Олекса Белобров - Волчье правило
Секундная стрелка трофейного «Ориента» сделала полтора круга вокруг собственной оси: выходило, что армянский боезапас вот-вот должен приблизиться к концу, и тогда… Страшно было даже подумать – на что мог нарваться этот мастер штрафных ударов. Вдруг пушечный огонь БМП прекратился, бешеным бесконечным лаем заливался лишь ее пулемет.
– Гильза застряла в канале ствола! – В эфире прорезался армянский крик. – Не экстрагируется! Покидаю броню, прикройте!
Это было болевой точкой неплохих (после неудачных «Громов» на БМП-1) скорострельных пушек, стоявших на вооружении БМП-2. Застрявшую гильзу следовало удалять… снимая ствол. Правда, ассы срочной службы изобрели диковинный способ экстрагирования таких гильз (о котором на Курганском заводе сельскохозяйственного машиностроения даже не догадывались) – гильзу выбивали… выстрелом из СВД, с дульной части.
– Внимание! – Хантер снова услышал в наушниках ровный голос командира роты. – Все прикрываем отход армянского солиста! Каждый выявляет свою цель и поражает без команды!
В ответ послышались голоса взводных и старших приданных подразделений. Внезапно на высокой ноте боезапас пулемета Калашникова танкового на армянской броне закончился. Из десантного отсека стремглав выскочила длинноногая сержантская фигура в шлеме и бронежилете, надетых задом наперед (передние пластины крепче, да и лоб шлема толще), с автоматом на спине.
Ара с места в карьер начал стремительный и петляющий забег наперегонки со смертью. Первыми же выстрелами его недвижимая бээмпэшка была преобразована в нечто среднее между грудой металлолома и пионерским костром. Душманы, офонарев от неслыханной армянской наглости, лупили по беглецу со всех видов оружия. Вокруг того поднялась стена разрывов от пуль и осколков, тем не менее Бог берег армянина – он и далее передвигался бешеными прыжками, петляя во все стороны просто с фантастической скоростью.
– Давай, Ара, давай!!! – кричали десантники, глядя на этот невиданный спринт.
Кричал Хантер, орал Соболь, наблюдая за Арой в прицел. Дико горланили Лом с бойцами, взгромоздившись верхами на броню, зашкаливал децибелами в эфире кто-то из взводных (кажется, это был Арин командир – Грач).
И армянин бежал. И стреляли «духи»…
И вновь до Александра дошел весь тактически гениальный замысел ротного – ведь душманы стреляли по одному-единственному Арутюняну, полностью открыв свою систему огня!
А в то же время ООД ответным огнем уничтожал их огневые точки: они исчезали одна за другой и, как правило, – навсегда. Таким образом, Ара сыграл две роли одновременно. Во-первых, роль Троянского коня, в виде неожиданно воскресшей БМП, которая нанесла «духам» существенный урон. А во-вторых – роль живца, на которого душманы и клюнули. Еще как клюнули!
Правда, шансов уцелеть у живца оставалось все меньше и меньше: невзирая на чемпионскую спринтерскую скорость забега, фонтанчики пыли, взбиваемые пулеметными очередями басмачей, все чаще заслоняли фигуру легкобронированного Борзова.
Вдобавок вокруг него обозначились взрывы гранат – «духам» не терпелось рассчитаться с наглецом. До спасательной каменной гряды возле дороги оставалось чуть-чуть, когда сержантскую фигуру вновь заслонили разрывы.
Это вызвало грозный рев десантников. Тем не менее, Ара возник, уже прихрамывая, из туч пыли и сделал, из последних сил, стремительный и длинный прыжок рыбкой в спасительном для себя направлении. Бахнул очередной взрыв, поднялась пыль, видно было, как армянское тело подбросило взрывной волной – Ара исчез за камнями…
Брань, нормативная и ненормативная лексика заполонили все вокруг, эфир – в том числе.
– Внимание! На подлете вертушки! – в эфире раздался трезвый и спокойный голос Лесового. – Всем обозначить передок! Как понял, прием?
– Я Хантер! Дозор передок обозначил, прием! – ответил замполит, запаливая НСП и передавая Лому.
Невооруженным глазом было заметно, как оранжевые дымы закачались над бронеобъектами дозора и над горкой, где скучилась рота, продолжая упорную огневую дуэль с кишлаком. В воздухе послышался мощный гул, в сопровождении характерных для вертолетов стригущих звуков лопастей.
В бинокль Хантер рассмотрел, как со стороны Джелалабада прямо на глазах нарастала туча: то неуклонно приближался Джелалабадский вертолетный полк в полном составе! На подлете к Темаче воздушная армада перестроилась в так называемую «этажерку».
На обреченный населенный пункт посыпались бомбы. Неуправляемые реактивные снаряды, оставляя темные кометные хвосты, втыкались в невысокие строения. Пушки с пулеметами завершали дело. Вдобавок смекалистые борттехники наладились поражать наземного противника из дополнительно оборудованных огневых точек – на каждом вертолете в боковой дверце было установлено нештатное огневое средство.
У кого-то это был автоматический гранатомет, у кого-то пулемет Калашникова, у других – крупнокалиберные пулеметы «Утес», ДШК или даже КПВТ[22]. Огневая сила воздушного удара вертолетного полка оказалась немалой – за считанные минуты кишлак затянуло пылью, пеплом и дымом, с новой силой вспыхнули пожары. Со стороны даже страшно было смотреть на кишлак, сдавалось – он аж подскакивает от взрывов, не верилось, что там кто-то может остаться в живых.
– Хантер, прием! – выкрикнуло радио.
– Я Хантер, прием! – Александр уже засиделся без дела.
– Воздух передает – проселком из кишлака прут четыре джипа «Тойота», на них ДШК, базуки, установка залпового огня. Хотят прорваться в Пакистан, до которого всего километр. Не пропустите! Как понял, прием? – ротный старался быть лаконичным при любых обстоятельствах.
– Понял тебя хорошо, Лесник, не выпустим! – заверил Александр возбужденно.
– Конец связи! – ротный выключился.
– Дыня, слыхал? – спросил в эфир Александр.
– Слыхал! Готов к встрече. Вижу джипы! – заорал радостно Дыня, словно один из джипов после боя должен был перейти в его личную собственность.
Дальнейшие события происходили стремительно, даже как-то по-киношному. В бинокль наблюдалось, как три «Тойоты» (четвертая не доехала) помчали к Дыне, стреляя во все стороны.
Два джипа летели одним проселком, третий – боковым. Намерения «духов» были нахрапистыми и бесшабашными – за счет скорости ворваться в створ между БМП и «Шилкой», тем самым нейтрализовав пушки, потом – уничтожить или подавить их и прорваться за кордон.
Однако фортуна распорядилась иначе. На головной джип спикировал вертолет командира полка с изображением коршуна на борту. Уклонившись от пулеметной очереди, командирский «Мишка» выпустил несколько НУРСов, добавив перца курсовым пулеметом.
Поднялась земля, джип подбросило вверх, в разные стороны полетели колеса, останки людей, оружия, еще что-то непонятное. Командирский коршун стремительно взмыл вверх – расстояние до Дыниных позиций было уже минимальным.
И тут старший лейтенант Денисенко со товарищи немедля продемонстрировали боевые качества: «Шилка» и бээмпэшки короткими точными очередями просто разорвали духовские джипы, не дав им возможности приблизиться. За минуту лишь обгорелые авторазвалины напоминали о безумной попытке прорыва.
Нетерпеливый комвзвода-1 в момент довершил доброе дело – пешие группы прочесали вокруг недавней гордости японского автопрома, добив уцелевших раненых, заминировав трупы и собрав остатки оружия для отчетности. Дыня знал себе цену!
– Лесник, я Хантер! Прием! – замполит вызвал командира, удовлетворенный боевой работой подчиненных.
– Слушаю тебя, Хантер! – ротный пребывал в хорошем настроении и, как всегда – наготове.
– Попытка прорыва не удалась, – доложил Александр. – Один автомобиль уничтожил вертолет командира полка, двух остальных – Дыня с подчиненными. Потерь с нашей стороны нет. Последние почести павшим «духам» организовали, образцы оружия для отчетности захватили. – Он боролся между законной гордостью за боевые успехи и желанием быть лаконичным.
– Я уже знаю о результатах. Через авианаводчика вертуны сообщили, – ответил капитан. – После того как авиация уберется, жди от меня красную ракету, – перешел он к делу. – Собирай возле себя колонну и возвращайся в семью. Сбор возле БМП Ары. Как понял, прием?
– Все понял, жду красную ракету! – подтвердил Хантер.
В эти минуты вертолетный полк, исчерпав боезапас и запасы горючего, выстроился походным порядком и двинулся в обратном направлении, очевидно, довольный результатами своей боевой работы и отсутствием потерь.
Тепловые ловушки тоже, наверное, закончились, а может – вертолетчики уже не считали целесообразным их использовать: ни с одной машины не отстреливались их желтые шары.
Гул вертолетных двигателей, свист лопастей, гром взрывов, стрельба наконец утихли. Наступила какая-то гнетущая тишина, десантники удивленно смотрели друг на друга – такая навалилась экстремальная тишь. Среди этой тишины прозвучал негромкий выстрел, и над командирской БМП взвилась красная ракета.
