Дон Пендлтон - Первый день поста
Эти славные люди — как же они заинтересовались поступками и жестами Мака Болана!
Болан встал и положил папку на стол. Он оказался в опасном положении. Он не должен был соваться сюда подобным образом. Все в этом лагере слишком хорошо напоминало Филиппа Джордана и его стиль обделывать свои грязные делишки. Да и сама операция ничем не походила на привычные махинации мафии, и поэтому Болан не мог позволить себе продолжать играть роль доктора Джордана. Он не знал, в какое болото угодил. Этот капитан, как бы его ни звали, мог оказаться лучшим другом погибшего доктора. Впрочем, здесь любой мог хорошо знать бывшего представителя Министерства национальной обороны.
Когда Болан вышел из кабинета, Томпсон разговаривал с двумя парнями в военной форме. Он улыбнулся Болану.
— А вы быстро справились, — заметил он.
— Ваша интерпретация абсолютно верна, — сказал Болан. — Вы можете продолжать в том же духе.
— Что ж, отлично, — обрадовался лейтенант. — Может быть, чашечку кофе? Капитан...
— Передайте капитану мои извинения, но я не могу терять время. Меня ждут тысячи дел.
Томпсон был слегка озадачен:
— Как хотите, сэр, но, насколько я понял, капитан желал обсудить вопрос, касающийся Болана, именно с вами.
— Передайте ему, что я занимаюсь этим со своей стороны, — объявил Болан и решительно перешагнул порог барака.
Томпсон быстро последовал за ним. Одновременно к бараку приближался еще один тип, одетый в штатский, весьма элегантный костюм. Его возраст — ровно 42 года. Его родословная — третье поколение мафии, вышел прямо из каменных джунглей Манхэттена. Болан моментально извлек его данные из своего досье: Марко Минотти, брат и наследник «лейтенанта» Фрэнка Минотти из семейства Маринелло, которого Болан уничтожил во время своей нью-йоркской кампании по истреблению мафии. Новоприбывший даже не взглянул на Мака Болана, но проблема была не в этом. Он наверняка знал настоящего Филиппа Джордана.
Болан готов был отреагировать на любое, пусть даже самое безобидное действие Минотти, но Томпсон тут же взял инициативу в свои руки.
— Ну вот, ваш приход как раз кстати, — обратился он к Минотти. — Вы уже встречались ранее, джентльмены?
Он мельком взглянул на Болана и продолжил представлять их друг другу, как если бы речь шла о простой проформе. Болан принял к сведению это соблюдение старшинства: к доктору Джордану здесь относились с уважением.
— Господин архитектор, вот ваш банкир.
Ко всему у них были закодированные имена! Великолепно!
Филипп Джордан был «архитектором», а Минотти — «банкиром». Отсюда можно сделать вывод, что капитан был в этом деле «подрядчиком» или кем-то другим в аналогичном смысле слова.
У Болана уже начинала идти голова кругом: что за фигурой являлся этот загадочный капитан?
Минотти пожал Болану руку, бросив шутку сомнительного содержания «об этих чертовых хитрецах из ЦРУ».
Томпсон снисходительно улыбнулся и повернулся к Болану.
— Наш банкир прибыл сегодня ночью. Но вы были... в общем... вы были заняты... Поэтому...
Молодому джентльмену из Манхэттена были явно не по душе подобные недомолвки и иносказания. Он резко оборвал Томпсона и объявил Болану:
— Меня зовут Минотти.
— Фил Джордан, — процедил сквозь зубы Болан.
— Знаю, знаю! Ну и как эти сведения: стоящая штука или дерьмо собачье?
— Пока все складывается хорошо, — спокойно ответил Болан. — И оснований для паники нет.
— Какая такая хреновая паника? — заржал мафиози. — Вы отвечайте за себя, док. Я очень надеюсь, что этот недоносок уже загнан в угол. У меня есть к нему небольшое дельце.
— Почему бы не уладить его в другом месте? — ответил Болан голосом, в котором сквозил холод. — Каждому делу свое время.
— Шли бы вы подальше, — в шутку заявил Минотти. — Вы, служащие, не созданы делать два дела одновременно: даже жевать резинку и двигать ногами. Я вам вот что скажу, док. Если этот ублюдок где-то поблизости, можете сразу заносить его имя в льготную очередь ваших... ха-ха!.. пациентов.
— Не премину этим воспользоваться, — сухо ответил Болан-Джордан.
Хозяин Нью-Йорка повернулся к Томпсону и ворчливо спросил:
— А где же Хэрлсон?
У Болана закружилась голова: капитан или подрядчик, короче, этот анонимный шеф был, наконец-то вычислен. Фрэнк Хэрлсон — вот его имя. Бывший капитан пехоты, а теперь солдат Фортуны, кровавый наемник и великий мастер интриги. Последний раз Болан встречался с ним во время своей наступательной кампании в Колорадо.
Решительно, было самое время уносить ноги.
Не давая Томпсону времени для ответа, Болан вежливо произнес:
— Рад был с вами познакомиться, банкир. Мы встретимся с вами сегодня немного позднее и обсудим все детали предстоящего дела.
Затем, переведя взгляд на Томпсона, он осведомился:
— Я пойду пешком или кто-нибудь меня проводит?
— Сейчас вызову машину, — живо отреагировал Томпсон.
А выражение его глаз ясно говорило: как же он понимает, что такой хорошо воспитанный человек отнюдь не жаждет общества «банкира» из Нью-Йорка.
Болан поблагодарил его и сделал несколько шагов вперед. Едва он успел закурить сигарету, как за ним приехал джип. Нелегко пришлось Болану в течение всей поездки через лагерь, и он испустил вздох облегчения лишь тогда, когда уже пересел в свою машину и погнал ее прочь.
И все же он знал, что вернется сюда. Он не оставит после себя этот змеюшник, нет. История всегда двигалась только вперед, как, впрочем, и жизнь Мака Болана.
Как ни крути, а день выдался из рук вон плохой. В календаре он значился как среда — первый день пасхального поста и, может быть, последняя среда в жизни Мака Болана. Кто знает?..
Глава 7
Без сомнения, на всем своем жизненном пути, обозначенном девизом «Борьба с преступностью», Мак Болан никогда не встречался с большей опасностью, которую воплощал в себе этот мерзавец, наделенный воображением, уступающим разве что его наглости, и отзывающийся на имя Фрэнк Хэрлсон. Да, этого негодяя Бог наградил храбростью и умом поразительно хитрого склада. Испробовав на собственной шкуре всю горечь войны во Вьетнаме, он мог бы вернуться оттуда, обладая огромнейшим авторитетом в американской армии. Но вместо того он серьезно скомпрометировал себя, впал до некоторой степени в немилость начальства и вернулся домой, поджав хвост.
Болан хорошо знал Хэрлсона по Вьетнаму. Тот был офицером, и уже эта разница ставила между ними непроницаемый барьер. Но и это не все: оба словно бы самой природой не были созданы, чтобы дружить друг с другом. Болан уважал компетентность Хэрлсона и его чувство боя, однако не очень-то жаловал его личные моральные качества. Впрочем, его об этом никто и не просил. В то время их встречи были эпизодическими и краткими: они служили в разных частях. И все же однажды случилось так, что «Петухам Хэрлсона» (так называли, и не без некоторого восхищения, его специальные боевые команды) пришлось стать ударным отрядом в рамках реализации тактики «выжженной земли». Девиз у них был прост: «Атакуй, не зная пощады», а успехи предпринимаемых ими акций стали поистине легендарными. План, выполняемый Хэрлсоном, носил официальное название «Пре-Пак-Чарли». «Петухам» надлежало проникнуть на территорию противника до подхода передовых частей. Сержант Болан служил тогда в другом, меньшем подразделении, которое позднее тоже стало легендарным, под названием «Десятка на все руки». Они должны были провести разведку местности перед рейдом команд Хэрлсона. Обе группы выполняли тогда одновременно разведывательные рейды и акты саботажа. Они проникали глубоко вперед на вражескую территорию и чаще всего действовали в отрыве от основных сил.
И «Десятке», и «Петухам Хэрлсона» случалось участвовать и в совместных акциях. Таким образом, Болан и Хэрлсон неизбежно сталкивались в вьетконговских джунглях и отлично изучили друг друга. А затем судьба столкнула их в Колорадо в войне, ставка в которой была совсем иной. В Колорадо Болан перешел дорогу Хэрлсону. Но сумеет ли он сделать то же самое в Нью-Мексико? Да, мафия финансировала в Колорадо свои грязные делишки, и все же это было тепленькое местечко. Бизнес же в Нью-Мексико был несколько другого рода. Конечно, мафия присутствовала и здесь, но Организация непонятно каким образом слилась с вооруженными силами. Более того, в игру, кажется, вступил новый элемент, чье участие, без сомнения, принесет ужасающие плоды. Элемент этот назывался Филипп Джордан. И даже сейчас, превратившись в заурядный труп, он оставил после себя такое мрачное наследие, что его смерть вряд ли могла сильно изменить ход событий.
Что же касается Хэрлсона, то он, наверняка, не узнал бы Болана, доведись им случайно встретиться. Бывший сержант после Вьетнама перенес пластическую операцию, изменившую его внешность, а в Колорадо двое мужчин так и не повстречались. Но загвоздка заключалась в другом: Хэрлсон был профессиональным солдатом, причем весьма и весьма опытным. Разумеется, у него имелись какие-то пробелы в образовании, но уж никак не по части кровопускания, саперного дела или военной подготовки.
