Дмитрий Щербаков - Шалава
— Дуреха ты, Любка, — вздыхал в трубку Таранов.— Что несешь... Какая панель...
— Что, не сгодилась бы? — подкалывала его девушка.— Действительно старенькая? Не потяну?
— По-моему, ни ты, ни Инга за все эти годы ничуть не изменились. Словно вас кто законсервировал. Обеим можно дать по восемнадцать лет. Впрочем, я давно тебя не видел. Может, горе изменило тебя?
— Не изменило... — грустно отвечала Люба. — Сама не знаю почему... Даже стыдно как-то. А не виделись мы действительно давненько. Как бы это нам встретиться, а, Саша?
— Не знаю... Инга даже слышать о тебе не хочет, все не может забыть тот твой рассказ о ней.
— А ты веришь моему рассказу?
— Не знаю... Да и неважно это. Я по-прежнему ее люблю. И мне, признаться, все равно, кем она была до встречи со мной. Вот если б она мне изменила — тогда да... А так — наплевать. Проститутка, не проститутка...
— Ладно, Саш, не буду высказываться по этому поводу. Замнем для ясности. А вот увидеться хотелось бы.
— Я чего-нибудь придумаю, — пообещал Сашка.— Обязательно придумаю, не сомневайся.
Впрочем, вскоре жизнь обернулась так, что они смогли видеться достаточно часто. А произошло следующее: Инга заявила о своем желании пойти работать. И устроилась медсестрой в больницу — благо, сохранила свой давнишний диплом. Теперь она часто уходила из дома на сутки — дежурить. В такие дни Люба стала приезжать к Сашке и порой даже оставалась ночевать. Никаких интимных отношений между ними не было — просто дружба. Но Сашка знал — Люба продолжает его любить, а с годами это чувство стало зрелым, глубоким, освободилось от юношеской идеализации предмета любви и приобрело черты пожизненного бремени. Смерть Кирилла, как ни странно, только усилила любовь девушки к Таранову, ибо освободила ее от груза благодарности мужу, от долга перед ним, от нежности к нему — живому, и оставила Любу одну-одинешеньку во всем мире. Ответственную за свои эмоции и поступки только перед самой собой...
Инга, всегда озабоченная только собственной персоной, нс замечала визитов бывшей подруги. Люба, впервые побывав у Тарановых после гибели Кирилла, начала пользоваться теми же духами, что и Инга, а других следов своего пребывания в квартире Сашки, кроме запаха, она не оставляла. Соседи тоже не могли донести Инге о посещениях ее мужа чужой женщиной. С соседями Инга не общалась и даже не хотела знакомиться: раньше — из снобизма, а теперь — от стыда за нынешнюю профессию Сашки. Инга боялась, что ее станут называть дворничихой.
— Саня, а ты не думаешь, что Инга во время своих ночных дежурств изменяет тебе? — спросила как-то Люба.
— Уверен, что нет, — отозвался Таранов. — Она, едва явится со службы, сразу тащит меня в постель и доводит до полного изнеможения. Если б она грешила на стороне, то не могла бы так, ведь все же она не железная. И потом, я бы догадался. От нее пахло бы посторонним мужиком. Это не спутаешь.
— Да, ты прав... — кивнула Люба задумчиво. — Не спутаешь, пожалуй... Хотя, знаешь, измени она тебе, я была бы счастлива...
Люба впервые со времен их давнего объяснения в аудитории позволила себе столь откровенно намекнуть на свое чувство к Сашке. И у него хватило такта пропустить ее слова мимо ушей.
Однажды Инга вернулась с работы весела и возбужденная.
— Сашка, к нам такой пациент поступил! — с порога начала рассказывать она. — У него ножевое ранение бедра. Говорит — напали на улице незнакомые хулиганы. Это официальная версия. Представляешь, он снял отдельную палату и там постоянно толкутся мощные такие ребята с пистолетами! Охраняют его. Стволы ихние я видела, они хвастали. Я этого парня, раненого, буду вести постоянно. Я одна. Он сам так захотел и заплатил за это! Так что некоторое время дома я буду появляться только на ночь.
— Что значит «вести»? — спросил Сашка недовольно.
— Ну, обслуживать, ухаживать, процедуры проводить. А ночью за ним будут присматривать его охранники. Они так сказали: тебе мы доверяем, ты его принимала, но больше чтобы ни одного незнакомого лица. Только ты и врач, больше никто. Они боятся нового покушения. А мне светят приличные деньги, если я поставлю парня на ноги.
— Что же за шишка такая твой пациент?
— Неужели не ясно? Бандит! Лидер какой-то подмосковной группировки. Крутой малый, весь в мускулах. Жуть!
— И как звать этого крутого малого?
— Семен...
Глава 4
После того как Семен выписался из больницы, Инга больше не вспоминала о нем в разговорах с Сашкой. Она вообще стала другой: перестала скандалить, не попрекала мужа малыми заработками, была весела, приветлива и ласкова. Таранов буквально отдыхал душой. Он привык к вещам, подаренным Инге Семеном, и уже не замечал их — тем более что всегда мало внимания обращал на шмотки, как свои, так и чьи-то еще. Через несколько недель Сашка вовсе забыл и раненого бандита, и связанные с ним неприятности. Впрочем, Таранов имел основания забыть не только какого-то там случайного блатняка — мало ли их нынче? — но и все на свете. Ибо Инга устроила мужу настоящий медовый месяц. Она взяла отпуск, уговорила Сашку сделать то же самое, и они сутками не вылезали из постели, перемежая сие достойное занятие домашними пьянками, а также визитами в не самые дорогие, но вполне приличные ресторанчики, которых развелось последнее время в Москве множество. Средства на эти походы черпались из Ингиного гонорара, полученного от того же Семена. Но об источнике денег Таранов предпочитал не вспоминать. Он был слишком счастлив.
Однако, несмотря на все свои телячьи восторги, однажды Сашка выбрал момент, чтобы тайком позвонить Любе. Выслушав его патетический рассказ, девушка взволновалась.
— Ой, Саня, не нравится мне это! — заявила она. — Инга — змея, всегда была змеей. Хитрой змеей. Сперва ластится, потом укусит. А сейчас... Такое впечатление, что она прощается с тобой!
— Брось, Любка! — обиделся Таранов. — Скажешь тоже — прощается! Я умирать не намерен. Я молодой, крепкий мужик, кого хошь переживу. А если ты намекаешь, что она собирается разводиться... Уж очень не похоже!
— Боюсь я за тебя! — заключила Люба. — Береги себя... Пожалуйста
Но Таранов пропустил мимо ушей предупреждение подруги. «Ревнует девчонка», — подумал он и решил пока больше Любе не звонить. Не травить ей душу.
Отпуск Инги подходил к концу, а деньги у супругов все еще были. И Сашка, которому отчаянно хотелось продлить сладкие денечки, предложил жене:
— Может, ты уволишься? Обратно ведь всегда можно устроиться, не в эту больницу, так в другую. Медсестер везде не хватает.
— А ты? — спросилаИнга.
— Я возьму две недёли за свой счет. Мне дадут. А после... После временно сокращу объем работы, перестану подхалтуривать, убирать дворы перед офисами всех этих фирм, расположенных на первых этажах. Ну, которые отдельно платят дворнику, я тебе рассказывал. А основные свои участки я делаю быстро, утром прошелся — и все. Так договорились?
— Конечно! — улыбнулась Инга. — Знаешь... спасибо тебе! Мне самой так хотелось потянуть еще это наше... счастье! Только я не знала, как подступиться. А ты все решил моментом. Спасибо!
Еще две недели пролетели в полном блаженстве. Затем Таранов вышел на работу, и жизнь постепенно начала возвращаться в обычную колею. Правда, инерция «медового месяца» сказывалась: Инга по-прежнему была нежна и обольстительна, откровенно наслаждаясь случайным эфемерным достатком, а Сашка пребывал в состоянии расслабленного благодушия. Домой оп теперь возвращался счастливый — только от того, что возвращается домой. Такого с ним давненько не бывало.
— Слушай, Саш, мне тут моя больничная приятельница звонила, — однажды сказала Инга мужу, когда тот явился с работы. — Хорошая девка, врачиха. Мы с ней долго протрепались. И знаешь, до чего договорились'? Она советует нам приватизировать наконец нашу квартиру. А то у нас много лишних метров, мало ли... Сейчас все эти чиновники так и норовят заграбастать муниципальную недвижимость, особенно в Центре. Могут придумать гадость какую-нибудь да переселить нас, скажем, в Бутово. Давай приватизируемся от греха, а? А то страшновато...
— Мороки много, — поморщился Сашка.
— Никакой мороки! — горячо возразила Инга. — Мне подруга объяснила... Я сама все сделаю, один черт — дома сижу! Тебе придется только съездить, подписать кое-что. Вместе съездим. Ну как, решено?
— Действуй, — пожал плечами Таранов.
Глава 5
Квартиру приватизировали на удивление быстро. После подписания всех документов, когда жилплощадь стала совместной собственностью супругов Тарановых, Инга сказала мужу, вернувшись с ним домой:
— Надо это дело отметить! У нас денег осталось как раз на один хороший загул. Давай гостей позовем!
— Неохота! — улыбнулся Сашка. — Мне тебя достаточно, больше никого видеть не хочу. Давай сами выпьем.
