Владимир Колычев - Брат, держи удар!
Утром Никита был у Марты в больнице. Еще вчера вечером он приезжал к ней без охраны. А сегодня при нем четыре телохранителя. Двое в его машине. Двое в другой. Положение обязывает. Неведомый противник объявил им войну. Нужно быть готовым к любой неожиданности.
У Марты был сонный вид. Только-только проснулась. И снова тянет спать. Врач сказал — это последствия нервного потрясения.
Из больницы Никита отправился в отель. Там его ждал серьезный разговор с Сапуновым. Нужно было определиться, что им предпринять в связи с гибелью Тамары. Ведь смерть ее не случайна — никаких сомнений в этом нет. Скорее всего это начало войны с неведомым пока противником…
2— Значит, вы утверждаете, что этот голос принадлежал Никите Брату? — спросил невысокий кряжистый мужик с лицом землистого цвета.
Оперуполномоченный уголовного розыска. Фамилию Филя пропустил мимо ушей.
Он уже знал, что Тамара скончалась от огнестрельного ранения. Трагическую новость сообщил ему этот самый опер вчера поздно вечером. А сегодня он прибыл к нему домой снова. С допросом.
— Ну, не то чтобы утверждаю, — пожал плечами Филя. — Но вроде бы угрожал мне по телефону он. По крайней мере, я узнал его голос.
— Это точно? Вы не могли ошибиться?
— Да нет… Не мог…
— Вы предполагаете, что между ним и вашей подругой был роман?
— А что, запросто!
— И он мог убить ее из ревности?.. Из ревности к вам…
— Разве я вам такое говорил? — возмутился Филя.
— Не говорили… Но вы могли такое предположить. Хотя бы чисто теоретически…
— Не знаю… Вы милиция, вы преступника ищете, вы и предполагайте… А я ничего не знаю. Не знаю и знать не хочу. Моя хата с краю…
— Тогда последний вопрос… Зачем вы убили свою сожительницу?..
Опер спросил — как молотком по голове трахнул. У Фили белые мухи перед глазами замельтешили.
Но все же до него дошло, что его просто берут на пушку.
— Не надо… Не надо со мной так шутить, — идиотски улыбаясь, попросил он. — А то ведь и заикой могу стать…
— А разве я шучу? — будто удивился мент.
— Так вы сами подумайте, с какой это дури я буду убивать Тамару? Это ее квартира, на нее оформлена. И машина ей принадлежит. А я ей ведь даже не муж. Она курица, которая несла для меня золотые яйца. Зарплата две «штуки» баксов в месяц — это ж ваще. Я ж при ней как сыр в масле катался…
Смертная тоска навалилась на Филю. Как ему теперь быть, несчастному, без Тамары? Где ему жить, кто его будет кормить, одевать?.. Ему стало до смерти жаль себя, он чуть не расплакался.
— Значит, не убивали?
— Нет…
— А Никита Брат мог убить?
— Не знаю. Может, и мог…
Менту до лампочки все Филины переживания. На лице у него улыбка человека, нашедшего клад. С этой улыбкой он направился к телефону.
* * *— Никита Германович, к вам из милиции, — послышался голос охранника из приемной.
Тамары больше нет. На ее месте сидит «шкаф» по имени Федя.
— Пусть проходят, — разрешил Никита.
Но его никто и не спрашивал. В кабинет уже входили люди в форме и в штатском. Лица напряженные, сосредоточенные. За спинами у них замаячили крепкие парни в камуфляже и бронежилетах. Спецназ. Лихо закручено.
Вообще-то, Никита ждал, что к нему пожалуют товарищи из органов. Все-таки он хорошо знал покойную Тамару. Кто-то обязательно должен был побеседовать с ним — без этого не обойтись.
Но эти люди пришли не беседовать. Их было много, и у всех на лицах такое выражение, словно им предстоит штурмовать неприступную крепость.
— Господин Брат? — официально спросил его мужчина в форме милицейского полковника.
— Да… А в чем, собственно, дело?..
— Вы арестованы!
Никита ошалело уставился на него.
— По какому праву?..
— Вот ордер на ваше задержание…
Полковник вынул из папки какую-то бумагу. Положил ему на стол. Никита вчитался в текст. Санкция прокурора. Гербовый бланк, роспись, печать…
— Вы меня в чем-то обвиняете? — спросил полковника Никита.
— Обвинение вынесет прокурор.
— В чем меня обвиняют?
— В убийстве гражданки Зайцевой Тамары Павловны.
— Что-что? — Никита не мог поверить своим ушам. Его обвиняют в убийстве Тамары. Бред сумасшедшего.
— С какой это стати? У вас что, есть основания меня в чем-то подозревать?..
— Есть.
— Какие?
— Вы звонили другу Зайцевой, угрожали ему.
— Я? Угрожал?.. Вздор какой-то…
— Может, и вздор. Но пока у нас есть основания считать, что вы могли убить гражданку Зайцеву из ревности.
— Бред сивой кобылы, — Никита нервно забарабанил пальцами по крышке стола.
Попытался сосредоточиться.
— Между нами ничего не было… Но если бы даже и было — это мое личное дело. И это вовсе не значит, что я мог убить ее из ревности. Чушь собачья. И вы, полковник, прекрасно это знаете…
— Ничего я не знаю, — жестко усмехнулся полковник. — Я знаю одно. Сегодня утром неподалеку от места преступления обнаружен пистолет системы Макарова. Баллистической экспертизой установлено, что из него и была застрелена гражданка Зайцева…
— А при чем здесь я?
— На пистолете были обнаружены отпечатки пальцев. Мы сравнили с данными, занесенными в нашу картотеку. И знаете, чьи пальчики выдал компьютер?..
Никита медленно опустил руку к нижнему ящику стола. Открыл его. Глянул. И почувствовал, как немеет тело. Пистолета на месте не было. Он исчез вместе с коробкой.
Говорила же Марта, не держи в кабинете пистолет. Неважно, что проведенный через разрешительную систему. Этот пистолет может выстрелить в него…
— На пистолете обнаружены ваши пальчики, гражданин Брат, — добил его полковник.
Кто-то выкрал пистолет из его кабинета. Кто?.. Может, сама Тамара его взяла. Только она имела сюда доступ. Но ведь про этот пистолет она и не знала. Никто не знал о нем. Лишь Марта…
— Но у меня есть алиби, — попытался найти себе оправдание Никита.
— Да?.. Интересно?..
— Я был у жены в больнице…
— Мы уже узнавали. Туда вы приехали уже после того, как случилось убийство… С кем вы ехали в больницу?
— Один… Я очень спешил. Не взял охрану…
Но даже если бы при нем были телохранители, их показаниям — грош цена. Они умереть за него готовы, а уж дать ложные свидетельства — тем более.
— Вы могли застрелить свою секретаршу по пути в больницу. Убить и ехать дальше…
— Но я ее не убивал!
— А вот в этом разберется следствие! — отрезал полковник. — Прошу следовать за мной, гражданин Брат. Я очень надеюсь на ваше благоразумие. В противном случае это будет косвенным подтверждением вашей вины…
Да, полковник прав. Никите достаточно слово сказать, и бойцы его службы безопасности смешают ментов с дерьмом. Но вряд ли Никита этим чего-нибудь добьется. Только усугубит свое положение. Лучше в изоляторе пару-тройку дней провести. А за это время его адвокаты сделают все возможное, чтобы доказать его невиновность.
3Никиту доставили на Петровку, 38. «Откатали» отпечатки пальцев, изъяли документы, деньги, запрещенные вещи. И поместили в камеру изолятора временного содержания. Хорошая камера, отдельная. Чисто здесь, свежей краской пахнет. Койка, матрац, белье, стол, стул, «толкан» — все как положено. Ничего страшного, если он побудет здесь денек-другой.
Сапунов уже действует. Армию адвокатов собирает, влиятельных покровителей в известность ставит. Не сегодня-завтра кампания по освобождению Никиты развернется полным фронтом. И его освободят. Обязательно освободят. Он должен в это верить…
Никита оставался в полном одиночестве до самой ночи. Никто его не тревожил. Адвокатов не наблюдалось — или их не пускали, или они сами к нему не рвались. И к следователю его не вызывали. Ни для дачи показаний, ни для предъявления обвинения.
Уверенный, что с ним все будет хорошо, Никита разделся, залез под одеяло. И постарался уснуть.
Сегодня трогать его не будут — это точно. Ночь на дворе. А по ночам — согласно Уголовно-процессуальному кодексу — допросы запрещены…
Но Никита ошибся. Он уже засыпал, когда со скрипом отворилась дверь в камеру. Послышался густой бас постового:
— На выход…
Никита легко соскочил со шконки, начал быстро одеваться. Он решил, что его собираются выпустить на волю. Сапунов и адвокаты сделали свое дело. Сейчас ему принесут извинения и выведут из изолятора. А на улице уже машина стоит, чтобы увезти его домой.
Никита оделся, стал собирать свои вещи.
— Эй, не торопись, — небрежно одернул его коридорный. — Ты еще сюда вернешься…
Никита оторопело посмотрел на него.
— А разве меня не выпускают?
— Еще чего… На допрос…
— Какой допрос в час ночи? — Никита возмущенно вскинул брови.
