Александр Тамоников - Я сам судья. Я сам палач
Можно собрать несколько гильз, сдать их на экспертизу, выяснить, не засвечены ли стволы. Исследовать следы протектора, оставленные машиной. Но этим пусть занимаются специально обученные люди. Спецназ свою работу сделал, как уж смог.
Илья доложил о случившемся полковнику Козыреву, куратору группы. Сотовая связь в районе работала. Полковник изволил отдыхать, но Илье Морозу было на это глубоко и искренне плевать.
Двое беглых арестантов уничтожены, один захвачен. Спецназ потерь не понес, не считая подвернутой ноги Никитина. Одному террористу удалось уйти. Зато какому, мать его так!
— Бывали дни, когда ты работал лучше, капитан, — обдумав услышанное, заметил полковник. — Но я понимаю, что так расположились звезды. Ты оказался в критической ситуации. Где прикажешь искать Муслимова? Он может залечь на дно и продолжать подготовку к терактам. Или уже завтра всплывет в своем родном районе. Мы разошлем ориентировки. Хорошо, что одного вы взяли живым. Он может дать информацию о планах Муслимова… если тот, конечно, полный кретин, чтобы ими делиться с мелкими сошками. Сообщите свои координаты и минут через сорок ждите вертолет. Выжившего беглеца доставить в госпиталь и охранять. Утром явишься ко мне на доклад. Все.
Холод тряс поджилки. Илья отдал бы ползарплаты, чтобы очутиться сейчас рядом с костром. Нужно уходить — разогреться во время движения.
Но с Ильей происходило что-то странное. Отрезок дороги в болотистой низине никак не отпускал его. Он всматривался в серую ленту грунтовки, колебался, как будто ждал, что преступники вернутся, слушал звенящую тишину. На душу давило предчувствие чего-то тяжелого. И Муслимов тут, кажется, был не при делах.
Глава 3
Эдуард Геннадьевич Матвеев со всей дури хлопнул дверцей машины, распахнул заднюю, за шиворот вытащил отпрыска. Никита был тише воды ниже травы. Он вел себя как нашкодивший котенок, полностью согласный с обвинениями, предъявленными ему.
Матвеев потащил его по мощенной гравием дорожке, мимо расписной беседки, увитой плющом, смущенного охранника. Никита тихо скулил, но не дергался. Папенька заволок его на крыльцо относительно скромного белокаменного коттеджа, стоявшего на окраинной Гурьевской улице — у Матвеева имелся также особняк далеко за городом, там он меры не знал, — пинком отворил дверь.
— Марш к себе в комнату! — прорычал он. — И никуда не выходить без моего ведома! Увижу, прибью на месте!
Непутевый наследник влетел в дом и припустил по лестнице. В холле отворилась дверь на кухню. Показалась Маргарита Львовна, закутанная в халат, статная сорокапятилетняя женщина с распущенными волосами. В руке она держала хрустальный бокал на тонкой ножке. В нем переливалось нечто золотистое.
Матвеев скрипнул зубами. Опять ненаглядная бухает посреди ночи! Подошла к холодильнику поискать что-нибудь для души. Вкуснее виски в этот час ничего не нашлось. Супруга проводила удивленным взглядом чадо, летящее по лестнице.
— Что-то случилось, Эдуард? — Она перевела красивые, еще не затуманенные алкоголем глаза на взбешенного супруга.
— Ничего не случилось, — отрезал он, машинально понижая голос, хотя этой ночью в доме не было ни охраны, ни подслушивающих устройств. — Если не считать, что твой разлюбезный и почти гениальный сыночек убил человека.
— Силы небесные!.. — Супруга отвесила челюсть. — Ты что такое сказал?
— Кончай бухать! — прошипел он, отобрал у Маргариты Львовны бокал и залпом выхлебал содержимое. — Еще раз увижу, что ты ночью прикладываешься, ей-богу, накажу, Марго.
— Да неужели? — осведомилась жена. — Какие мы сегодня страшные. Что ты сказал? Кого убил наш Никита?
— Напился в зюзю и насмерть сбил человека, — пояснил Эдуард Геннадьевич.
Скрывать от жены происшествие было глупо, все равно узнает. Пьяной она не выглядела, не успела основательно приложиться. Отношения супругов не были доверительными, но Маргарита Львовна знала о кое-каких делах супруга. Будучи неглупой дамой, она могла временами дать дельный совет.
Жена побледнела еще больше. Муж затолкал ее на кухню, напичканную самым современным оборудованием, бросил на стул и сжато поведал душещипательную историю. Конечно, Маргарита Львовна расстроилась, даже забыла про бутылку, сиротливо стоявшую рядом на стойке бара.
— И что теперь будет, Эдик? Ведь мальчик ни в чем не виноват. Это случайность. Подумаешь, немного выпил, зацепил какую-то полуночную шлюшку…
Она несла какой-то тихий вздор, но скандалить с супругой ему уже не хотелось.
— Уймись, Марго, все в порядке, — заявил он, усаживаясь на высокий табурет у стойки. — Надеюсь, это не станет преградой нашему счастью.
Как же не вовремя, черт возьми! Такой ответственный момент, дел через край. А он должен распыляться на досадные недоразумения.
Эдуард Геннадьевич задумчиво тянул виски и размышлял, как же ему теперь быть. Через какое-то время он очнулся. Жена сидела рядом и растерянно хлопала глазами.
— Марго, иди спать, — процедил муж. — Чтобы через минуту тебя тут не было. К Никите не заходи, пусть сидит в своих комнатах. Никакого общения, пока все не утрясется — ни с ментами, ни с корешами. Закрыть все окна, охрану в коридор!..
— И три ряда колючей проволоки, — икнув, пробормотала жена.
— Изволишь шутить, Марго?! — взорвался он. — Не понимаешь, чем это чревато?! Вон отсюда! Спать! И чтобы никому ни слова! — Муж злобно ткнул пальцем в дверь.
Женщина проглотила язык и ретировалась из кухни.
Временами у Эдуарда Геннадьевича складывалось впечатление, что его супруга не до конца вникает в те или иные события. Словно затмение или слабоумие на нее сходило.
Он завинтил крышку на бутылке, достал телефон и набрал номер.
— Какого лешего? — прозвучал недовольный заспанный голос. — Вы знаете, который час?
— Я даже знаю, кто скоро с треском покинет должность заместителя начальника районного УВД, — ядовито проговорил Матвеев.
— О, черт!.. Простите, Эдуард Геннадьевич, не признал. — Собеседник закашлялся, потом его голос зазвучал осмысленнее: — Чем обязан, Эдуард Геннадьевич? Ночь, вообще-то, на дворе.
— К черту ночь! — прокричал Матвеев. — Ты в курсе, Вова, что творится в твоем районе?
— А что такое, Эдуард Геннадьевич?
— Кретин! Позвони капитану Каретникову, сошлись на меня и через пять минут выдай мне информацию, которую успели собрать ваши ищейки. — Он отключил телефон и потянулся к бутылке.
Зачем закрыл, спрашивается? Эдуард Геннадьевич плеснул в хрустальную стопку, выпил и задумался. Ладно, обойдется, ничего страшного. Деньги в конечном счете решают все. А Никите будет урок.
Заместитель начальника районного УВД майор Головко Владимир Алексеевич перезвонил через восемь минут. Линия была защищена на сто процентов. Подслушивать разговоры самого влиятельного человека в городе не мог никто.
Матвеев не зря связался именно с Головко. Все вопросы в местных правоохранительных структурах решал этот тип. Он имел влияние в органах, не лез в первые ряды, но всегда знал, за какие ниточки дергать.
Начальник РУВД полковник Пустов вполне оправдывал свою фамилию. Он был никто, пустое место, фигура номинальная и ничего не решающая. Но в качестве мебели смотрелся роскошно — представительная внешность, масленая обтекаемость речей, отсутствие претензий на значимость. Полковник прекрасно знал, какие фигуры роятся вокруг него, и что с ним будет, если однажды он пойдет наперекор их воле.
— Событие, надо признаться, неприятное, — открыл Америку Головко.
Голос его звучал вроде бы собранно и деловито. Но какая-то толика растерянности в нем оставалась.
— Да что ты говоришь?! — заявил Матвеев. — Знаешь, Вова, если ты собрался и дальше меня бесить…
— Я понял, Эдуард Геннадьевич. Погибшая — некая Мороз Анастасия Викторовна, двадцать семь лет…
— Она точно погибла? — перебил Матвеев.
— Так точно, Эдуард Геннадьевич. Удар был такой силы, что она отлетела на десяток метров и вдребезги размозжила череп. Ники… прошу прощения, водитель «Лексуса» летел на скорости далеко за сто и женщину заметил в самый последний момент. По протоколу ГИБДД, тормозной путь составил от силы восемь метров.
— Ладно, я понял. — Матвеев поморщился. — Продолжай.
— Работает… работала медсестрой в терапевтическом отделении районной больницы. Возвращалась домой со смены, спешила на электричку. Не замужем, проживает с родителями в селе Быстровка.
— Минуточку, — встрепенулся Матвеев. — Это наша Быстровка?
Неподалеку от поселка с таким названием, в тридцати километрах от Новославля-Заречного, у него имелось поместье, где он часто проводил время. Усадьба располагалась в живописной местности, на берегу красивой речушки Томки.
