Олекса Белобров - Волчье правило
Армянское радио
Сигареты с зажигалкой и портмоне старлей оставил себе, распределив все по карманам. Магазины с патронами, гранатомет, сумку с гранатами, автомат и эфки Хантер закинул в десантный отсек, приказав Соболю присматривать за трофеями. Порожний «лифчик» отдал наводчику, попросив при случае отстирать от козлячьей крови и заштопать пулевые отметины. Кепку-паккуль выпросил себе Шаман, и Александр с легкой душой отдал ее. Китайский штык нацепил себе на пояс. Документы жмура и дикарские фотографии старший лейтенант закинул в полевую сумку, хранившуюся на броне, – для отчетности. Едва старлей управился с распределением аннексий и контрибуций, как подбежал насмерть перепуганный сапер.
– Т-т-тов-вва-ррищ с-с-ттар-шший л-лей-тте-нна-нт! – заикаясь, едва выговорил он. – Там к-коб-бра б-больш-шая тт-ак-кая! К-как ан-нак-кон-нда! – махнул «крот» рукой, туда, где покоился «почин».
Ничего никому не говоря, Хантер стремглав бросился в указанном направлении. Возле трупа среди пшеницы действительно шаталась огромная (метра три длиной и толщиной с руку) светло-серая кобра – она качала маятник, раздув блестящий на солнце капюшон.
– Королевская кобра! – сзади послышался голос Логина, подбежавшего следом. – У них в эт у пору брачный сезон, они сейчас очень агрессивны! Наверное, где-то рядом кубло. – Сержант охотно поделился своими знаниями и предостережениями.
– А мне по херу и ее кубло, и их брачный период! – Хантер вскинул автомат, нажав на крючок.
– Так-так-так! – откликнулся безотказный калаш.
Змея погибла мгновенно, только длинное тело еще выкручивалось в агонии, обвивая само себя. Так и остались валяться рядом два трупа: человека и змеи.
– Что ж ты шланга испугался? – с иронией спросил Петренко сапера, покрасневшего так, что стало заметно сквозь загар и пылищу, толстым слоем покрывавшую его лицо. – У тебя ж есть самое надежное в мире оружие – автомат Калашникова? – подначивал старший лейтенант.
– Да я просто с детства змей не люблю, – теряясь, пробубнил «крот». – А так, в бою, я не боюсь. А всякие там растяжки, мины и фугасы – так это для меня вообще мелочи… – оправдывался он.
– Да ладно уже, проехали! – не стал нагнетать обстановку Александр. – Заминируй лучше трупы тех козлов, лежащих на пожарище, и кяриз тот!
– Кяриз уже заминирован! – обиделся солдат. – А козлов я сейчас заминирую. Разрешите взять «феньки», что вы с убитого сняли, так как я все свои запасы использовал, – обратился он с просьбой.
– Да забирай! – легко согласился Хантер. – На что только не пойдешь, дабы воздать последние почести «хорошим» людям! – разрешил он себе юморнуть.
Возле родной БМП его ждали с обедом. Штатный взводный кок (он же ефрейтор Шаймиев) приготовил новое кушанье под интересным названием: «Каша Нангархарского шамана». Состав содержал колдовские, почти мистические ингредиенты, как-то: вода питьевая, консервы с кашами, выдаваемые на сухпай, тушенка армейская свиная и… зерна пшеницы, выковырянные проворным Шаманом из колосьев и прожаренные на костре.
Шаманско-нангархарский кулеш оказался очень вкусным и питательным; Хантер не заметил, как проглотил огромную порцию, от души накиданную Шаманом. Больше есть не стал, как не упрашивал тувинец.
– Попить бы чего… – сказал старлей, поблагодарив солдата.
– Так вот, чай будем пить. – Повар (он же высококлассный механик-водитель, по совместительству) показал на большой, литров на семь, чайник, кипятившийся на костре из пшеницы.
Чайник был удивительный – медный, ручной работы, старинный, закопченный до неузнаваемости, под нагаром угадывались типичные мусульманские орнаменты – всяческая там растительность и чудные узоры (Коран запрещает рисовать людей и животных), с загнутым крючком носиком. Чего только не возил в своей броне хозяйственный Шаман…
Попили чайку, расслабились. Тем временем с горки донесся грохот мощных двигателей. Присмотревшись в бинокль, Александр увидел, что на «пупке» заметно движение техники.
– Всем полная готовность! – прилетело радиопредупреждение.
Действительно, зеленая ракета начала свой неторопливый подъем к зениту. На горке задвигались быстрее – вперед покатились две тяжелые БМР-2[21] с «яйцами», за ними осторожно, нюхая воздух стволиками пушек, спускались четыре БМП четвертой роты, танк тоже тронулся с места.
«С Богом!» – сказал Хантер про себя, но креститься не стал (как-то неудобно было замполиту делать это перед подчиненными).
Однако мулла Сайфуль и не думал сдаваться. Как только бронетехника втянулась на многострадальную дорогу вдоль кишлака, как из-за дувалов заработали внезапно воскресшие после артиллерийского обстрела основные силы сопротивления. Сварочным огнем вспыхнули базуки, вновь загавкали ДШК, а огоньки многочисленных стрелков плотно опоясали внешние обводы населенного пункта.
Стало очевидным – каким-то образом мулла сохранил основные боевые силы (наверное, укрылись в кяризах во время артиллерийской атаки). БМП второго взвода, выполняя маневр «Веер», получила прямое попадание гранаты в борт. В бинокль было видно, как через десантный отсек солдаты выскакивают на землю, отстреливаясь из автоматов. Одного вытянули из брони – он пылал факелом.
Солдата бросили на землю, забросали пылью, потом набросили плащ-палатку. Двое других раненых, с помощью товарищей вытянутых из техники, перепрятывались под защитой уже горевшей брони…
– Вот тебе и мулла, мать его так! – вылетело у Хантера. В эфире носились бешеные матюги, команды и взрывы, вперемежку с выстрелами.
– Откатываемся назад! По кишлаку будет работать авиация! – прозвучал в эфире голос ротного. – При подлете вертушек обозначить передок оранжевыми дымами!
– Есть указать дымами! – принял приказ Петренко. Броня, отгавкиваясь бортовым оружием, отступала, пятясь задками на горку. Бойцы, отстреливаясь, не высовывались из-за техники. Подбитая БМП пылала, языки желтого пламени были заметны издалека.
Рванули боеприпасы – донесся сухой треск, было видно, как качается на своем месте башенка. На душе стало противно: роте пришлось в одиночку бороться с многочисленным и хитрым противником, потери среди людей и техники ошеломляли.
– Ара, слышишь меня? – в эфире вновь возник Лесовой.
– Слышу вас хорошо! – немедля откликнулось «Армянское радио» сквозь помехи.
– Электрика есть? Электроспуски работают? – как-то обыденно спросил ротный.
– Электрика в наличии, все работает, боезапас практически полный, – в тон ему ответил «Голос Еревана».
Сдавалось, разговор идет о каком-то ремонте электропроводки в доме – спокойно, без шума и мата.
– Тогда с нетерпением ждем армянское соло! – распорядился Лесник.
Перестрелка между кишлаком и отходящей ротой достигла своего апогея: все вокруг курилось от выстрелов и разрывов. Душманы не успокаивались, огонь с их стороны был не менее плотным, чем два часа назад, когда дозор впервые получил по морде.
Только сейчас Хантер оценил тактический ход ротного: в горячке боя душманы напрочь позабыли о подбитой БМП, торчащей у них под носом, как памятник советскому ВПК. Но ведь Ара является наилучшим наводчиком-оператором в батальоне, он со своей пушки попадал не хуже Татарина с его СВД.
Поэтому сейчас, когда перед ним открылись практически все огневые точки муллы, он, со всем своим мастерством и боевым опытом, мог нанести моджахедам значительный урон. На все-про-все у Ары было максимум минуты полторы жизни, после чего он должен отойти к своим. Но как, каким способом? Об этом не знал никто.
Арутюнян, вероятно, знал, поскольку сам согласился на такое. Чем была вызвана его самоотверженность – пролетарским интернационализмом? Желанием отличиться и получить награду? Ответы на все эти вопросы Петренко хотел получить после боя, если сержант, ясное дело, уцелеет.
Поведение Ары удивляло и тем, что армяне в Советской армии, по обыкновению, не отличались дисциплинированностью, желанием служить и осваивать воинскую науку, предпочитая должности, максимально приближенные к кухне и разнообразным материальным ценностям…
Однако Арутюнян, очевидно, и не помышлял о высоких материях, выбирая самые опасные и интересные (как для него) цели. Рота пятилась раком на высоту, «духи», возликовав, прибавили огня.
Неожиданно заговорила воскресшая БМП: пушка 2А42 и пулемет ПКТ не замолкали ни на секунду. Арутюнян не экономил боеприпасов, перегрев стволиков (как и вынужденный их выход из строя после этого) Ару не тревожил. Сержант просто уничтожал врагов и их огневые точки смертельным кинжальным огнем, плотным и точным. «Армянское радио» оказалось полной неожиданностью: духовская оборона вдруг закашлялась, стало слышно, как из боевой какофонии исчезают узнаваемые голоса ДШК, базук и РПГ.
Секундная стрелка трофейного «Ориента» сделала полтора круга вокруг собственной оси: выходило, что армянский боезапас вот-вот должен приблизиться к концу, и тогда… Страшно было даже подумать – на что мог нарваться этот мастер штрафных ударов. Вдруг пушечный огонь БМП прекратился, бешеным бесконечным лаем заливался лишь ее пулемет.
