Михаил Нестеров - Умный выстрел
Бросив взгляд на дверь каюты шкипера (она была чуть приоткрыта), я окликнул человека среднего роста и среднего телосложения, в штормовке и тяжелых, с округлыми мысками ботинках.
— Эй, приятель! Можно тебя на минутку?
Он остановился и откинул капюшон на спину, как успокоившаяся кобра, и как будто дал себя рассмотреть. У него были рыжеватые «моржовые» усы и крутая залысина. Виски ровные, как будто он только что вышел из парикмахерской. На вид ему было не больше сорока. Он молча ждал продолжения.
— Я первый раз здесь, — сказал я, приближаясь к нему. — Не подскажешь, где мне найти шкипера?
— Здесь, — ответил он. — Шкипер — это я.
Он протянул мне руку и назвал свое имя: Клим.
Рукопожатие у мужчины было крепким, но не показным. «Руки у него сильные», — подумал я, отмечая сильные и слабые стороны вероятного противника. Нас так учили. Идешь по улице и оцениваешь каждого встречного: его походку, манеру держаться и так далее. Шкипер пробежался взглядом по моему лицу, считывая с него информацию: сколько носов я своротил, сколько водки выпил и сколько женских зубов покусывали мне губы. Осмотром он остался доволен, и губы его, вытянувшись, выразили удовлетворение.
Я тоже представился и назвал имя Аннинского.
— Мы служили вместе.
— Это было давно, да?
— Не так давно. Но до последнего дня мы поддерживали дружеские отношения.
— Мне жаль вашего друга.
— Не будем о плохом. Где мы можем поговорить о хорошем?
— В моей каюте.
Шкипер провел меня в помещение, которое я вчера, уподобившись врачу, внимательно прослушал и не нашел в нем ни шумов, ни хрипов.
— Аннинский был вашим соседом.
— Вот эта дверь ведет в его каюту, — Клим указал рукой. — Присаживайтесь.
Я принял приглашение и сел на стул с высокой спинкой.
— Вы с ним служили в армии. Работали тоже вместе?
— Нет, у меня свое дело.
Я не знал, насколько далеко зашли отношения Аннинского и шкипера. Возможно, Виталий сказал что-нибудь обо мне невзначай и Клим буквально в курсе моей сыскной деятельности. Чтобы не дать зародиться большому подозрению, я сказал правду:
— Я частный детектив. Не тесно вам тут? — указал я на дверь, возле которой, как и в соседней, стоял винный столик.
— Ваш друг был идеальным соседом: появлялся редко и перед появлением всегда звонил.
— Последний раз он предупредил, что приедет не один? — уверенно спросил я.
— Да, он приехал с женой.
— Они ссорились?
— Я не слышал. Когда они приехали, я перебрался на свой баркас.
Я видел эту самоходку, выкрашенную в несуразный, на мой взгляд, синий цвет. Насколько я мог судить, это был баркас для перевозки пассажиров — с мостиком, застекленной каютой и тентованной кормой, в нем могло разместиться до пятидесяти пассажиров. Ночевать там одному, покачиваясь на волнах, как в люльке, было одно удовольствие.
— На баркасе вы перевозите пассажиров с одного берега на другой?
— Когда ПС стоит на ремонте или есть выгодное предложение.
— Например, корпоратив на природе?
— Что-то вроде того.
Я резко сменил тему, чтобы понаблюдать реакцию моего собеседника:
— Кстати, я встречался с ней.
— С кем?
— С Аннинской. Еще до того, как ее поместили под домашний арест.
Шкипер пожал плечами, выражение его лица говорило: мне по барабану. И при этом не пытался продемонстрировать занятость: посмотреть на часы, вынуть мобильник и сымитировать звонок.
— Собственно, я здесь по ее просьбе, — продолжил я. — Анна просила забрать вещи, оставленные в каюте.
— Честно говоря, я не заходил в каюту и не знаю, оставили они там что-то или нет. О каких вещах идет речь?
— Синий в полоску костюм в «блистерной упаковке», туфли, пара сорочек.
— Посидите здесь, я схожу за ключами. Они у меня в каюте на баркасе. Чтобы вы не скучали… — Клим одним пультом включил телевизор, другим — спутниковый ресивер. Тактично дождался, когда загрузится приложение и на экране появится картинка. Со словами «все в порядке» он вышел из каюты и прикрыл за собой дверь.
У меня появилась возможность осмотреть его каюту, она была зеркальным отражением другой и могла принадлежать аскету: природа за окном, рыбалка, свежие новости по спутнику — что еще нужно одинокому человеку для счастья?.. Две нижние мягкие полки, платяной шкаф, умывальник (он не был огорожен), туалетная кабинка. Я заглянул туда: чисто, но намек на запах общественного туалета пробивался сквозь искусственный аромат жасминового освежителя воздуха. В холодильнике минеральная вода, пиво, копченое свиное сало, распространяющее аппетитный чесночный дух. В шкафу висела только мужская одежда, в том числе и новая рабочая с логотипом водоканала на спине куртки. Мимо моего внимания не могла пройти нижняя фанерная полка. Когда я поднял и опустил на нее ботинки шкипера, я услышал такой же звук, который в соседней каюте натолкнул меня на мысль о двойном дне. В этом шкафу тоже было двойное дно, но оно не было приспособлено под тайник, об этом я мог судить по шляпкам гвоздей, при помощи которых была прибита полка: их забили еще на мебельной фабрике и с той поры ни разу не вынимали. Я был уверен, что все каюты дебаркадера сохранили дух советской эпохи, и это в равной мере касалось и сделанной на века мебели.
Шкипер застал меня возле шкафа, но дверь его я успел закрыть.
— Сделано на века, — произнес я. — Кажется, дверь сейчас откроется, и из шкафа вылезет Буратино.
— Я принес ключ, — с порога поторопил меня Клим, пультами выключая технику.
«Значит, сюда он вернется нескоро», — подумал я.
Шкипер открывал соседнюю дверь «родным» ключом, а мне представлялось: в руках он держит отмычку — настолько свежи были воспоминания о прошедшей ночи. Он первым вошел внутрь, я шагнул следом. Сразу же обратил внимание Клима на недопитую бутылку вина:
— Что думаешь по этому поводу?
— Ничего. — Он пожал широкими плечами. И продолжил выкать: — А вы пришли к какому-то определенному выводу?
— У меня только одна версия: по телевизору президент объявил о незамедлительном сухом законе. Столько добра по России пропало…
Шкипер отказался комментировать мою версию и, распахнув дверцу шкафа, спросил:
— Этот костюм?
— Он самый, — ответил я. — Можно забрать?
— Да. — Клим снова пожал плечами.
Я вынул из кармана куртки сложенный в несколько раз черный мешок для мусора, на котором еще сохранился ценник, и развернул его. Шкипер решил мне помочь. Я держал пакет, он же, сложив костюм вчетверо, укладывал его. И даже не высказал недоумения: на кой черт Аннинской понадобился этот костюм? Ее муж убит, сама она в таком положении, что думать о костюме покойного мужа по крайней мере смешно. В этот же пакет уместились рубашки, а ботинки — в другой.
Я был готов попрощаться с Климом, но он вдруг сделал мне предложение, от которого невозможно было отказаться.
— Через полчаса на набережной у меня встреча с клиентом. Так что если вы не против прогулки на баркасе…
— Ни разу не плавал на баркасе, — дал я согласие. — Заодно сэкономлю на такси.
Баркас оказался внушительных размеров, я подумал о рабах на галерах: тут их могло разместиться по двадцать с каждого борта и еще столько же надсмотрщиков с плетьми.
Шкипер поторопил матроса, у которого что-то там не заладилось со швартовым. Наконец он смотал веревку с кнехта и спрыгнул на борт, оттуда — на палубу. Рулевой уже стоял на мостике. Дождавшись команды шкипера, он отчалил от бона.
Слева на траверзе высился островок, похожий на утюг. Мне показалось, он идеально подходил для пикника небольшой компанией. Нижняя терраса островка — песок, средняя — живая тальниковая изгородь, верхняя была увенчана десятком осокорей.
— Можно пройти мимо островка, — угадал мои мысли шкипер. И дал команду рулевому. Тот переложил руль влево, направляя судно вдоль острова. Он сбросил скорость до самого малого хода, словно для того, чтобы я смог расслышать каждое слово шкипера, который вот только теперь перешел со мной на «ты»:
— Это мой костюм, — он небрежно пнул в пакет у моих ног. — Я повесил его в шкаф вчера вечером, и об этом, кроме меня, не знала ни одна живая душа. А это значит, что ты проник в каюту в мое отсутствие: между десятью часами вечера и семью часами утра.
Я прикинулся покладистым мужичком:
— Если это твой костюм, ты можешь оставить его себе.
— Слышал историю про Муму?
— Про нее слышали все, кроме самого Герасима, — ответил я и бросил взгляд на воду; и не удивился бы всплывшей вдруг собаке. Потом я перевел взгляд на Утюг. Баркас скрылся за ним, и теперь с противоположного берега судно невозможно было разглядеть даже в телескоп. Ближний берег вообще был пустынным.
— Никого, да? — снова проявил сообразительность шкипер. — Никого, кто дал бы ломаный грош за твою поганую жизнь.
