Виктор Доценко - ЛОВУШКА для БЕШЕНОГО
Привет, мой друг! А вот и я… Как вы себя чувствуете, Савелий Кузьмич?
Вроде бы ничего. — Савелий пожал плечами. — Но доктор говорит, что потребуется не менее месяца, чтобы прийти в форму…
У нас с вами всего две недели! — строго сказал Широши.
После чего вытащил из внутреннего кармана и протянул Савелию точную копию серебряной фляжечки с гербом, только в два раза меньше.
— Пейте каждый день по чайной ложечке, — пояснил он. — За неделю вы восстановитесь полностью. Дальше нам предстоит серьезнейшая операция…
Посвятив Бешеного во все детали плана операции, Широши в конце с улыбкой добавил:
Не исключено, что на месте вам придется столкнуться с еще одним вашим большим почитателем: бывшим крупным работником ЦРУ — Роджером Лайном.
Я такого не знаю! — перебил Савелий.
Зато он вас знает, — мягко произнес Широши. — Так что вы там будете Серафимом Кузьмичом Филимоновым. Тем более что, по–моему, Лайн уже слышал, что Бешеный мертв…
Глава 19
Цель — террорист номер один
Чайки подлетали так близко к Савелию, что едва не касались лица большими белыми крыльями. Чайки громко кричали и дрались за каждый кусочек хлеба, который Савелий бросал в море. До воды хлеб не долетал, потому что ловкие чайки успевали подхватить кусочки буквально у самой поверхности. Савелий молча наблюдал за всей этой веселой возней.
Бросив чайкам последний кусочек, он оперся о перила и задумался, глядя на проплывающие мимо него острова Греческого архипелага. Работяга–теплоходик с гордым названием «Гермес» натужно пыхтел, пробираясь в лабиринте проливов. Капитан «Гермеса», маленький кривоногий грек со странно звучащей для русского уха фамилией Козлидис, вчера принял в Афинах на борт десяток тонн разнообразного груза и одного пассажира. Пассажир сам пришел к Козлидису на корабль и напросился в попутчики.
Капитан долго сопел ненабитой трубкой, изучая крепкого блондина, изъявившего желание обогнуть на старой посудине полуостров Пелопоннес и добраться до греко–албанской границы. В других обстоятельствах незваный гость немедленно был бы спущен по трапу обратно на пирс с пожеланием никогда больше не беспокоить капитана. Но компания, которой принадлежал «Гермес», переживала не лучшие времена. Приходилось конкурировать с автотранспортом, который быстрее доставлял грузы во все уголки Греции. Оттого, бывало, и зарплату задерживали капитану и всей команде.
Поэтому просьба тихого на вид пассажира, подкрепленная солидной суммой в американской валюте, получила одобрение. Стороны скрепили договор крепким рукопожатием, и пачка долларов опустилась на самое дно корабельного сейфа.
Команда, занятая своими делами по палубному расписанию, не обращала внимания на пассажира, а он, в свою очередь, старался не покидать каюту или же выбирал самое уединенное местечко у борта и подолгу стоял, всматриваясь в горизонт. Капитан, которому за тридцать лет корабельной службы успели осточертеть сладкие виды островной Греции, решил, что незнакомец впервые в этих местах. Вот и пусть любуется! Устроили его по первому классу. Еду ему приносил тот же матрос, что доставлял из камбуза обед в капитанскую каюту. Попутчик оказался непривередлив, без возражений и капризов поглощал простую матросскую еду, состоявшую в основном из каши, неизменных оливок и стакана–другого сладкого кипрского вина.
Савелий не пожалел о том, что, планируя маршрут в Албанию, он в качестве средства транспорта избрал не автомобиль и не самолет одной из местных авиалиний. И то и другое находится на виду, хорошо просматривается и контролируется полицией, службами по борьбе с терроризмом, да и самими террористическими организациями. Тогда как весьма трудно отыскать одинокого пассажира на одном из сотен небольших паровых посудин — рядовых тружеников моря, бороздящих Эгейское и Ионическое моря. К тому же капитан и команда не из болтливых. Да и какой им смысл распускать язык, если на борту груз явно контрабандного происхождения? Вряд ли кто согласился бы так горбатиться в тридцатиградусную жару на раскаленной палубе, если бы не надеялся на «премию» от провоза запрещенных товаров.
Проплывающий перед глазами Савелия пейзаж поначалу радовал глаз. Белизна крутых известковых скал, зеленая кайма пышной средиземноморской растительности вдоль всего побережья, шумные и веселые маленькие портовые городишки. Затем все это надоело, потому что повторялось из часа в час. Один город был похож на другой, а просто так любоваться на морскую воду Савелию наскучило до чертиков.
И тут нахлынули воспоминания. Он стоял, вцепившись в перила, невидящим взором уставившись в бескрайние морские просторы. Что он углядел там, за горизонтом? Любимых жену и сына? Верных и преданных друзей, которые уходят один за другим, гибнут в неравной борьбе с мировым злом?
Размышляя над задачей, поставленной перед ним Широши, Бешеный все чаще вспоминал их разговор о том, какую угрозу таит в себе исламский экстремизм.
Когда Широши говорил о вынашиваемых Гизом планах создания мирового исламского государства, то подчеркнул, что это превосходно соответствует абсолютистской власти. А Анри Гиз, стало быть, и видит себя во главе этого государства. Собственно говоря, он и не скрывает, что желает стать этаким абсолютным монархом мира. Савелий тогда еще усомнился в возможности претворения такого плана в жизнь.
Друг мой, сегодня на Земле возможно буквально ВСЕ, — ответил Широши. — Борьба Добра и Зла обостряется… Задача людей Шакала: подогревать в людях наиболее низменные страсти, разжигать любую рознь, желательно с обильным кровопролитием, иными словами, творить повседневное ЗЛО. Нынешнее обострение конфликта двух религий и культур — христианской и мусульманской — огромное поле деятельности для «шакалистов».
Савелий тогда же был вынужден согласиться с правотой этого суждения. Широши продолжал:
Истоки этого противостояния уходят в глубь веков, в борьбу за священный град Иерусалим. Но суть в том, что религия сама по себе не может быть плохой или хорошей. И безгранично подло убеждать соседа в том, что тот плох, потому что мусульманин, или, наоборот, плох потому, что он христианин. В царстве Добра, слугами которого мы с вами являемся, все религии сосуществуют в мире. Но грядущие десятилетия принесут с собой политический и экономический хаос, бессмысленные кровавые конфликты, в которых погибнут тысячи невинных людей.
Широши оказался человеком не только Большого слова, но и Большого дела. Устранив бен Ладена, по его мнению, человечество только выиграет. Но это сумеют сделать только американцы, а они едва ли пойдут на то, чтобы представить мировому суду человека, которого сами же взрастили. Дело это давнее, тогда еще существовал СССР и шла Афганская война, но последствия той недальновидной политики американских верхов ударили по рядовым гражданам Америки и всего мира.
Поэтому и гоняется Савелий за этим проклятым арабом по всему белу свету и обязательно найдет. Не потому, что обещал это Широши. Потому что это нужно ему самому. А если так — то дело обязательно будет сделано.
Учитывая те трудности, с которыми Савелию пришлось столкнуться и в Панкиси, и в Алжире, он решил, что лишняя пара крепких рук не помешает. Именно поэтому еще перед отплытием из Афин он обговорил с капитаном «Гермеса» маршрут. Выяснилось, что те городки, куда Савелий непременно хотел бы заглянуть, входят в обязательный список остановок судна. Каботаж — коммерческое судоходство в прибрежных водах — подразумевал, что чем больше остановок, тем усиленнее идет торговля. Значит, надо посетить максимально большее количество населенных пунктов. Савелия устраивало то, что не придется делать экстренных остановок. Он не хотел вызывать нездоровое любопытство команды.
Кто‑то тронул его за плечо.
Леонидион. — Капитан Козлидис ткнул своей крепкой лапой в сторону юго–запада. — Всего пять километров через залив Арголикос — и мы в Леонидионе.
Леонидион — первый пункт, который назвал Савелий капитану судна. Тот помнил о деньгах, уплаченных ему, и соизволил лично предупредить пассажира.
Будете сходить на берег?
Нет. Возьмем еще двух пассажиров. Они сами поднимутся на борт.
Капитан согласно кивнул. Это тоже было оговорено и входило в плату за рейс.
Узкая стрела пирса, уткнувшаяся в море, длинные ряды пакгаузов, вытянувшиеся вдоль берега, цветастые мундиры таможенников на пристани, белые паруса прогулочных яхт и рыбачьих фелюг. И еще — чистенькие каменные домики, прилепившиеся к склонам гор, как птичьи гнезда. Все, как во всех городках, которые «Гермес» посещал ранее.
Пока «Гермес» покачивался у пристани, Савелий всматривался в лица тех, кто находился на берегу. Зеваки, бездельничающие докеры, безработные, мальчишки… Но вот появились двое, чья походка выдавала целеустремленность. Они вышагивали по причалу, всматриваясь в названия судов. Завидев высокий борт «Гермеса», задрали головы. Заметив Савелия, один из них, не сдерживаясь, широко улыбнулся, замахал рукой и закричал:
