Богдан Сушинский - Гнев Цезаря
В этот раз Гайдук не успел заметить ни взгляда, ни жеста, которым майор позволил своим подручным ринуться на него. Но это произошло. Один из них напал сзади и сильными, отточенными ударами в темя и затылок отправил его в нокдаун, второй ударом ноги в грудь поверг на пол вместе со стулом. Однако уже на полу подполковник сумел развернуться и, захватив носком сапога пятку лейтенанта, ударом в голень сбить его с ног. Вот только сержант и поспешивший ему на помощь майор подняться ему все же не дали. Удары были несильными, даже с явным налетом ленцы, но расчетливыми и методичными.
Пока вернувшийся к столу майор опустошал очередной бокал, его подчиненные избивали русского так, словно ударами ног пытались обмолачивать снопы скошенной ржи.
– Уж не собираетесь ли вербовать меня для работы на албанскую разведку, майор? – поинтересовался Гайдук, когда, подчиняясь команде начальника, Корфуш и Эндэр прекратили свое скучное занятие, помогли ему подняться и даже услужливо пододвинули стул.
– Почему вдруг вы так решили?
– Слишком уж старательно ваши люди «уговаривали» меня.
– Не спорю, немного перестарались, – осмотрел майор его лицо с таким умилением, словно пытавшийся оценить собственную работу театральных гример. – А что поделаешь? Работа нервная. С дисциплиной у моих подчиненных тоже ни к черту, словом, их лучше не злить.
– Да я не в претензии; сам иногда позволяю себе поразмяться, – с христианским всепрощением покаялся подполковник.
Майор одобрительно кивнул, «освежил» вино в его бокале и, подождав, пока собеседник утолит жажду, как бы между прочим поинтересовался:
– Так что вы там говорили о своем желании сотрудничать с разведкой Албании?
– С великой разведкой великой Албании, – уточнил Гайдук, не считая нужным скрывать своего сарказма.
– Свое «великой Албании» вы решитесь произносить с большим уважением, когда убедитесь, что у нас возникают вполне обоснованные территориальные претензии на большой район Косово в Сербии, а также на значительные части земель Македонии и Греции.
– Прежде чем вы сумеете убедить меня в этом, советовал бы отвезти в отель и позволить хотя бы пару часов поспать; я настолько устал, что слишком плохо соображаю.
– Кстати, – проигнорировал его предложение майор, – Греция, в свою очередь, склонна претендовать на всю Македонию, а болгары безуспешно пытаются выступать в роли союзников и покровителей македонцев. Что же касается итальянцев, то, как я уже объяснял, наши отношения с «макаронниками», как недавними нашими оккупантами, ни для кого тайны не составляют.
– Согласен, тема для дипломатического форума существует, – пробормотал Гайдук, теперь уже демонстративно, артистически «расклеиваясь». – Однако продолжить рекомендовал бы утром, после сна и душа, в номере отеля…
– Не наглейте, подполковник. Что бы вы здесь ни говорили, с возвращением мы пока что повременим, – взглянул майор на часы. – Тем более что по принципиальным вопросам общего языка мы так и не нашли.
Едва были произнесены эти слова, как появился дежурный и, как понял Гайдук, сообщил майору, что его срочно требуют к телефону.
– Кто посмел, сержант? – набыченно поинтересовался тот по-русски.
– Начальник управления службы безопасности полковник Доноглу… посмел, – извиняющимся тоном уточнил дежурный, и тоже на неплохом русском.
Бокал с вином замер у подбородка начальника контрразведки. Он медленно, тяжелым взглядом через плечо, смерил молоденького сержанта, по-лошадиному как-то помотал головой и только потом прошепелявил:
– Ты ему не напомнил, что уже ночь? Не спросил, что ему нужно?
– Если бы я решился задавать подобные вопросы господину Доноглу, то поинтересовался бы, почему он звонит посреди ночи к вам на службу. Кто мог сообщить ему, что в такое время вы все еще находитесь в управлении?
– Почему же не поинтересовался?
– По чину не положено задавать такие вопросы полковникам, особенно начальникам службы безопасности.
– А ведь сержант прав, – угрюмо, почти в полудреме, поддержал дежурного Гайдук. – Не исключено, что господину Доноглу уже позвонили из советского посольства и потребовали объяснений. Следовательно, и там, и там уже знают, где именно я нахожусь, и следующий звонок последует из Москвы и поднимет с постели вашего вождя Энвера Ходжу.
21Майор затравленно взглянул на флотского чекиста, нервно стукнул обоими кулаками по столу и направился к выходу. Потянулись минуты ожидания.
– Как вам удалось собрать под одной крышей стольких знатоков русского языка, лейтенант? – нарушил молчание Гайдук, понимая, что поспать все равно не получится, да и самое время начать собственное расследование.
Очевидно, на лейтенанта произвело впечатление то, что подполковник заговорил с ним, не тая обиды, спокойно и даже как-то буднично.
– Так ведь мы из русского, точнее, из славянского отдела контрразведки.
– Но откуда кадры русскоязычных? Мне почему-то казалось, что в албанцев русский язык не в чести.
– Правильно казалось: не в чести. Поэтому все мы по происхождению – из русских; то ли из тех, что оказались в Албании еще с царских времен, когда здесь действовала торговая миссия, то ли из тех, чьи родители или же сами они, как наш майор, появились здесь во времена исхода Белой гвардии.
– А лично вы?
– Мой отец служил во врангелевской контрразведке. Причем пришел сюда из Болгарии, чтобы оказать помощь албанцам в подготовке национального восстания, в их борьбе за независимость. Кроме всего прочего, он помог повстанцам создать подпольную офицерскую школу, в которой был старшим инструктором, а затем и заместителем начальника школы.
– Благородный порыв.
– За который в конечном итоге ему пришлось поплатиться жизнью.
Из вежливости подполковник сочувственно помолчал.
– Такова уж наша солдатская судьба. Если честно, впервые встречаюсь с контрразведчиком во втором поколении.
– В третьем.
– Это уже по-настоящему любопытно…
– Мой дед отлавливал вражеских разведчиков еще в Японскую, а затем в Первую мировую. Отец сержанта тоже из врангелевцев, лихой подъесаул из эскадрона личного конвоя командующего.
– Однако фамилии у вас не из русских.
– Почти все русские служат в местной контрразведке под вымышленными именами.
– Почему вдруг? Чтобы никто не догадывался, кто они по происхождению? Неужто нам, русским, здесь уже не доверяют?
– По-разному, кому как. Албанцы все-таки не русские и даже не славяне, как, скажем, сербы или болгары. Отсюда и тонкости отношений. Словом, пока что ходим под теми же именами, под какими сражались в рядах албанских партизан против итальянцев и немцев.
– Получается, что в эту войну, в отличие от Гражданской, мы с вами, врангелевцами, представали в роли союзников.
– Выходит, что так, – признал Корфуш.
– Перевести разговор в человеческое русло мы с вами тоже сумели довольно быстро. Все-таки у русского к русскому отношение должно быть какое-то особое.
– Не тешьте себя историческими иллюзиями, господин подполковник.
– При чем здесь иллюзии, да к тому же исторические?
– Никогда, ни к какому иному врагу русские не относились с такой беспощадной жестокостью, как в годы Гражданской красные русские относились к русским белым. Впрочем, белые тоже в жестокости своей не отставали.
Гайдук с усталой грустью взглянул в расположенное где-то там, под самым потолком, окошко подвала и, не отрывая от него взгляда, с уставшим видом парировал:
– Любая гражданская война, в конце концов, утопает в крови и жестокости. Без этого нельзя, лейтенант. Вся история России выстроена на этих самых «исторических иллюзиях», и никто уже не способен установить, какие из них лживы, а какие праведны. Кстати, коль уж разговор у нас выдался откровенным… Может, все-таки объясните мне, как русский русскому, офицер офицеру, почему я оказался в этом подвале? Кто и в каком бреду решился на это?
– Я всего лишь выполняю приказы.
Гайдук снисходительно поморщился, затем столь же снисходительно улыбнулся и с укором покачал головой:
– Лейтенант, я ведь не требую от вас изменить присяге. Не подталкиваю к тому, чтобы освобождали меня и чтобы мы вместе громили албанскую контрразведку. Просто объясните, как русский офицер – русскому офицеру… Что стоит за всем этим спектаклем? Или кто… конкретно, кто именно стоит?
Корфуш встревоженно взглянул на сержанта.
– Все-таки мне лучше остаться и быть свидетелем вашего разговора, господин лейтенант, – мгновенно отреагировал тот. – Чтобы не вызывать подозрения. А со слухом у меня всегда было плоховато, особенно в те минуты, когда приходится слышать то, что лично мне слышать не положено.
– Учитесь, лейтенант! – укоризненно молвил Гайдук, указывая рукой на сержанта. – У нас, в России, сказали бы: «С таким бойцом можно идти в разведку». Так что же произошло в действительности? Почему я здесь?
