Тим Уиллокс - Бунт в «Зеленой Речке»
Клейн взглянул на нее:
— Я попытался было, но дела обернулись по-новому.
— Ты пришел из-за меня?
Девлин хотелось и услышать „да“, и одновременно стало страшно, что возможная гибель Клейна будет лежать камнем на ее совести. Клейн присел на краешек кровати и принялся натягивать спортивные туфли Гарви.
— То, что ты оказалась здесь, ускорило мой приход сюда, но в принципе эта новость застала меня уже в пути.
— Так зачем ты пошел?
— Не знаю…
Клейн шнуровал туфли, и Девлин не видела его лица.
— Может быть, я просто не мог не прийти.
Безо всякой на то необходимости Клейн распустил только что затянутый узел на левой туфле и завязал его снова, не поднимая головы. Девлин подошла к нему и запустила пальцы в его волосы. Клейн обнял ее за бедра и притянул к себе так, что его отросшая за день щетина стала покалывать живот девушки. Спустя некоторое время Клейн отпустил ее и, пройдя к другому концу кровати, встал на колени, по-прежнему пряча лицо. Отодвинув кровать в сторону, он, приподняв одну половицу, вытащил старую бутылку из-под виски „Джек Дэниэлс“, наполненную прозрачной жидкостью.
— Лучшая во всем этом доме, — торжественно провозгласил он и улыбнулся, вновь овладев собой. — Легендарный „Ирландский самогон Дохерти“! Много лет назад эту штуку сварил боец Ирландский Республиканской Армии, сидевший за контрабанду оружия. Это, должно быть, последние капли.
Он поднялся с колен и двинулся к двери.
— Пошли, — позвал он Девлин. — Нам есть, что отпраздновать.
Девлин заглянула в его глаза, и ее сердце сжалось.
— Да, — согласилась она, — есть. Иди, я тебя догоню.
Клейн невероятным образом скривил губы и подмигнул.
— Как прикажете это понимать? — спросила девушка.
— Это моя ковбойская ухмылка! — оскорбленно ответил Клейн.
Он выгнул бровь; Девлин захохотала.
— Ну как, слюнки уже потекли?
Девлин, не переставая смеяться, сложила указательный и большой пальцы руки колечком и показала их Клейну.
— То-то, — самодовольно сказал Рей и, открыв дверь, вышел.
Девлин оделась и положила револьвер в правый задний карман своих „левисов“, прикрыв его рукоятку выпущенной сзади блузкой. Задув свечи, она спустилась по лестнице. По дороге она обогнала Джимпа Коттона, ковылявшего на своей загипсованной ноге. Его распухшая, разукрашенная татуировкой харя исказилась в гримасе, которую он, надо полагать, считал завлекательной улыбкой. Девлин обошла его подальше.
— Все матросы на насосы, да, док? — крикнул Джимп ей вслед.
Не обращая на него внимания, Девлин вошла в помещение медпункта. Здесь никого не было. Пройдя через душевую, Девлин остановилась. Двери в аптеку были распахнуты: Клейн, Коули, Уилсон и Галиндес расположились на другом конце длинного лабораторного стола и стоя пили „Ирландский самогон Дохерти“ из разнокалиберных мензурок и мерных баночек. Затем в поле зрения возникло изможденное, но веселое лицо Винни Лопеса и его рука со стаканом, потянувшаяся за добавкой. Девлин смотрела, как Клейн наклонился к Уилсону и что-то сказал ему на ушко, Уилсон от души расхохотался, а сам доктор легонько ткнул его в забинтованный пластырем живот и тоже засмеялся. Затем Коули показал на Клейна пальцем и неразборчиво что-то произнес, сопровождая словами „этот белый раздолбай…“ Рей ему тоже что-то невнятно ответил про „десять кило дерьма, втиснутые в мешок, рассчитанный на пять“, и тогда расхохотались уже все, включая и вечно сурового Галиндеса. Пока Коули вновь наполнял стаканы, Девлин снова разобрало до слез, потому что она любила этих ребят. Всех сразу. Эти чертовы мужики, непостижимые, измученные и глупые, гоготали как сумасшедшие на этом корабле дураков, плывущем в бурном море. Она любила их. И когда они сдвинули стаканы вместе, Девлин отвернулась и спряталась за дверью, чтобы не испортить такой момент слезами.
Послышались шаги; Девлин забилась поглубже и вытерла глаза рукавом рубашки. В душевую вошел Галиндес. Не замечая Девлин, он повернулся к умывальнику и расстегнул ширинку. Девлин притаилась как мышка; она заметила, что волосы Галиндеса сгорели до самой кожи.
Сержант сделал свое дело, застегнул брюки и сполоснул руки. В поисках полотенца он повернулся и, увидев Девлин, испуганно вздрогнул.
— Доктор Девлин… — Лицо Галиндеса залилось краской. — Прошу прощения… Коули сказал мне, что здесь можно…
— Это я должна извиняться. Прошу вас, все нормально.
Девлин улыбнулась, чувствуя, что улыбка выглядела глуповато. Галиндес вытер ладони о рубашку. Из-за пояса торчала рукоятка отвертки.
— Я должен извиниться перед вами, — добавил сержант, — еще и за то, что в минуту опасности оставил вас одну.
— Я сама виновата.
Галиндес покачал головой.
— Я нарушил правила. Придется подать рапорт о происшествии…
Сержант осекся перед словами „если только мы отсюда вывернемся“.
— За мной никто не приходил, и я испугалась, что вас убили, — сказала Девлин. — Я очень рада, что вы живы.
Галиндес кивнул на дверь, из-за который доносились взрывы хохота.
— Они выпили за вас уже три раза. Уилсон считает, что вам нужно собрать свою собственную банду. — Сержант улыбнулся и торжественно поднял руку. — А Клейн назвал вас королевой-воительницей.
На этот раз покраснела Девлин, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание.
— Они ждут вас.
Девлин машинально поправила волосы.
— Мне нужно умыться.
Ну и клуша же она… Галиндес покачал головой.
— Вы представить себе не можете, что значит для них ваше присутствие. Конечно, они предпочли бы, чтобы вы находились в безопасном месте, но…
— Я предпочитаю это место любому другому на всей земле.
Черные глаза Галиндеса взглянули на нее в упор. Сержант помялся, затем вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его Девлин.
— Если со мной что-нибудь случится, передайте, пожалуйста, моей жене. При случае…
— Конечно.
Девлин взяла у сержанта письмо; когда она опускала его в карман, ее рука подрагивала.
— Спасибо… А теперь, с вашего позволения…
Галиндес галантно предложил Девлин руку. Внутри у девушки екнуло, и она, шагнув вперед, взяла сержанта под локоть. Так они и вошли в аптеку.
Их появление встретили приветственными криками и аплодисментами. На ходу Девлин глуповато улыбнулась, смаргивая застилавшую глаза пелену. Клейн раскрыл ей свои объятия.
— Не сюда ли приставали тысячи кораблей и не здесь ли рушились открытые башни Илиума…
— Иди ты, Клейн…
Девлин толкнула его в грудь, но он качнулся вперед и навалился на девушку, обняв ее за шею.
— Налей-ка ей, Лягуша!
В руке Девлин очутился двухсотграммовый мерный стакан, на две трети наполненный чистой жидкостью. Клейн развернулся и встал рядом, придерживая ее за талию. Девлин собралась с духом и отхлебнула глоток варева Дохерти, скользнувшего по пищеводу гладко, как чистый солод. Она ожидала, что напиток собьет ее с ног, но он, достигнув желудка, породил только приятную теплую волну во всем теле. Во рту остался странный карамельный привкус. Девлин вопросительно посмотрела на Коули.
— Из сладкого картофеля?
Коули кивнул.
— Да, Клейн, все, что ты говорил об этой дамочке, — чистая правда.
— С вас тост, Девлин, — потребовал Уилсон.
Вслед за одобрительными восклицаниями воцарилось молчание. Голова Девлин уже немного кружилась от алкоголя. Девушка с расстояния трех сантиметров взглянула на Клейна, и он ободрил ее кивком; взгляд Рея непрерывно шарил по ее лицу. Затем она взглянула на торжественно ждущего ее слов Коули, на подмигнувшего ей Уилсона и на тихо стоявшего у дверей Галиндеса. Обведя всех глазами, она посмотрела на Винни Лопеса, который, сберегая силы, сидел на стуле и с мальчишеским обожанием смотрел на старших корешей. Кожа парня походила на пергамент, а над ключицами и ребрами почти просвечивала.
— Я хочу выпить за Винни, — сказала она.
Лицо Лопеса исказилось от притворного ужаса.
— Ты че, подруга! — Он не без труда поднялся на ноги. — Так не пойдет! Ты не можешь извести свой тост на паршивого подонка!
В комнате укоряюще зароптали.
— Ты прав, — согласилась Девлин. — Ты — подонок.
Винни, покачиваясь на слабых ногах, неуверенно оглянулся на Клейна, ища разъяснений. Девлин вывернулась из рук Клейна, потому что то, что она хотела сказать, невозможно было говорить, прикасаясь к нему. Набрав в грудь воздуха, она обратилась к Винни.
— Ты дерьмовый подонок, прогадивший свою жизнь ни за грош, — продолжала она. — Но этот человек вернулся к тебе, когда делать этого не стоило.
Она ткнула пальцем в Клейна, не глядя на него.
— Он и сам не знает почему. Но что-то в нем знает, и я тоже. Он сделал это потому…
