Александр Соловьёв - Ветви Ихуа
Дядя Огин… он умер в страданиях. Все умерли. А что бы он сам делал, будь в ту минуту среди них?
Тут что-то на него нашло: он кинулся назад, вернулся к тупику, схватил албианку за руку, потащил за собой. Спотыкаясь о камни, она заспешила следом. Сигурд вспомнил, что албианка ранена. На секунду осветил ее, глянул. Рана обильно кровоточила… Сигурд мимоходом отметил, что албианка закусила губу, чтобы не застонать.
«Терпи. Тебе же лучше, — подумал. — Станешь выть — брошу».
В узком месте хода он отпустил албианку, протиснулся первым.
— Давай!
Она пролезла, он схватил ее за локоть, поволок к выходу.
— Стой! — Остановился перед трупом Уилла. Рывком стащил с него крышку и подрамник, кинул ей. — Быстро!
Путаясь в ремнях, она стала надевать крышку. Подрамник был ей слишком велик.
— Шевелись! — хрипел Сигурд, быстрыми движениями указывая, куда просунуть ремни.
Она, как могла, приспособила раму, убрала волосы, схватилась за бок, судорожно втянула воздух. Глянув на Уилла, всхлипнула.
Ну все, айда! Сигурд вошел в скачок, обхватил албианку рукой, взялся за железный ремень, пнул камень, заграждавший путь. Камень ухнул в пропасть, глухо застучал о стены шахты.
Сигурд напряг мускулы. Албианка не выдержала и утробно, по-животному, взвыла.
Он бросился в шахту и тут же прыткой ящерицей устремился вверх.
Выскочив из дыры, отпустил албианку. Она попыталась удержаться на ногах, но колени подогнулись, и она упала на землю. Сигурд поднял ее за ремень и поставил рядом. Какой дурацкий у нее вид в крышке Уилла. Впрочем, ростом она была ему до ключиц — для албианки она великанша. Он кивнул головой на восток.
— Там — тропы. Мне плевать, куда пойдешь. Слетит крышка — демоны засекут. Тут как тут будут… Вали от меня.
Он развернулся, пошагал к спуску. Позади спотыкалась, падала, пытаясь его догнать, албианка. Сигурд зло подумал, что шуму от нее — точно стадо килунов ломится. Он пошагал быстрее — и албианка тоже ускорила шаг. Она уже почти бежала рядом, тяжело, прерывисто дыша.
— Пошла отсюда! — Сигурд бросился к спуску.
Он был уже далеко, когда его догнал отчаянный крик:
— Я знаю, как убивать железяк!
— Цыц, тварь… — ругнулся сквозь зубы он и побежал обратно, проклиная себя за то, что вытащил ее. Он намеревался убить албианку, но пока бежал, передумал.
— Ну! Учи! Немедля!
Рабыня стояла, согнувшись. В глазах было упрямство.
Он молчал, ожидая ответа.
— Сначала надо уйти в лес, — тяжело дыша, выговорила женщина.
— Нет. Сказано, тут!
Она покачала головой и сдавленно, борясь с болью, пробормотала:
— Надо спуститься с горы. Тут опасно.
— Зараза! — Сигурд заскрежетал зубами. Скачок и ярость слились в нем воедино. Он схватил албианку за ремень и невероятными прыжками помчался к отвесному спуску. Взлетел на валуны, не сбавляя скорости, перебросил албианку на плечо, пробежал площадку, на мгновение застыл на краю, стопоря инерцию, и спрыгнул вниз.
3
Лукава албианка, но и бигем хитер: вот сейчас он узнает о железяках все, что знает она. Тот, кто не изучил повадки жертвы, — скверный охотник. Когда он все выведает, то прикончит ее. На этот раз точно.
Албианка брела за ним по лесу и бубнила, чтобы не потерять сознание.
Ее звали Руной, она родилась в общине албов двадцать пять лет назад. В общине было всего девять человек, обитали они в искусственной пещере: ее выкопали в жерле вулкана, что потух миллионы лет тому. Вулкан тот где-то на юго-западе от Шедара — так сказала Руна. Он невысок и далеко врезается в море. Сигурд не слыхал раньше ни о каком вулкане на юго-западе. Он много раз видал море издали, со скал, но никогда не был на берегу. Все, что он знал — это охота в горах.
Сигурд мягко ступал по хвойному ковру и не слышал собственных шагов. Под ногами албианки, как нарочно, то и дело потрескивали ветки. Она едва уже тащилась, то и дело выставляла руки, нащупывая стволы, и было видно: слабела с каждым шагом. Она плохо видела в темноте, замедляла ход, опасалась наткнуться на острую ветку. Албианка продолжала бубнить. Голос ее постепенно слабел, но она не переставала вспоминать ненавистных Сигурду албов, возбуждая в нем желание выхватить нож. Ведьма явно испытывала судьбу.
Сигурд терпел и за нож не хватался. Он даже не рычал. Было очень важно, чтобы хитрая сука научила его убивать железяк.
Дойдя до поваленного дерева, под которым были спрятаны остатки мяса, он остановился.
— Сядь. Тут мясо. Сырое.
— Я могу его приготовить, — сказала она, с тяжелым вздохом опускаясь на хвою.
Он откопал мясо, бросил ей увесистый ломоть.
— Ну?
Руна ощупала в темноте мясо.
— Разрежь его, пожалуйста.
Ребром ладони показала, какие нужны куски. Отцепила от ремня две пластины — потянулись серебристые нити проводков. Сигурд рассек мясо на несколько кусков, передал ей, стал наблюдать.
Она возилась, кривясь от боли. У нее вытянутое лицо, тонкие губы, большие, болотного цвета с отливом, немного раскосые глаза. Такие лица были у древних, Сигурд видал их на картинках.
Положив перед собой кусок, Руна сдавила его пластинами и, закрыв глаза, замерла. Царапина на впалой щеке темнела нелепым продолжением рта.
Не прошло и минуты, и Сигурд уловил запах печеного мяса.
Охренеть! Эта баба кое-что умеет! Неужели она и впрямь о железяках знает?
Руна отвела пластины.
— Готово…
Сигурд всадил нож в дымящуюся мякоть. Подул, сцарапнул ногтем прилипшие хвоинки и впился зубами. Сочно, мягко… Злобный чхарь! Он жадно зачавкал. Руна взялась за второй кусок, тут же качнула головой и медленно повалилась на хвою.
Сигурд с аппетитом жевал мясо, искоса поглядывая на албианку. Ему казалось, что сквозь исцарапанную крышку он различает вздрагивание подкожного сосуда на шее, темной рядом с белоснежными волосами.
— Ну, — сказал, доев. — Хватит, что ли?
Албианка не ответила.
Сигурд обхватил колени руками, на минуту задумался. Чутье подсказывало: надо найти новое укрытие, нужна община, никто в этом мире не живет в одиночку. Только он твердо знал: сейчас общину искать не станет. Будет кочевать по лесам и убивать железяк. Пускай рабыня его всему научит.
— Вставай! — приказал он и, повернувшись, тряхнул ее за плечо.
Руна не шевелилась.
Он ухватил ее за ремень, откинул назад. Темное пятно на тунике расползлось по всему боку.
«Чхарь бы ее… — ругнулся он в мыслях. — Сдохнет…»
Умей он раскаиваться, чему учил Мерло, наверняка, признался бы себе, что поступил худо, но Сигурд не был мягкотел.
Он наклонился над порезанным боком албианки, соображая, сколько она еще протянет с такой раной. Под соснами слишком темно, чтобы толком разобраться. Он повернул ее, подтащил к стволу, прислонил так, чтобы голова держалась прямо. Болтавшиеся пластины вложил ей в руки.
Руна сидела с закрытыми глазами, но, судя по перекошенному лицу, была в сознании.
— Вставай!
«Дохлячка…» — Сигурд вспомнил, как дядя Огин говорил, что иногда албы мрут даже от небольших ран. Недоразвитая раса. Если бы не их оружие, бигемы давно бы отняли у белобрысых их пещеры.
Рабыня выглядела так, словно и впрямь вот-вот отдаст концы. Он несильно ткнул ее кулаком в плечо. Руна застонала, повалилась набок. Он подхватил ее, усадил прямо. И что теперь с ней делать? Нельзя лежать. Как говорится: дай боли волю, полежав, да помрешь.
В общине не было лекаря, как в большинстве бигемовских общин. Ванг Юм умел зашивать раны нитями, он сам крутил их из косухиных кишок. Мерло Джикер какие-то отвары делал, а еще промакивал порезы брагой, настоянной на чистотеле. О тонкостях всех этих лекарских дел Сигурд не имел ни малейшего представления.
Наклонившись к Руне, он попытался вытащить из-под ремня толстую тунику, но не смог: ремень сидел плотно. Тогда он надорвал края разреза. Все внутри облепил темный сгусток, но рана уже почти не кровоточила.
«Ей надо попить», — подумал он и огляделся: что бы такое найти вместо посудины? Встал, бестолково потоптался на месте. Ничего не оставалось, как тащить албианку к воде.
Наколов на нож несколько кусков мяса, Сигурд взвалил рабыню на плечо и спустился к реке. Он бросил нож с мясом на камни, опустил Руну и, отведя крышку, побрызгал ей на губы водой. Зачерпнул еще воды.
— Пей, давай.
Не открывая глаз, она глотнула, потом еще несколько раз, пока не закашлялась.
— Ну… не валяй дурня.
Она тяжело дышала и не хотела больше пить. Тогда он отпустил ее и, осторожно приподняв крышку, напился сам.
— Здесь еще мясо, — он обернулся к ней. — Изжарь себе и ешь. Попустит.
— Нет… — Она ощупывал камни позади себя.
— Эй, не ложись! Надо обратно в лес. Готова про железяк говорить?
