Дон Пендлтон - Первый день поста
Гримальди приземлился на достаточном отдалении от места падения машины Хэрлсона, и Болан немедленно выскочил из кабины, чтобы осмотреть зону взрыва. Но ни одно из тел, выброшенных взрывом, не принадлежало Фрэнку Хэрлсону.
Развороченный, полностью разрушенный фюзеляж лежал поперек огромной скалы, распространяя смрадный запах гари.
Именно там Болан обнаружил Хэрлсона — тот сидел, пристегнутый ремнем к креслу, которое, зацепившись краем за один из обломков вертолета, слегка покачивалось в пустоте. Странное зрелище. Глаза Хэрлсона были широко раскрыты, и он внимательно следил за осторожно приближающимся Боланом. Его кровоточащий рот раскрылся, губы дрогнули, пытаясь выплюнуть в лицо врагу последние слова, но голос капитану отказал.
Болан был всего в пятидесяти метрах от Хэрлсона, когда мощнейший взрыв разбросал на многие сотни метров остатки фюзеляжа. Удар был столь силен, что Болан, сбитый с ног взрывной волной, рухнул на землю, стараясь хоть как-то укрыться от летящих отовсюду огненных обломков. Он вернулся к вертолету и залез в кабину. Гримальди напряженно произнес:
— Какой страшный конец.
Лейтенант Томпсон, молчавший с самого начала боя, внезапно вновь обрел способность говорить:
— Странный способ атаковать, полковник. Но этим ударом вы выиграли партию, бесспорно.
Болан устроился в кресле и пристегнул на груди ремни безопасности. Он закурил сигарету и посмотрел на свои дрожащие руки. Затем перевел взгляд на Томпсона, на секунду задумался и тихо пробормотал:
— Нет, майор, в сегодняшней партии победивших нет.
* * *Проклятый сценарий, нелепая выдумка могла превратиться в кошмарную явь, случись все по-другому.
Облако паралитического газа, мягко пересекающее Нью-Мексико по направлению к Тукумкари и захватывающее по дороге индейскую резервацию; звонящие в колокола последние апачи...
Затем — паника на всем юго-востоке: страна поделена надвое радиопиратами, линии связи порваны, а союзники из НАТО тревожно спрашивают, куда исчезли их генералы. Возможно, вся страна оказалась бы в состоянии полной боевой готовности: все — ракеты, бомбардировщики, атомные подводные лодки — все начеку и ждут лишь приказа Президента...
Но никто даже и не подозревал бы об истинной опасности, пока через дни или месяцы — как венец всего случившегося — проклятое оружие не спровоцировало бы кризис в другой стране.
Вот тогда бы мир содрогнулся...
Да, Филипп, твой сценарий — порядочная гадость.
И Маку Болану было ничуть не жаль этого безумца, который умер, так и не увидев, как плод его больного воображения воплощается в жизнь.
В глубине души Болан испытывал великую грусть, думая о Фрэнке Хэрлсоне: тот очень стремился выжить, но, увы, не сумел сделать этого в мире, где для него не оставалось места.
Эпилог
— Мы держим Минотти в теплом местечке, — объявил Броньола. — К сожалению, как ты догадываешься, у него чистые руки, и я не думаю, что мы сможем долго держать его без предъявления обвинения. Впрочем, так даже, наверное, лучше: мы освободим его, а его друзья сами разберутся с ним. Они сделают это гораздо лучше нас. Насколько я понял, махинация, задуманная на пару с Хэрлсоном, была его собственным детищем... Мои люди в Вашингтоне потратили целый день на проверку: похоже, оба эти мерзавца работали рука об руку, начиная с событий в Колорадо.
Болан горько улыбнулся:
— Если не ошибаюсь, на это дело пошли и деньги Организации, а Минотти явно прикарманил кругленькую сумму. Не жалей его, отдай им его с потрохами. Уж они-то точно устроят ему достойную встречу.
Броньола, казалось, даже удивился, что его друг столь безоговорочно принял его точку зрения.
— Ладно, дело в шляпе. Теперь слушай меня. Сегодня я послал в Даллас одну из моих групп. Они... скажем... почистили город. Теперь там все спокойно.
— Прекрасно, — кивнул головой Болан.
И опять Броньола был удивлен. Несколько секунд он молчал, а затем объявил:
— Следовательно, ты не отступишь от своей программы? Мы можем продолжать?
— Минутку, Гарольд! — воскликнул Болан, поднимая руку в знак протеста. — Я думаю, мне следует пересмотреть свою позицию.
— Ну-ну, только без шуток! По-моему, мы все уже решили. Ты поставишь меня в неудобное положение, если мне придется вернуться в Белый дом и объявить Президенту... Ей-богу, я предпочел бы оказаться на месте Марко!
Болан вздохнул:
— Гарольд, я не хочу взваливать всю ответственность на тебя, я просто хочу подвести итоги с самим собой и понять, к чему это ведет. Мне нужно перевести дух и набраться сил, чтобы понять, на каком я свете.
— Тебя можно понять, — ответил шеф ФБР, хотя такой ответ его отнюдь не восхитил. — Сколько тебе нужно времени?
— Как и договорено, завтра же я найду тебя во Флориде.
— Вот и отлично! А то ты, право, напугал меня. Я думал, что...
— Значит, до завтра?
Болан с усталым видом посмотрел на Розу Эйприл.
— Вы понимаете? — тихо спросил он.
Она кивнула своей прелестной головкой и ответила:
— Естественно. До завтра.
Мак встал и вышел из комнаты. Гримальди ждал его в самолете. Болан устроился радом с ним в кресле второго пилота.
— Поехали!
— Прекрасно, но куда, черт возьми?
— Джек, найди какое-нибудь тихое местечко, неважно где, между Аламогордо и Пенсаколой. Я хочу немного побыть в тишине и спокойствии.
— Ты в бешенстве?
— Пока еще не совсем, — едва слышно откликнулся Болан.
— Я так и почувствовал: это началось сегодня утром и продолжалось весь день. Это не в твоем стиле, старик. Что тебя бесит? И почему?
Но Болан не знал ответ на этот вопрос. Как, впрочем, не знал, на кого была направлена его ненависть. На себя или, возможно, на Фрэнка Хэрлсона, или на Боба Томпсона, или на Фила Джордана, или на Мэри Вальдес — одним словом, на всех актеров этого гнусного сценария. А может быть, и вовсе ни на кого?
Он чувствовал только, как где-то в глубине души невероятная ярость и неудовлетворенность до боли стискивали его сердце. А ведь была среда. Всего лишь среда — первый день поста.
