Виктор Доценко - Король Крыс
«Во–первых, кроме меня, Фалалееву помочь некому, и он это прекрасно понимает. Иначе не прибежал бы ко мне с наскипидаренной задницей. Во–вторых, не мне тебя учить, как оформляются подобные аферы. Я могу подписать любые платежные документы. Но не своим именем, а в качестве мистера Морозоффа. Понимаешь?»
«Понимаю».
«Завтра поздно вечером Фалалеев передаст мне наличность. Еще сутки — на оформление документов. До Стамбула — шестнадцать часов плюс таможенные формальности. К концу недели будем в Сингапуре. Понимаю, тридцать миллионов в сравнении с тем, что я мог получить — ничто, но, как говорят в России, с паршивой овцы хоть шерсти клок…»
После этих слов решение к Савелию пришло почти мгновенно.
По мнению Константина Ивановича, следует во что бы то ни стало разорвать опасную связку Рассказов — Кактус. И ничего лучше, нежели подбросить Фалалееву эту аудиозапись, тут не придумаешь. Дальнейшие действия Фа лалеева нетрудно предугадать: или открытая конфронтация с «мистером Морозоффым», что в силу теперешней беззубости Кактуса маловероятно, или какая‑нибудь тайная изощренная мерзость в отместку «инвестору», на что сабуровский бандит, несомненно, способен.
За следующий день Говорков успел больше, чем за предыдущие четыре дня пребывания в Ялте.
Сделав с записи несколько копий, он немедленно связался с Богомоловым. Савелий считал, что следует сообщить Фалалееву о планах «мистера Морозоффа» на его счет, но как‑то осторожно, ненавязчиво; после московских событий Кактус имел все основания никому не доверять. Во всяком случае, анонимная посылка и подметное письмо в сложившейся ситуации не годились.
Константин Иванович попросил перезвонить через пару часов. Видимо, хотел навести необходимые справки. И уже к обеду после десятиминутного инструктажа Бешеный знал, что следует предпринять.
Вечером Говорков отправился в ресторан на последнем этаже интуристовской гостиницы — огромного шестнадцатиэтажного параллелепипеда желтого бетона, нелепо возвышающегося над благородной зеленью Массандры. Он знал — там в ожидании решения старших коротают время Аркаша и Синий — телохранители Фалалеева и Артемьева.
Оба «быка» отчаянно скучали, и потому свести с ними знакомство не составило большого труда.
Долгое пребывание в курортном городе, безделье, отсутствие серьезных раздражителей — все это расслабляет, притупляет бдительность, ведет к полной потере чувства опасности; именно на это и напирал при последнем инструктаже генерал Богомолов. И потому ни Аркаша, ни Синий не удивились, когда их новый знакомый спокойно представился: «Я, мол, из братвы, из местной».
Кроме того, повадки и специфический словарный запас, в свое время приобретенные Говорковым на зоне, явно расположили к нему сабуровских.
Чем же вы промышляете? — спросил один из них. — Бабок–сигаретниц налогом обкладываете? Художникам на набережной крыши ставите?
Всем понемножку, — спокойно парировал «ялтинец». — Тут в «Ореанде» уже четвертый месяц какой‑то американский «бобер» сидит. Думали его пощупать, но сначала решили узнать, чем он дышит, и натолкали ему в номер жучков. Они там с этим типом Стивом по–английски базарят, но мы одного нашего лоха–переводчика подрядили, — они тут все без работы сидят — так он за двести гринов базар ихний на русский переложил. На ту же кассету и записали…
Прослушав записи, Аркаша и Синий буквально офонарели. Само собой, они были в курсе планов своего старшого насчет отъезда за рубеж и знали, что именно «мистер Морозофф» взялся перевести за границу наличность, добытую с таким риском в Москве.
А ты не мог бы нам эту кассетку дать послушать? — попросил Синий.
И показать кое–кому, — поджал губы Аркаша.
Дать — не могу. А вот продать — дело другое, — последовало встречное предложение; Говорков знал, что такой ход с его стороны будет выглядеть более чем правдоподобно.
За кассету новый знакомый взял смехотворную по меркам «быков» сумму — две тысячи долларов.
Бешеный не знал в точности, как отреагировал Фалалеев на запись, но уже наутро Артемьев вместе с Синим отвалил в Симферополь.
Они пробыли там недолго. Вечером навороченный джип вновь колесил по узким ялтинским улицам и незадолго до полуночи остановился у ярко освещенного подъезда гостиницы «Ореанда».
Савелий опять занял свое место на набережной — подкрутил колесико настройки, на всякий случай подсоединил диктофон.
К удивлению Савелия, Фалалеев вовсе не изменил своего решения — все тридцать миллионов передал «мистеру Морозоффу». Слушая разговор бывших компаньонов, Говорков отметил: Кактус говорил вкрадчиво и в то же время с издевкой.
«Пересчитайте, господин Морозофф! — предлагал сабуровский, вжикая замком — «молнией» и при этом шелестя чем‑то, очевидно, банкнотами. — Деньги — они счет любят!..»
«Зачем же!» — Аркадий Сергеевич энергично противился предложению, видно, не желая обижать недоверием граждан–бандитов.
«Тут чуть меньше тридцати миллионов!» — уговаривал Фалалеев.
«Да я вам и так верю… Впрочем, пересчитай, Стив».
Когда подсчет был закончен, Кактус получил от несостоявшегося инвестора документы — мол, он передает эти деньги в качестве кредита, получая в залог недвижимость в Майами, Лос–Анджелесе, Сан–Франциско и в пригороде Парижа — Ментоне.
Сделка завершилась дружеским возлиянием — Говорков, уже подустав от пьяных возгласов, улавливал в тоне и той и другой стороны явную издевку: каждый думал, что надул партнера.
В половине пятого четверка бандитов наконец‑то покинула гостиницу — до слуха Савелия донесся смешок Артемьева:
«И этого лоха разули».
Гулко хлопнули дверцы джипа, и машина плавно отчалила от полукруглого здания «Ореанды».
— И как, интересно, они его обманули? — недоумевал Бешеный, но, взглянув на часы, ужаснулся: он обещал Веронике возвратиться не позднее полуночи.
28
«Бензин разлит…»
Огромный неповоротливый бензовоз на КамАЗовском шасси неторопливо катил по горному серпантину трассы Ялта — Симферополь. Машина тяжело взбиралась на склоны, а водитель то и дело посматривал на часы и хмурился — видно, не укладывался в график.
Справа от дороги. ровными рядами возвышались стройные, сбегающие к лазурному морю кипарисы, слева нависали огромные глыбы желтого песчаника.
Сквозь темнеющую зелень на побережье просвечивали белоснежные домики. Рыжее солнце, отражаясь от зеркальной глади моря, слепило глаза, и водитель опустил солнцезащитный козырек.
В то погожее апрельское утро за рулем бензовоза сидел Бешеный. Он уже знал: Аркадий Сергеевич Рассказов и его верный помощник еще вчера покинули гостеприимную Ялту.
Знал он и другое: через полтора часа по этой трассе должен проехать джип с Кактусом и его дружками.
Накануне вечером Бешеный вновь связался с генералом Богомоловым — несмотря на отъезд «мистера Морозоффа», решение физически ликвидировать Василия Фалалеева вместе с его окружением осталось неизменным.
«Савелий, задание во что бы то ни стало необходимо выполнить. Я никогда не стесняю тебя в средствах, — напомнил Константин Иванович. — Только скажи, что тебе требуется».
Говоркову потребовалось совсем немного — бензовоз с цистерной, наполненной бензином. Бензовоз Савелий получил в Севастополе, на базе российских военно–морских сил, спустя всего три часа после разговора с Богомоловым. Хуже было с бензином: бедные моряки не всегда получали его, чтобы выйти в море для плановой подготовки новобранцев, а уж по приказу…
Когда Савелий получал бензовоз, мичман, оформлявший машину, невозмутимо заметил: «Этот КамАЗ уже списан, а с горючим… — Он почесал в затылке. — Что наскребли, то и влили».
«И сколько же влили?» — спросил Савелий, уверенный, что речь идет о цистерне: он и представить себе не мог, какой будет ответ.
«Десять литров в бак, чтобы добраться до места, — вздохнул мичман и развел руками. — Извини, земляк: чем богаты».
Бешеный невольно подумал:
«Знал бы ты, парень, для чего нужен этот бензовоз и этот бензин».
Савелию ничего не оставалось, как обратиться к «афганцам», в Ассоциацию ветеранов, в фирму «Герат». Эту Ассоциацию создал и возглавил Олег Вишневецкий. «Герат» изначально оказывал охранные услуги, но постепенно занялся и коммерцией. Набирая силы, Олёг стал создавать филиалы на территории бывшего Советского Союза и первый открыл на Украине.
С Олегом Вишневецким Савелий познакомился еще в Афганистане, но сдружились они, когда случайно встретились в Москве. Посидев за «рюмкой чая», вспомнив былое, погибших друзей, они поклялись, если даже их будут разделять тысячи километров, прийти в трудную минуту на помощь друг другу.
Когда нужны были сильные, преданные, закаленные афганской войной люди, Савелий обращался к Олегу Вишневецкому, и тот никогда не отказывал, и не было случая, чтобы «афганцы» не справились с поставленной задачей или подвели его. Как говорил Савелий, «я доверяю только Богу и «афганцам»: они никогда не предадут».
