Геннадий Ангелов - Дневник «Норд-Оста»
— Мы идём в туалет. Ты понимаешь, о чём я?
В его глазах я не увидела понимания и положительной реакции на мои слова. В зале творилось, что-то немыслимое. Многим женщинам стало плохо от заявлений чеченцев, и они нуждались в самой элементарной воде, я не говорю уже о медикаментах и осмотре врачей. Дети плакали навзрыд и просились в туалет. Боевики принесли не много бутылок с водой и бросили их в зал. Я поднялась, и крепко сжав руку брату, начала его тянуть к выходу. Нас не останавливали, и только возле двери чеченка спросила:
— Куда вы? Вернитесь быстро обратно!
Она надвигалась на нас как гора, не собираясь сворачивать. Прижав к двери, сняла с лица повязку, и угрожающе щёлкнула языком.
Сделав кислое лицо, я начала умолять её отпустить нас в туалет.
— Пожалуйста, выпустите нас, мальчику плохо, необходимо в туалет. Через одну минуту мы вернёмся.
Чеченка на удивление смягчилась, но резким голосом сказала:
— Только быстро!
А сама отвернула голову и сделала вид, что нас не заметила.
— Скорей, скорей, Женечка дорогой!
Мы бежали, сломя голову, по театру, не зная где выход. Мысль была одна, только бы убежать. О страхе я забыла, он внезапно исчез. Женька дёрнул меня за рукав и закричал!
— Оля возле выхода боевики, надо где-то спрятаться!
Я открыла первую дверь, и мы спрятались, закрывшись в тёмном помещении. Это оказалась подсобка, в которой хранились — тряпки, веники, вёдра. Женьку колотило от страха, да и по правде меня тоже. Не каждый день попадаешь в такие ситуации. В тишине было слышно, как громко стучат наши сердца, готовые в каждую минуту выскочить из груди. Свет мы включать не решились, чтобы таким образом не привлечь внимание чеченцев и не выдать себя. Так в темноте мы вдвоём и сидели, как два загнанных в угол зверька».
— Всё, надо собираться и ехать домой.
Я закрыл дневник и направился к выходу. Выйдя из кафе, медленным шагом побрёл к станции метро. День выдался замечательный и от удовольствия я зажмурил глаза. Солнце приятно согревало и на душе становилось уютней. На лице появилась искренняя улыбка. Наверное, от того, что всё уже позади и жизнь продолжается. Вечером обязательно поеду в больницу к Оле и проведаю. От предстоящей встречи становилось легко, хотелось петь и кричать на весь мир. Приехав домой, я перекусил, и решил вздремнуть часок. Но тут на глаза попался дневник и я понял, что уснуть, не смогу, пока не прочитаю дальше. Страницы дневника: «Что с нами будет, что с нами будет? — твердил Женька, не переставая. — Оля, неужели нас убьют, и мы никогда не увидим маму, папу, друзей…
— Перестань, — сказала я ему, хотя мороз пробежал по спине от слов брата.
Это действительно могло оказаться правдой. Я задумалась, вспоминая школу, институт, друзей. Какие были замечательные годы! Только сейчас я понимала, как всё-таки у меня в жизни всё складывалось хорошо. Родители, учёба, отношения с Сашкой. Перспектива интересной работы и т. д. Любила ли я Сашу? Конечно, хотя, и не так часто говорила ему об этом. А надо было твердить каждый день. И дорожить теми счастливыми мгновениями, которые нам дарила судьба. И вот только сейчас я поняла, какая я была бессердечная дура. От печальных мыслей я опустила голову и горько заплакала. Всё рушилось на глазах, выхода я не видела из этой ситуации. Женька начал гладить меня по голове, приговаривая:
— Не надо Олечка плакать, не надо…
Понимая, что такое самобичевание до добра не доведёт я взяла себя в руки.
«Конечно, мы беспомощны и беззащитны, но снаружи целая страна и армия, которая нас не бросит и защитит» — думала я. От этих мыслей воспрянула духом, и слёзы высохли на глазах. Прижала покрепче брата к себе, и поцеловала.
— Нас спасут Женечка, не волнуйся! Там Сашка, родители, армия. Мы ещё им всем покажем.
Я крепко сжала кулак и потрясла им со злостью в воздухе. Сколько времени мы провели в этой комнате, я не знаю. Уже практически не раздражал противный запах хлорки, и других химикатов. Казалось, что всё это кошмарный сон, и он в скором времени закончится и всё будет, как и прежде. Так незаметно я уснула, и разбудил меня луч света, когда резко открылась запертая дверь. Внутри всё задрожало, я увидела рядом мирно спящего Женьку. Реальность была настолько неприятной и мерзкой, что я машинально съёжилась и приготовилась к самому худшему. Кто — то сильный схватил меня за воротник и принялся вытаскивать из комнаты. Это был мужчина огромного роста и исполинского телосложения.
Увидев при свете его лицо, я ужаснулась. На правой щеке был огромный шрам, который делал выражение лица зловещим. Маленькие и хитро прищуренные глаза не предвещали ничего хорошего. Когда он попробовал заговорить, лицо исказилось, и получилась мерзкая гримаса из фильма ужасов. Безумная, нечеловеческая сила пугала настолько, что тело в одно мгновение стало чужим, вялым и беспомощным.
От ужаса я закричала и хотела ударить ногой чеченца, но из этого ничего не получилось. Он казалось, ещё сильнее сжал в кулаке воротник. Дёрнул с такой силой, что чуть не оторвал его полностью. Ткань предательски затрещала.
— Отпустите меня! Отпустите, — закричала я, — мне больно.
— Молчи сука, — сказал чеченец и направил автомат в мою сторону. — Это, что ещё за пацан? — спросил он, на ломаном русском.
Женька съёжился и ещё крепче обхватил руками колени.
— Это мой брат, не трогайте его, он совсем ещё ребёнок.
— Не тебе решать, как мне поступать. Ты думала здесь пересидеть с этим щенком и спокойно уйти домой? Не получится красавица.
Он начал противно и мерзко смеяться, было неприятно слышать этот ехидный смех. Я решила молчать и не отвечать на вопросы. Моё равнодушие разозлило боевика, и он встряхнул меня за воротник как котёнка.
— Говори тварь, или я за себя не отвечаю.
Достав из внутреннего кармана охотничий нож, он пригрозил им. Потом рукой со всей силы ударил по лицу. Стало обидно за свою беспомощность. Я терпела, молчала, но внутри бушевала не буря, а самый настоящий ураган. Не выдержал Женька, поднявшись, он со всей силы ударил чеченца ногой в колено.
— Не трогай её! — сказал он громко, и вскочил в стойку как настоящий боксёр.
Чеченец взревел от боли, и я увидела в его глазах львиную злобу.
— Ах ты, щенок, да я сейчас тебя на куски разрежу.
Я упала на пол и схватила его за ноги. Ещё чуточку, и он бы нас с Женькой убил, не раздумывая. Вмешался другой боевик, который внезапно пришёл, показывая своим видом, что он старший.
— Не трогай мальчика Закир! — сказал он голосом, не терпящим возражений.
— Дети здесь ни при чём, и мы многих освободим.
— Аслан, что ты говоришь? Из этого щенка через несколько лет вырастет солдат, который с оружием в руках будет воевать против нас.
— Вот вырастет, и возьмёт в руки оружие, тогда мы с ним как мужчины поговорим. А пока не трогай ребёнка!
— Не забывай Аслан, что этот мальчишка может быть сынком какой-нибудь шишки из правительства и мы сможем его обменять на кого-то из наших братьев. Или же взять хороший выкуп. Деньги, особенно доллары, ходят во всех странах мира. Имея деньги, мы сможем купить много оружия для наших людей.
— Ты прав Закир, но не забывай, такая спешка, нужна в двух случаях. При ловле блох… Мы затеяли очень серьёзное дело и наша святая обязанность всё довести до конца. Нам необходимо умение быть хитрее противника. Ты думаешь, что русские дураки и сидят, сложа руки? Нет, брат, мы уже наделали достаточно глупостей и сейчас не стоит размениваться на пустяки. Иди лучше и помоги присматривать за заложниками, а с этими я сам разберусь.
И он по-дружески, похлопал чеченца по плечу.
— Помни, зачем мы сюда пришли и какая наша главная цель!
— Хорошо Аслан, я всё сделаю не переживай, прости мне мою несдержанность!
Нас с Женькой повели по длинному коридору. Из носа у меня текла кровь, и я чувствовала, как он распух от удара боевика. Чеченец протянул носовой платок, чтобы я вытерла кровь.
— Кто охраняет детей? — спросил Аслан, когда мы пришли в зал.
— Тамара охраняет. С ней есть женщины, — сказал мерзкого типа чеченец.
Он всё время шмыгал носом, и тёр его рукой. Часть лица у него была в порошке белого цвета. Меня это удивило, и я присмотрелась к нему внимательно. Глаза водянистые, неестественная улыбка, не может стоять без движения. Как заведённый волчок, крутится в разные стороны — наркоман, сделала я вывод.
— Сколько детей в заложниках? — спросил Аслан.
— Всего у нас — 137 детей под охраной, — ответил на вопрос старшего боевик. Мы поместили их отдельно, чтобы они не так шумели.
— Отведи этого пацана туда, и усильте охрану детей двумя мужчинами. Понял? Выполняй, и хватит кайфовать. Не надоела наркота?
— Не-а, — ответил этот урод, и достал из кармана маленький пакетик.
