Лучший частный детектив - Молчанова Ольга Павловна
На стене, как на огромном полотне, малюсенькими изразцами была выложена картина. Увидев её, я почему-то сразу вспомнил «Аэлиту» Толстого. Наверное, не было такого пацана, который не читал бы эту книгу в детстве. Не знаю, сколько лет было этому изображению, но краски на нём были такими свежими, словно их наносили вчера.
Неизвестный художник показал бушующее море. В центре его находился остров с каменными постройками необычной формы, окружёнными высокой каменной стеной. От моря к стене шёл канал. Была ночь, и из вершины горы на дальнем фоне извергались языки пламени. Огромная подсвеченная изнутри трещина шла от огнедышащей горы по направлению к городу. Над ним были изображены звёзды, можно даже было узнать знакомые созвездия. Среди звёзд находились странные предметы, очень похожие на дискообразные летательные аппараты с иллюминаторами. Они были выстроены в полёте клином, острие которого было направлено к чему-то, что напоминало красный круг с двумя светлыми пятнышками неправильной формы возле него.
Несколько таких же аппаратов стояло на земле у городских ворот. Вокруг них можно было разобрать фигуры людей в белых одеждах. Они стояли, протянув руки к небу, словно прощались с улетающими в небо собратьями.
Сильное впечатление, скажу я вам, ребятки. И это была не египетская работа, поскольку всё на картине было изображено в перспективе, как это делается в современной живописи. Уже немало лет прошло с тех пор, но она стоит у меня перед глазами так, словно я увидел её вчера. Мы не догадались тогда взять с собой телефоны, ввиду их бесполезности в тех местах, а то можно было бы снять на память.
— Как думаешь, — нарушил тишину Полковник, — что это может быть?
— Не знаю, — ответил я, — но первое, что приходит в голову, так это гибель Атлантиды. Ты читал «Аэлиту», надеюсь?
— Нет, — ответил он, — не читал, нужды не было. А там что, об этом говорится?
— Примерно… На обратном пути, если будет желание, расскажу тебе эту историю.
— Хорошо, не забудь. Хассан, — обратился он к нашему водиле, — ты попроси Моххамада, чтобы он поторопился: рассвет скоро, придётся потом объяснять в деревне, куда нас носило в такую рань.
Старик выслушал, кивнул головой и знаком пригласил следовать за ним. Мы проследовали в дальний угол комнаты. Там из пола торчал каменный цилиндр высотой чуть больше метра, который оканчивался массивной шестигранной звездой, как бы сложенной из двух равносторонних треугольников. Такая точно, кстати, вырезана на этом перстне. Я потом похожие изображения встречал у евреев в Израиле, в синагогах, да и кое-где в Европе тоже.
Моххамад двумя рукам взялся за это шестигранное навершие и с усилием повернул его по часовой стрелке. В стене за ним медленно отодвинулась вглубь плита, и перед нами открылся проход, в который свободно мог пройти даже я. Старик молча вошёл в него, мы с Полковником переглянулись и последовали за ним. Хассан, заметно изменившись в лице, по-прежнему замыкал шествие.
Тоннель, по которому мы двигались, имел вытянутое вверх овальное сечение с плоским полом и был проложен в светлом песчанике. Качество обработки стен поражало. Впечатление было такое, словно этот подземный ход выплавили в горной породе. Вначале мы шли несколько вниз, но вскоре стало заметно, что направление тоннеля изменилось, и он ведёт к чему-то, расположенному наверху. Про себя я решил, что мы идём к расположенному неподалёку от храма одинокому скальному выступу, окружённому песчаными барханами.
Метров через сто пятьдесят тоннель закончился тупиком. Мы вышли к стене, облицованной чёрным полированным камнем. В правом углу тупика из пола торчал такой же цилиндр, как и перед входом в тоннель. Полковник молча взялся за навершие в форме шестигранной звезды и без особого усилия повернул его вправо. В стене пред нами открылся проход, но уже гораздо меньших, чем прежде, размеров. Мне пришлось войти туда последним, согнувшись чуть ли не вдвое.
Перед нами было помещение в форме куба с размером ребра примерно метров шесть-семь. Оно сплошь было облицовано всё тем же идеально отполированным чёрным камнем. В центре его на постаменте находился саркофаг, белый материал которого контрастно выделялся на чёрном фоне камеры. Крышка саркофага была снята и прислонена к стене. Моххамад при виде саркофага поднёс руки к лицу, как бы совершая омовение, и прошептал что-то похожее на молитву, которую он произносил несколько раз в день, обращаясь к Аллаху.
По ступеням мы поднялись к саркофагу. В нём под прозрачным стеклом лежал человек в белых одеждах. Вокруг него слабо клубился лёгкий туман. Руки человека были вытянуты вдоль тела, глаза закрыты. Он словно спал. С шеи человека свисала тонкая цепочка, на которую был нанизан вот этот самый перстень. Моххамад указал на него пальцем и что-то пробормотал. Хассан перевёл:
— Это та самая вещь, о которой он говорил. Есть древние предания, которые говорят, что с её помощью Богоподобные общались с иными мирами и даже вызывали духов. Она стоит много больше, чем тысяча американских долларов.
— Так это и есть Богоподобный? — задумчиво спросил Полковник.
— Да, это он.
— Интересно, похож на обычного человека. И как же нам взять этот перстень?
— Этого Моххамад не знает. Он говорит, что в прошлый раз, когда он был ещё мальчишкой, ему не удалось открыть саркофаг. Это стекло очень прочное, его невозможно разбить. Он смог тогда только снять крышку.
— Интересный подход к делу: возьмите вещь, но только я не знаю как это сделать… Слушай, — обратился он ко мне, — давай-ка внимательно осмотрим эту конструкцию. Если когда-то это стекло сюда прикрепили, то наверняка можно и снять его.
— Слушай, Серёга, — сказал я ему тогда, — это, конечно, не моё дело, но, может, не станем забирать перстень у этого человека? Мне как-то не по себе здесь. Наверняка те древние строители придумали и способ, как обезопасить спящего от непрошенных гостей.
— Не дрейфь, Серб, — ответил он со смешком, — эта хреновина может стоить столько, что нам и не снилось. Давай, ищи секрет.
Спустя недолгое время мне удалось нащупать два выступа, расположенных симметрично с обеих сторон саркофага. Мы с Полковником одновременно сдвинули их, и прозрачная плита, закрывающая ёмкость с лежащим в ней человеком, откинулась в сторону наподобие крышки. И тут началось такое, что я до сих пор вспоминаю, как кошмарный сон.
Из саркофага пахнуло таким холодом, что, казалось, даже обожгло наши лица. Сразу вслед за этим спящий человек медленно поднялся в своём гробу и открыл удивительно синие глаза. Мы замерли, и в этой тишине отчётливо послышался звук плиты, закрывшей вход в камеру.
Полковник, нужно отдать ему должное, не растерялся. Он приложил ладонь к шее человека, сидящего в саркофаге, и произнёс:
— Он мёртв, смотрите, его тело уже рассыпается. Наверное, газ, который его окружал, являлся сильным консервантом. А то, что он поднялся в гробу и открыл глаза, так это, я думаю, фокусы тех, кто его бальзамировал.
И действительно, человек, сидящий в своём гробу, на глазах старел, кожа его сморщилась, он как-то быстро усох и даже уменьшился в размерах. И только ярко-синие его глаза продолжали смотреть в нашу сторону, словно он понимал, зачем мы нарушили его сон. Моххамад и Хассан стояли на коленях и бормотали молитвы своему Аллаху. Дело приобретало скверный оборот, ведь воздуха в этой камере нам не хватило бы надолго.
Полковник снял перстень, висевший на шее человека, и вместе с цепочкой сунул его в карман.
— Слушай, Серб, ты вспомни вчерашний вечер. Скорее всего, мы сейчас находимся на скале, вершина которой сильно разрушена, и наверняка нас отделяет от поверхности не больше метра совсем непрочной породы. Меня, видно, Бог надоумил прихватить с собой пару пачек пластида и детонатор. Думай, где лучше разместить заряд. Эй, ошалелые, — обратился он к нашим сопровождающим, — быстро пришли в себя — Аллах подождёт — и подумайте, в каком месте здесь ближе всего от поверхности скалы. И поторопитесь, черти вислоухие, если жить хотите!
