Анатолий Афанасьев - Радуйся, пока живой
Первым отбыл Вася Коняхин — с большой парусиновой сумкой, с зачехленной винтовкой и с монтерскими «кошками», перекинутыми через плечо. Когда он окажется на улице, ни у кого из случайных наблюдателей не должно возникнуть сомнений, что это мастеровой человек, бредущий по каким-то своим делам, вдобавок изрядно помятый и явно с похмелья. Надо было дать ему минут десять времени, чтобы он успел занять свой пост — на водонапорной башне, в пятидесяти метрах от дачи. Коняхин ночью проверил: оттуда обзор такой, что лучше не придумаешь.
Следом отправились Лиза и Дарья Тимофеевна. У Лизы в руке молочный бидон, на голове белый платочек от солнца, туго затянутый. Обряжена в широкие полотняные штаны и тоже, как у старшей товарки, в какую-то нелепую шерстяную кофту — даром, что солнце бьет, как из пушки. Две деревенские бабы прибыли в богатый дачный поселок сшибить денежку за молочко, за творожок, за яички — обычная картина.
Точно по часам — с ухода Коняхина прошло ровно двадцать минут — снарядились и Лихоманов с Чубукиным. Выкатили из кустов велосипеды с притороченными к багажникам одинаковыми черными сумками, у Сергея Петровича к раме примотано еще что-то вроде удочки — длинная пластмассовая палка, а что внутри — никто не догадается. Дотянули лугом до дороги. Только и обменялись что парой слов.
— Парит-то как, — заметил Чубукин. — К вечеру не иначе грозу натянет.
— Вряд ли, — откликнулся майор. — Синоптики обещали сухомань.
…У железных ворот Дарья Тимофеевна опустила к ногам корзинку, ладонью смахнула жар с лица. Лиза подошла к калитке, помешкала, будто в раздумье, надавила электрическую кнопку. Через минуту вышел крепыш с автоматом и с ножом на поясе, с невыразительным, но запоминающимся лицом профессионального насильника. Может, тот самый, с кем недавно разговаривал Чубукин, а может, двойник.
— Вам чего, бабоньки?
Лиза смешливо фыркнула.
— Молочко, сметанка свежая, не желаете? Только что подоили.
— Кого подоили?
— Коровку, хозяин. Молочко коровка дает.
Боевик увидел чистое, нежное лицо без грамма косметики, пухлые, яркие губы, смелый, задиристый взгляд. Немного размечтался.
— Чего-то я тебя раньше не видел в поселке?
— Я тебя тоже, — сказала Лиза, облизнув губы.
Это парня доконало.
— Молочко, говоришь?
— Ага… И творог, и сметанка. Купи, не пожалеешь.
— Почем берешь?
— Не дороже, чем в магазине, — еще одна улыбка, невинное облизывание губ — и наконец, простецки-задор-ное: — Молодой человек, водицей не угостите? Ужас какая жарища!
Дарья Тимофеевна басом подтвердила:
— Умираем, юноша, посочувствуйте.
Очарованный Лизой вояка не колебался ни секунды:
— Пошли, чего там… Есть знатный квасок, — и подмигнул Лизе не менее многозначительно, чем она улыбалась.
В затененной комнатке со шторками на окнах полуразва-лился на стуле второй сторож, белобрысый, молодой, — автомат лежал на столе. Вдоль стены в оружейной стойке выстроились три десятизарядных американских карабина «Мессер».
— Принимай гостей, Валек, — их провожатый прощагал к холодильнику в углу и открыл дверцу. Нагнулся — и почувствовал, как сзади под лопатку уперлось что-то твердое.
— Без глупостей, — сказала Лиза хорошо поставленным голосом, не оставлявшим сомнений в ее намерениях. — Дернешься — в спине дырка.
Боец все же не поверил своим ушам, уточнил у приятеля:
— Валек, чего у нее в руке?
— Пушка, — спокойно сообщил Валек. — И у второй твари такая же. Ты кого привел, Сань?
— Не знаю, Валь. Может, маньячки? — он попытался медленно повернуть голову и услышал характерный, щекочущий нервы звук взводимой «собачки». Это его образумило. Лиза сдернула у него с плеча автомат.
Зато белобрысый Валек, когда осознал, что на них напали две занюханные чувырлы, вдруг взорвался и сделал движение, непростительное для серьезного вояки. Повалился набок со стула, потянулся к автомату, но куда там. Пуля, пущенная бестрепетной рукой Дарьи Тимофеевны, раздробила ему правую кисть и застряла в брюшине. Пистолет был с глушителем, звук получился такой, будто лопнул надувной резиновый шарик.
— Ты чего, Валек, — осторожно окликнул напарник. — Живой?
— Тварь меня ранила, — доложил Валек, с удивлением разглядывая расплывающееся на брюхе пятно. — Кровь те-кет, Сань.
— Ничего, потерпи. Еще не вечер.
Лиза с короткого взмаха опустила ему на затылок рукоять пистолета, но упасть не дала, покряхтывая, оттащила к батарее и железным браслетом пристегнула к стойке.
Дарья Тимофеевна принесла раненому полотенце, которое висело над мойкой, помогла заткнуть дырку на животе. Встретясь с ней глазами, Валек спросил:
— Ты хоть понимаешь, чего натворила?
— Молчи, сынок. Тебе лучше не разговаривать. Ну-ка, обопрись на меня, отведу к приятелю. Вдвоем вам будет веселее.
Валька тоже пристегнули наручником к стойке, не оста-вя обоим никакой возможности для маневра.
Лиза оборвала телефоный провод и методично переколотила всю автоматику. Первая часть операции была завершена.
Теперь — собаки. Лиза чуть-чуть приоткрыла дверь. Насколько позволял видеть глаз, двор пуст, но проклятые питбули наверняка рыскают где-то неподалеку. «Налетают молчком, — инструктировал многознающий Чубукин. — Такая у них скверная повадка». Но главная проблема не в собаках. Стоит им с Дарьей Тимофеевной высунуться, они тут же себя обнаружат. Если, конечно, дежурный у пульта добросовестно исполняет свои обязанности. Но и медлить бессмысленно: из дома наверняка засекли, как охранник провел в сторожку двух женщин.
— Ну, я пошла, Дарья Тимофеевна? — Лиза была напряжена не больше обычного. Поправила косынку. Удобнее пристроила на боку «водомет», с виду напоминающий компактную электродрель. Хорошая штуковина. Дальность поражения, по инструкции, до десяти метров, естественно, с учетом погоды. «Водомет», новинка одной из лабораторий бывшего ВПК, только недавно прошел последние испытания. Лиза ни разу еще им не пользовалась, но надеялась, что игрушка не подведет. Сейчас «водомет» был заряжен парализующей эмульсией 3—12 (производство той же самой лаборатории).
— Ступай, девочка, — напутствовала Дарья Тимофеевна. — Будь поосторожнее.
Лиза вышла на парковую аллею и не спеша направилась к дому. В левой руке молочный бидон. Только у ненормального она могла вызвать нехорошие подозрения. От ворот до дома — метров пятьдесят усыпанной гравием дорожки, с цветочными клумбами по бокам, с близко подступившим яблоневым садом. Неплохо жили архитекторы в дорыночные времена.
Собаки настигли ее неподалеку от парадного подъезда, неожиданно, как и обещал Чубукин, вымахнули из кустов жимолости и устремились к ней подобно трем темно-коричневым ракетам с самонаводящимися устройствами. Сходство усиливал сиплый синхронный рык — вроде ровного урчания механических сопел, сопровождавший их движение. Лиза еле успела передернуть рычажок давления «водомета» на полную мощность. Два пса, нарвавшись на пыльно-лиловую струю, перевернулись в воздухе, как заправские акробаты, и, не завершив «двойной тулуп», шмякнулись оземь, забавно растопыря лапы. Еще несколько мгновений по инерции ползли к ней, царапая землю когтями, но рык стал тише, в нем появились доверительные нотки, — и наконец собачки погрузились в беспробудный, ностальгический сон, хотя все еще обиженно таращили на Лизу оловянные глазищи. Однако третий пес, он бежал чуть в стороне и преодолел зону распыления, зацепив наркотика всего лишь одной ноздрей, в могучем прыжке взвился в воздух, метя в Лизино горло. Девушка уклонилась, убийца пролетел мимо, но все же — удивительная реакция! — на лету зубами вырвал из ее руки «водомет». Однако совершил ошибку, которая дорого ему обошлась. Вместо того, чтобы сразу развернуться и напасть, пес попытался разгрызть опасную штуку, повалившую на землю двух его собратьев. Лиза подскочила к нему и со всей силы огрела по квадратной башке бидоном, в котором было отнюдь не молоко. Пес зашатался, сел на задние лапы и выплюнул из зубов «водомет». Его укоризненный взгляд как бы говорил: «Мы так не договаривались, девушка!»
Воспользовавшись временной недееспособностью пса, Лиза выхватила у него из-под носа «водомет» и побежала к крыльцу. Но укрыться в доме не удалось: наверху, на мраморных ступенях ее поджидал хмурый детина с автоматом в руках, нацеленным ей в грудь.
— Положи пушку и поставь бидон, — приказал он. — Медленно, очень медленно.
Лиза беспрекословно выполнила распоряжение. Она знала, когда можно рыпаться, а когда нет.
— Два шага вперед, — Она опять послушалась. На губах парня вспыхнула ироническая усмешка.
— Кто такая? Зачем собак калечишь? Это же друзья человека.
