Николай Иванников - Вепрь
Пуля вцепилась Жирному в левую ключицу. Резко запахло порохом. Люська забилась в дальний угол, накрывшись платком.
Жирный побледнел. Пытаясь рукой зажать рану, встал.
— Мишка, сука! Придушу собственными руками!
— Я так не думаю, батя, — грохнул ещё один выстрел.
Кровь из раны на груди фонтанчиком выплеснулась на пол. Жирный со сдавленным стоном рухнул.
— Мишка, за что? — просипел он. — Я же твой отец…
— Ты враг моего друга, — театрально пояснил Миша, словно участвовал в школьном спектакле. — Враги моего друга — мои враги… Ну и дурак же ты, батя, оказывается. А я-то считал, что ты у меня крутой.
За столом коротко хохотнули. Вепрь захлопал в ладоши.
Миша подошёл к окровавленному отцу, и, сплюнув на пол, всадил в него ещё три пули. Хотел выстрелить ещё, но Вепрь отобрал пистолет.
— Не надо, Миша, он уже мёртвый… Зачем же ты так?
— Что зачем? — не понял тот.
— Зачем, говорю, ты его убил? Он же твой отец, ты что, не узнал?
— Но… — губы у Миши дрогнули. — Но ведь… Ты же сам сказал…
— Ничего такого я тебе не говорил, не обманывай. Я просто хотел, чтобы ты решил, на чьей ты стороне, но никого убивать при этом не просил. Что я, зверь какой, заставлять человека убивать собственного отца?
— Нет, ты говорил, — плаксиво произнёс Миша. — И пистолет ты мне дал!
— Ладно, не хнычь! Что сделано, то сделано. Утри сопли…
Миша рукавом провёл под носом. Шмыгнул. Посмотрел, как труп его отца быстро заворачивают в большое покрывало и куда-то уносят. Люська половой тряпкой стирала с досок кровь.
Повернувшись к Янсону, Вепрь вынул из кармана пачку зеленых. Кинул ее на стол.
— Пересчитай, здесь десять штук. Как и уговаривались, за услугу. Сначала избавьтесь от трупа, а потом займитесь мальчишкой.
— В каком смысле? — спросил Янсон.
Он пересчитывал доллары, морщась от дыма, который тонкой струйкой тек ему в глаза из зажатой в золотых зубах сигареты.
— В каком сочтешь нужным. А впрочем, это и не важно. Обстоятельства сложатся таким образом, что сейчас убрать его у тебя не получится, а через год он сам всадит тебе в затылок свинцовый сюрприз.
Вепрь потрепал Мишу по волосам, щелкнул по макушке.
— Хороший мальчик. Вот только жаль, что ты нанюхаешься кокаина, ворвешься в квартиру к хромой старушке и, постреливая в окно, начнёшь требовать миллион долларов и самолёт до Амстердама… Да, Мучачо, сколь верёвочка ни вейся… Снайпер с крыши соседнего дома проделает в тебе единственную аккуратную дырочку, из которой и крови-то будет немного, а ты так и не успеешь понять, что же все-таки произошло…
— Что за базар, Вепрь? — удивился Янсон. — Ты кто, прорицатель? — добавил он, стараясь, чтобы прозвучало иронично. Но в голосе слышался лишь страх.
— Чародей… Что ж, бывайте, молодые люди, а у меня еще сегодня много дел…
Спустя полчаса он подъехал к двухэтажному «хрущевскому» дому на улице Кленов.
Было уже начало второго ночи, когда Вепрь постучал в двери квартиры номер четыре, в которой проживал Вениамин Андреевич Трохин.
* * *— Уголовный розыск, — представился Вепрь. — Извольте, Вениамин Андреевич.
Он уверенно подал открывшему ему двери взлохмаченному заспанному человеку в пижаме удостоверение на имя старшего оперуполномоченного капитана Ковригина Юрия Васильевича.
Протерев слипающиеся глаза, хозяин просмотрел удостоверение, кивнул, скрывая зевоту, и вернул документ «оперу».
— Чем обязан… э-э… Юрий Васильевич, в столь поздний час? Что-то случилось?
Трохин, напоминавший в своей полосатой пижаме бежавшего из застенков Синг-Синга узника, впустил ночного гостя в квартиру.
— Случилось, — оглядывал Вепрь обстановку. — Уже случилось и ещё может случиться… Вам такие имена, как Курженко Валерий Анатольевич и Рюмин Игорь Валентинович, что-нибудь говорят?
Трохин мгновенно переменился. Сон слетел с него, и на беглого заключенного он уже не походил, а пижама сидела на нём элегантней, чем на некоторых крутых тысячедолларовый костюм.
— Так. Разговор, как я понимаю, предстоит долгий. Проходите, Юрий Васильевич. Лучше на кухню, а то ведь, сами понимаете, квартирка у меня не ахти: в одной комнатке я уже на ночь расстелил, так что вдвоём там не развернуться, а во второй дочка спит… Вы проходите, а я скоро, только оденусь.
Трохин исчез в комнате, а Вепрь проследовал на крохотную кухоньку.
Вепрь сел за стол и стал ждать, когда вернётся хозяин.
Вскоре вернулся Вениамин Андреевич в тёмно-синем спортивном костюме «Adidas» китайского производства. Он причесался, приосанился, очень напоминая сейчас высокопоставленного чиновника на утренней пробежке.
— Кофе? — предложил он.
— Не откажусь, — отозвался Вепрь, ему в самом деле хотелось кофе, и вообще он бы съел сейчас что-нибудь мясное, но требовать этого от хозяина было бы наглостью.
— Юрий Васильевич, — попросил Трохин, присаживаясь на табурет, — воткните, пожалуйста, в розетку кофейник, он за вашей спиной. Сами видите, какая у меня кухня. Мимо вас к кофейнику я не просочусь.
Повернувшись, Вепрь воткнул штепсель в розетку.
— Вы что-то спрашивали о Курженко и Рюмине? — напомнил Трохин.
— Да. Вам что-то говорят эти фамилии?
— Конечно. В детстве мы дружили, потому что жили по соседству, потом гуляли в одной компании, а в семьдесят шестом пошли по одному делу. Да что там — вы и сами об этом знаете, раз пришли ко мне.
— Так-то оно так… — изображая задумчивость, проговорил Вепрь. — Видите ли, Вениамин Андреевич, дело в том, что сегодня утром гражданин Курженко застрелился в собственной квартире. Он не оставил никакой записки, и вообще нет объяснений этому поступку, неизвестно откуда у него оказался револьвер. А сегодня же вечером был обнаружен труп гражданина Рюмина Игоря Валентиновича, более известного в криминальных кругах по кличке Жирный… Связи, собственно, никакой, кроме того, что двадцать лет тому назад они проходили по одному делу. Точно так же, как и вы, Вениамин Андреевич.
Трохин смотрел на него вопросительно. Лицо у него несколько вытянулось, посерело, он нервно ковырял пальцем клеенку на столе.
— Что вы хотите от меня?
— Я хочу, чтобы вы мне все рассказали. Это важно не только для следствия. Прежде всего для вас, Вениамин Андреевич.
Кофейник на столике у плиты издал резкий звук, и Трохин вздрогнул. Скользнул ногтем по клеенке, оставив на алой розочке короткую царапину.
Вепрь обернулся на мерно загудевший кофейник.
— Не пугайтесь, — успокоил Вепрь. — Скоро закипит.
— Я знаю. Что именно я должен вам рассказать? Что вас интересует?
— Видите ли, Вениамин Андреевич, в тысяча девятьсот семьдесят шестом году на скамье подсудимых по делу о смерти Алексея Комова сидели четыре человека. Один из них — главный, как я понимаю, виновник — был убит в первый же день суда. Спустя двадцать с лишним лет в один день погибают еще двое. Из той четверки остались только вы, Вениамин Андреевич. Поэтому следствие пришло к выводу, что на вас готовится покушение.
Трохин сидел перед ним, опустив голову. Какое-то время он молчал, сцепив на столе пальцы.
— Знаете, Юрий Васильевич, на скамье подсудимых я просидел недолго, — заговорил наконец он. — Суд довольно быстро установил, что ни прямой, ни косвенной вины в смерти Комова за мной нет, меня освободили из-под стражи, и далее по этому делу я пошел свидетелем.
— Вот как? — искренне удивился Вепрь. — Я как-то упустил этот момент… И чем же такое решение было аргументировано? Разве вы не участвовали в той пьяной драке, когда Алексею Комову дважды всадили нож в спину?
Трохин вскинулся. Пристально посмотрел на Вепря, во взгляде его мелькнуло что-то: страх ли, гнев или радость — понять было трудно.
Вепрь ответил ему заинтересованным и слегка высокомерным взглядом старшего оперуполномоченного, молодого, но весьма перспективного.
Поединок взглядов продолжался целую вечность.
Первым заговорил хозяин.
— Извините меня, Юрий Васильевич, я на минуту отлучусь. Проверю, как там Светка. Это моя дочь, — добавил он.
— Сколько же ей лет? — Вепрь считал, что у Трохина взрослые дети, не нуждавшиеся в ночных проверках.
Ответ Вениамина Андреевича снова удивил его.
— Пять исполнилось в июле.
— А супруга ваша, извините?.. — осторожно спросил Вепрь.
— Она умерла, когда рожала Светланку.
Вепрь поёрзал на табурете.
— Извините. Я не знал этого.
Он действительно ничего об этом не знал. И уже начинал сомневаться, правильно ли он поступил, решив брать Трохина наскоком.
Тот отсутствовал не больше минуты. Когда он вернулся, кофейник уже дьявольски завывал, но закипать почему-то категорически отказывался. Хозяин, протиснувшись к холодильнику, извлек мгновенно запотевшую бутылку «Сибирской тройки».
