Валерий Горшков - Фраера
– Без понятия, – пожал плечами Хаммер. – Но, вероятней всего, эти ребята мочканули настоящего синьора Манчини с подругой и воспользовались их документами. Похоже, в лицо всех приглашённых ни в консульстве, ни тем более на яхте никто не знает. В курсе дела, наверно, только наш друг вице-консул, но он сам знаешь где. Налётчики же каким-то образом прокачали ситуацию. Однако все это опять-таки не имеет значения. Главное другое: двоих мы уже кончили, осталось, как легко догадаться, ещё двое. Причём налётчики уверены, что бармен тоже жив! Его рация у тебя, значит, кто-то обязательно спустится вниз. А мы тем временем сделаем так… – И Серёга стал быстро выкладывать свой план.
Это заняло всего несколько секунд. К тому времени, как потерявший терпение толстяк нервно потребовал немедленного ответа и, подкрепляя свои слова делом, дважды выстрелил, разбив иллюминаторы в каютах левой стороны верхней палубы, мы уже обо всем договорились.
– Эй, грязная русская свинья! – услышал я по рации очередное ругательство, которое теперь, после информации Хаммера, заставило меня улыбнуться. Ну, артист! – Ты будешь отвечать или нет?!
– Ладно, я согласен! Делай то, зачем пришёл! – сказал я, подавив невольный смешок.
– Кидай автомат! И учти – как только высунешь нос, сразу получишь порцию свинца! У нас все на мушке!
Глава тридцать пятая
Раненая кукла
Пока я продолжал словесную перепалку с толстяком, одновременно гадая, в каком именно месте затаилась хитрая лярва Барби, Хаммер заткнул за пояс пистолет, прихватил «узи» с глушителем покойного штурмана и метнулся к корме.
Проигнорировав все четыре трапа, появление на любом из которых могло стоить ему слишком дорого, он просто перемахнул через фальшборт в районе спасательных шлюпок и по находящейся там вертикальной опоре, как по канату, соскользнул вниз.
А я, по выстрелам точно зная, что толстяк прячется где-то у левого борта, размахнулся что есть силы и швырнул ставший ненужным спутниковый телефон на противоположную сторону яхты.
С громким плеском дорогая игрушка камнем ушла в глубину.
– Доволен?! – произнёс я в рацию. – Теперь слушай! Я хочу, чтобы мою жену привели из каюты на палубу и позволили ей подняться наверх по левому носовому трапу! Тогда я буду на все сто уверен, что ты играешь честно! Только рядом со мной она может чувствовать себя в полной безопасности. Как только она поднимется, можешь считать, что мы договорились.
– А ты, парень, не промах! Ладно, пусть будет по-твоему. – Лысый отключился.
Я бросился к кормовой части верхней палубы, чтобы после условного сигнала Хаммера быстро спрыгнуть вниз, и спрятался там за спасательными шлюпками, ежесекундно ожидая какого-либо неприятного сюрприза.
Вообще-то у Манчини, или как там его на самом деле, не оставалось другого выхода, кроме как отправить прячущуюся внизу Барби в каюту за запропастившимся там по непонятной причине Жаком, а также за «может быть, ещё живой» Марией. Время неумолимо бежало, близился рассвет, скоро за ними должен прибыть вертолёт или скоростной катер с сообщником, и пора было приступать к ограблению.
Но господа гангстеры ничего не знали сразу о трех роковых для них обстоятельствах.
Во-первых, были твёрдо уверены, что сообщник бармен ещё жив и боеспособен.
Во-вторых, не сомневались, что мой друг Хаммер до сих пор лежит связанный по рукам и ногам в запертой на ключ каюте капитана.
Ну а в-третьих, даже помыслить не могли, что в эту самую секунду к захваченной преступниками яхте уже мчится на вертолётах российская милиция, причём ясное дело – самое крутое её подразделение!
«Синьор Джузеппе» и злобная длинноногая тварь по прозвищу Барби остались вдвоём против двух вооружённых питерских парней, готовых на все ради спасения своих и ещё одной жизни.
Я уж не говорю про саму Марию, вряд ли испугавшуюся бы в случае непрошеного вторжения в каюту нажать на курок имеющегося у неё «игла»! Я хорошо запомнил, каким было выражение её лица в тот момент, когда покидал наши апартаменты через иллюминатор…
Внизу раздался сухой треск автоматной очереди, слившийся с душераздирающим женским криком, а потом я услышал хорошо знакомый свист.
Не мешкая, перемахнул через фальшборт, спрыгнув с высоты трех метров на нижнюю палубу, и, торопливо оглядевшись, бросился к правому борту, на который выходила ведущая к кормовым пассажирским каютам дверь.
Павлов стоял у переборки, держа наперевес автомат, из ствола которого вились тонкой струйкой пороховые газы. А рядом с распахнутой дверью в каютный отсек с простреленными ногами лежала, выронив пистолет и согнувшись пополам, истекающая кровью Барби.
«Итальянца» на обозримом горизонте с правой части яхты, от юта до носа, не наблюдалось.
Хаммер, держась возле переборки, прицелился и ещё раз потянул спусковой крючок «узи». Попавшие в лежащий на палубе «люгер» пули изуродовали его, сделав непригодным для стрельбы.
– Падло! Урод! Не-на-ви-жу-у-у-у! – справившись с болевым шоком, принялась, стуча кулаками по палубе, на вполне приличном русском истошно орать блондинка. Она то и дело переводила испепеляющий безумный взгляд с нас двоих на свои ещё недавно роскошные, загорелые, а сейчас перебитые пулями и непослушные ножки в мягких белых теннисных тапочках.
Я достал из нагрудного кармана гавайской рубашки рацию, включил связь и жёстко сказал, тоже переходя на русский язык:
– Знаешь, толстяк, я передумал! Теперь у меня другое предложение. Ты сейчас же выходишь с поднятыми руками на ют. В этом случае я обещаю, что мы не станем тебя мочить, как только что великодушно оставили в живых твою подружку…
– Хотя твоя лярва вполне заслужила это! – процедил сквозь зубы Хаммер и тут же сделал то, за что любого военного моряка неизбежно ждала бы взбучка со стороны товарищей, – он сплюнул прямо на палубу. У Военно-Морского Флота, как известно, свои суровые законы, но сейчас выдался особый случай.
– Кстати, могу тебя обрадовать! – продолжал я, не теряя при этом ни на секунду контроль за окружающей территорией. – Вот уже добрых десять минут твой приятель Жак лежит на полу в моей каюте с простреленным черепом. А второй сюрприз такой – с минуты на минуту здесь будут вертолёты российского спецназа. Так что, сам понимаешь, твой единственный шанс сохранить жизнь – это стать на время беленьким и пушистеньким. Может, потом найдутся смягчающие вину обстоятельства. А пока мы решили закончить все дела с твоей силиконовой куколкой. Если, конечно, ты не поднимешься наверх с поднятыми руками. У тебя на размышление всего десять секунд. Раз, два, три…
– Боря, милый, черт тебя подери, неужели ты не видишь, что нам уже все равно конец! – закатывалась в истерике Барби, сотрясая яхту истошными воплями.
Если и оставались внизу, в каютах-люкс, туристы, которых ещё не разбудили звуки выстрелов, сейчас они наверняка подпрыгнули на своих постелях, покрывшись холодным потом.
– Не подставляй хотя бы Андрея! – кричала что есть силы блондинка. – Взрывай эту проклятую яхту, и будь они все прокляты! Я люблю тебя, милый! До встречи в другом мире! – И она перекрестилась на католический манер.
Глава тридцать шестая
Ультиматум
По моей окаменевшей спине прокатилась арктическая волна. Руки и ноги перестали слушаться, перед глазами заплясали тёмные пятна. Со всех сторон окутал липкий, всепоглощающий ужас. Ещё никогда в жизни мне не было так страшно, как в эту минуту.
Взглянув на пергаментное лицо Хаммера и его бегающие из стороны в сторону глаза, понял, что и моего приятеля одолевают такие же чувства.
Я вдруг со всей ясностью осознал, что предупреждение «итальянца» насчёт заложенной в яхту взрывчатки, приводимой в действие пультом дистанционного управления, – чистая правда!
Ещё недавно я подсознательно всячески отгонял от себя стучащую в голове мысль о возможности взрыва, по крайней мере до тех пор, пока сам лже-Манчини со своими бандитами не покинет борт «Белой акулы».
Но сейчас все неожиданно изменилось. Я понял, что «Боря», как выясняется, действительно может пойти на это. Доведённый до полного отчаяния рухнувшими планами обогащения, потерявший двух подельников, подстёгиваемый истеричными требованиями своей ополоумевшей раненой подружки, толстяк вполне мог решиться на чудовищный акт суицида, взорвав нас всех одним нажатием кнопки находящегося у него в руках пульта…
Нужно было срочно что-то предпринимать, чтобы загнанный в угол налётчик не поддался мгновенному искушению – поставить финальную точку в этой истории и тем самым решить мою, Хаммера и Маши судьбы без нашего участия.
Приблизив ко рту рацию, я медленно произнёс, с трудом разлепляя непослушные губы:
– Впрочем, я не столь кровожадный, как ты думаешь. В конце концов, ты же согласился на моё предложение и послал свою красотку за Марией. Пожалуй, я тоже могу сделать для тебя исключение. Если ты отдашь мне пульт и скажешь, где установлена взрывчатка, я дам тебе со своей подружкой возможность сесть в шлюпку и добраться до берега. Дальше, уж извини, не моя забота. А с милицией я разберусь. Для них же главное, чтобы не пострадал никто из иностранных туристов, верно? Только давай шевели мозгами быстрее, до прибытия вертолётов у тебя осталось максимум пять – семь минут! Ты меня слышишь, Боря?!
