуродованы неизвестным убийцей (и это при том, что Нейтана Новика никто не уродовал), две жертвы являлись сотрудниками ФБР, а главный подозреваемый — так же сотрудник ФБР. Такая информация буквально разносила в клочья всю репутацию Бюро, опуская нас до уровня беспомощных младенцев. Я едва мог себе представить, насколько должно быть тяжело приходилось моему отцу в таком положении — он обязан был защищать катастрофически изрешеченную репутацию ФБР.
Осознав реальное положение дел и так называемый «результат» всех наших усилий, я выключил телевизор, чтобы не впадать в отчаяние от собственной беспомощности. Пролежав в одиночестве и унылых мыслях еще около получаса, за стеклянной дверью своей палаты я заметил новых посетителей. Два моих лучших аналитика в лице высокого светловолосого Джейкоба и совсем невысокой рыжеволосой Джеммы решили проведать своего полуживого начальника.
Жалостливо посмотрев на мой побитый вид, они поинтересовались моим здоровьем и выразили искреннее удивление моему живому и вполне функционирующему состоянию. Как я понял со слов Джеммы, со стороны мое погребение под зданием выглядело настолько ужасающе, что никто даже не надеялся на мое выживание.
Выслушав впечатления Джейкоба о том роковом дне, я искренне поблагодарил его за все, что он сделал для моего быстрейшего освобождения из-под завалов здания. Я не помнил всего, что происходило непосредственно перед обрушением и потому, когда Джейкоб рассказал о том, как за считаные секунды до взрыва сообщил мне о сносе здания, то я понял, что этим он, возможно, спас мне жизнь. Кто знает, может, если бы Джейкоб тогда не предупредил меня о подрыве здания, то мне пришлось бы лететь вниз с четвертого этажа. И наверняка если бы я не разбился на смерть, то напоролся бы на какой-нибудь острый обломок здания. А вышло так, что я успел спуститься до второго этажа и тем самым облегчил свою и без того не лучшую участь.
Оставив события того дня позади, я поинтересовался у Джейкоба с Джеммой о положение вещей в криминальном отделе. Они лишь угрюмо переглянулись и пожаловались, что в последнее время много чего произошло и потому работать им стало весьма непросто. Люси убили, меня в Бюро уже третий день нет, Дэвид исчез, а новый глава отдела Кевин Андерсон лишь усложнял ситуацию, внедряя свои порядки в организацию работы. Людям, привыкшим к устоявшимся правилам и бессменному руководству, было довольно сложно адаптироваться к столь значительным переменам, произошедшим в течение всего лишь двух дней.
Напоследок я спросил своих аналитиков о Кевине Андерсоне. Мне было интересно узнать, чем он занимается в моем отделе и как относится к текущему делу серийного убийцы. Жаловаться мне никто не стал и в целом ничего плохого о деятельности Андерсона я не услышал. Всех смущало лишь то, как он каждые пять минут совал свой нос в работу каждого аналитика, проверяя, чем тот занимается. Но все же делал он это исключительно из благих намерений. Новый руководитель в точности, как и я, стремился раскрыть дело.
В последнюю очередь в качестве «сюрприза» мне сообщили, что Андерсон приехал в больницу вместе с моими сотрудниками и все это время ожидал в коридоре. Я попросил Джейкоба с Джеммой позвать его ко мне в палату, поблагодарил их за то, что зашли и попрощался.
Прошло еще несколько секунд и в дверях появился совсем чуточку полноватый, но в тот же момент, довольно крепкий мужчина в официальном костюме. Если не ошибаюсь, Кевину Андерсону вот-вот должно было стукнуть пятьдесят лет. Он был немного выше меня ростом и чуть шире в плечах. На голове у него все еще оставалось заметное количество черных волос, но при этом полоса гладкой кожи, тянущаяся ото лба до самой макушки, прозрачно намекала на то, что он неотвратимо лысеет. Лицо его всегда выражало умный решительный взгляд, а морщины вокруг глаз будто подчеркивали, что эти глаза за свою жизнь успели повидать много чего неприятного.
Кевин Андерсон являлся главой отдела национальной безопасности нью-йоркского Бюро расследований вот уже шесть лет. За годы службы в ФБР он зарекомендовал себя одним из лучших руководителей, умело применявшим свой навык красноречия в работе. Прибегать к силе — всегда было дня него последним делом, он умудрялся решать все вопросы интеллигентно и дипломатично, убеждая своих агентов, что пальба из пистолета — необходимость лишь крайнего случая. Но при этом он обожал все контролировать лично. Он всегда знал, кто и чем занимается в определенную секунду и всегда согласовывал свой рабочий график чуть ли не с каждым из своих сотрудников. Он буквально ни минуты не проводил в своем кабинете, а лишь перемещался от сотрудника к сотруднику, проверяя, чем тот или иной человек занимается в данный момент. Желаемого результата он добивался всегда.
Сам я Кевина близко не знал, а лишь иногда пересекался с ним в рабочее время и как-то раз работал с его отделом над совместным расследованием, в ходе которого мы вместе устраивали облаву на один ночной клуб. Ничего плохого о нем я сказать не мог, но когда ты встречаешься с человеком, который отнимает у тебя твою должность, то, несмотря на обстоятельства, невольно настраиваешься враждебно по отношению к такой персоне.
— Нейтан, — кивнул он.
— Здравствуй, Кевин, проходи, чувствуй себя как дома, — я приглашающе махнул рукой.
Он несколько печально улыбнулся и прошел в мою палату.
— Ну как ты? — он посмотрел на меня исподлобья. — Говорят, ты побывал на том свете.
— Нормально. Главное, что я оттуда вернулся… и теперь хочу отправить на тот свет того, из-за кого я там чуть сам не остался.
— Ну зачем так сразу, — усмехнулся он, — кто бы это ни был, может, он того не стоит.
— Это я решу, когда найду его.
— А ты как всегда не любишь сидеть на месте и готов лично брать за горло каждого подонка.
— Это все же несколько грубая характеристика моего стиля работы, но ты прав, я предпочитаю больше действовать, нежели разводить болтовню, — осознав, что сказал не совсем то, я попытался исправиться, — эм… не в обиду тебе сказано, просто как ты я не умею.
— Сказывается служба в спецназе? — проигнорировал он мой намек.
— Возможно. Некоторым одного лишь словесного разъяснения их неправоты бывает недостаточно.
— Согласен… но в любом случае мне лавры твоего отдела не нужны, я лишь хочу помочь.
— Хорошо, я на другое и не рассчитывал.
— Я лишь хочу, чтобы между нами не было недопонимания. Роберт сказал мне, что пока ты полностью не восстановишься и не вернешь свою память — главный я, но я так же должен всячески сотрудничать с тобой и прислушиваться к тебе.
