Андрей Дышев - Зеркало для героя
Чем больше я погружался в темные дела острова Комайо, тем больше тайн и загадок всплывало. О чем Анна хотела рассказать, но не успела это сделать? Что она увидела с борта вертолета? О каких чрезвычайно важных деталях она упомянула?
Шел второй час ночи, но даже призраки моего сна удалились восвояси. Я спустился вниз, в гостиную, и растормошил Хосе, спящего на диване в обнимку с ружьем.
– Что?! – хрипло вскрикнул он, вскакивая и глядя на меня дурными глазами. – Где?! Чего?!
– Расскажи мне еще раз, когда ты видел ее в последний раз? – спросил я, садясь на диван.
– Кого?
Надо было, конечно, дать ему возможность проснуться как следует, но у меня не хватало терпения.
– Я говорю о молодой женщине, которая жила здесь.
– Молодая женщина?
Матрос шумно выдохнул и стал растирать лицо ладонями. Я встал, подошел к бару, открыл его и плеснул в бокал ядреной мексиканской водки с перцем.
– Глотни, – сказал я, протягивая матросу бокал. – Эта штука хорошо мозги прочищает.
Он послушно, как лекарство, выпил водку, покачал головой, словно помогая напитку пробить путь к желудку, и посвежевшим голосом еще раз уточнил:
– Молодая женщина?.. Я же тебе уже рассказывал! Утром за ней прилетел вертолет. Через пару часов он привез ее назад. А на следующий день…
Хосе надолго задумался. Меня подмывало дать ему подзатыльник.
– На следующий день я видел ее только раз… Да! – наконец отчетливо вспомнил он. – Это был последний раз, когда я ее видел. Ближе к полудню она пришла к «маяку», но не со стороны пляжа, а с горы. Я еще запомнил ее странный вид. Она была мокрая с ног до головы, словно купалась в одежде. Ноги едва передвигала. Лицо испуганное. Я потом в лес ушел и вернулся к вечеру. Лег за кустом и стал наблюдать. И вот, когда солнце уже почти скрылось, из дома ее вынесли два парня в бежевой форме. Она была завернута в полотенце и не сопротивлялась, будто спала.
– Куда они ее унесли?
– Вниз, на берег.
– Ты сразу зашел в дом?
– Что ты! Я еще не меньше двух часов в своей засаде лежал. В общем, здесь она больше не появлялась.
– Не заметил вертолета на бугре?
Хосе отрицательно покачал головой.
– Нет, вертолет сюда не прилетал ни в тот день, ни позже. Патрулирует он над «маяком» каждый день, но на бугор не садится.
– А когда ты зашел в дом, то не заметил на кухне что-нибудь необычное? Скажем, следов борьбы, капли крови?
– Никаких следов борьбы не было.
– А бутылка с ликером «Баккарди» на столе, случайно, не стояла?
Матрос покосился на меня так, словно я уличил его в хищении своего кошелька.
– С ликером? – переспросил он. – Да, бутылка с ликером стояла. Но там оставалось меньше половины, и я ее допил.
– В спальне ты какие-нибудь предметы трогал?
– Нет, в спальню я лишь раз заглянул и больше туда не поднимался, если не считать вчерашнего дня, когда я тебя на прицел взял… Давай поспим? – предложил Хосе и зевнул. – Надо выспаться. Завтра в ночь я намерен отчалить отсюда к чертовой матери!
Глава 39
Я смотрел, как Хосе упаковывает коробки с провиантом и пластиковые фляги с водой.
– Послушай, – произнес я. – А твоя лодка троих выдержит?
Он поднял голову.
– А кто третий? Твоя женщина?
Я кивнул.
– Так ты для начала спроси ее, согласится ли она уплыть отсюда.
Я ходил вокруг матроса, с тоской глядя на коробки. Кроме него и двух трусливых псов, у меня не было на острове союзников.
– Куда ты торопишься? – спросил я. – Юго-восточный пассат еще не задул.
– Много ты понимаешь, – проворчал Хосе. – У меня на материке дел невпроворот, а я здесь дичаю, как Робинзон.
– Какие у тебя дела могут быть? С судна тебя уволили, девчонка тебя бросила.
– Дел много, – повторил Хосе. – Яхту хочу купить, поставлять в богатые рестораны омаров. А девчонке я надаю ремнем по заднице и быстро мозги вправлю.
– Значит, сегодня ночью отчаливаешь?
– Да, сегодня ночью. Если надумаешь, с заходом солнца спускайся в малую бухту на южном берегу.
– Хорошо, – ответил я. – Но дай слово, что раньше полуночи ты не отчалишь.
– Даю, – усмехнулся Хосе.
Я вышел из особняка и спустился на пляж. Солнце уже припекало вовсю, и я, не раздеваясь, нырнул в воду с головой, потом лег на спину и, покачиваясь на волнах, смотрел на небо, полное чаек, и капли воды на ресницах рисовали радужные круги.
Некстати по моим следам прибежали псы. Они хотели было затеять со мной игру в кусалки-догонялки, но я отогнал их от себя камнями. Не понимая, с какой стати новый хозяин повел себя столь агрессивно, близнецы взбежали на холм и оттуда стали удивленно смотреть на меня, высунув длинные красные языки.
Я кричал на них, махал руками и нагибался, словно хотел поднять камень. Если я лягу, думал я, то они могут опять сбежать вниз, подойти ко мне и начать облизывать лицо. И это меня сразу выдаст.
– Пошли вон! Домой! Бегом домой, к матросу, чтоб вы провалились со своей привязанностью! – орал я до хрипоты и снова открыл массированный огонь камнями по холму.
Едва я избавился от собачьего общества, как до меня донесся рокот вертолета. Я кинулся на песок и, принимая позу, из которой легче всего было нанести удар ногой или рукой, лег на бок, слегка поджав ноги, положил одну руку поверх другой, предплечьем слегка прикрывая лицо. Звук нарастал. Мгновение спустя надо мной прогрохотала винтокрылая машина, по пляжу пробежала тень, а затем звук стал стремительно угасать. «Неужели не заметил?» – с досадой подумал я, но все же не спешил поднять голову, так как рокот не растаял полностью, а стал медленно перемещаться в сторону.
Лежать неподвижно, притворяясь трупом, было ужасно трудно. Как назло, тело стало чесаться, и я даже замычал от нетерпения. Вертолет, отвернув от береговой полосы, летел по большой дуге над морем. Второй раз он приблизился ко мне уже на малой высоте и с небольшой скоростью. Лопасти грохотали прямо у меня над головой, и вихри воздуха поднимали тучи пыли. Я задыхался и втягивал воздух через ноздри воробьиными порциями.
Звук стал более низким и приглушенным. Я не мог видеть вертолета, но чувствовал, что машина уже опустилась на песок метрах в двадцати от меня. Теперь надо было напрячься так, как если бы мое тело окоченело, но сделать это оказалось труднее всего. Из-за шума двигателя я не расслышал, как шуршит песок под ногами пилота, и едва не вздрогнул, когда он пнул ботинком меня в спину.
Я, словно был гипсовой статуей, качнул руками, не меняя их положения. Пилот поверил в то, что перед ним труп, обошел меня и толкнул ногой в плечо, пытаясь перевернуть на спину и взглянуть на лицо.
Горсть песка хлестнула пилота по лицу, заставив его вскрикнуть. Как только он поднес руки к ослепленным глазам, я вскочил на ноги и тотчас сложил его пополам ударом в живот. Пилот охнул и, пытаясь как-то защитить себя, повернулся ко мне спиной. Стараясь не причинять этому человеку излишние страдания, я выхватил из кобуры, висящей у него на поясе, револьвер и толкнул пилота в воду.
Сидя на песке, я терпеливо дожидался, когда он промоет глаза и сможет увидеть меня. Вертолет своим свистящим треском действовал на нервы. Мне казалось, что этот звук привлекает внимание всех обитателей острова, и на всякий случай поглядывал по сторонам. Пилот, шатаясь, поднялся на ноги и, почти касаясь руками воды, медленно вышел на берег. С его одежды стекали струи. Подняв на меня красные от чрезмерного старания глаза, пилот спросил:
– Ну? Что дальше?
– Трудно управлять? – спросил я, кивнув на вертолет. – Может, научишь?
Я повторял слова Анны, и пилот не мог не обратить на это внимания. Он понял, что наши отношения с ним являются следствием его отношений со странной женщиной, которая зачем-то спрыгнула с вертолета в море.
– Сними ремешок с брюк, – попросил я.
– Еще чего! – возмутился пилот, чем вынудил меня выстрелить, и пуля подняла песочный фонтанчик между его ног.
– Второй раз повторять не буду, – предупредил я.
Пилот, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства, но в то же время выполнить приказ, стал медленно освобождаться от ремня. При этом он делал вид, что и сам давно хотел его снять, потому как без него намного удобнее и легче дышать.
Я рассматривал черную кудрявую голову пилота, покрытую голубой бейсболкой, представляя, как по волосам скользит рука Анны… Все, к чему она прикасалась на этом острове, казалось мне родным. Это было почти невероятным, но насилие по отношению к этому парню давалось мне с неимоверным трудом, и я вынужден был искать компромисс, заставляя пилота подчиняться, но в то же время не причиняя ему ни моральных, ни физических страданий. Это был очень опасный компромисс, так как я по опыту знал, что пленные удивительно тонко чувствуют слабину у своих противников и, рано или поздно, этим пользуются.
Связав ему руки за спиной, я повел его к вертолету. Пилот с недоумением поглядывал на меня, ожидая какого-нибудь объяснения этой нелепости, управлять вертолетом со связанными руками он не умел, но вместо объяснения я показал ему глазами на сиденье, находящееся рядом с пилотским.
