Юлия Латынина - Саранча
— Что ты хочешь? — спросил Молодарчук.
— Векселя.
— С передаточной надписью? — уточнил Молодарчук.
— Нет. Живые векселя, как есть. И постановление о закрытии дела по факту смерти капитана Лесько в связи с отсутствием состава преступления.
— А еще ты ничего не хочешь? — в голосе Молодарчука была скрытая угроза.
— Врача. Вреден ваш город Тарск для моего здоровья…
— А взамен?
— А взамен гражданин Верховцев забудет, кто его в лючке топил.
Начальник областного УВД некоторое время изучал бледное лицо своего собеседника, потом пожал плечами и покинул кабинет.
Они встретились через полтора часа в тюремной больничке. Валерий, одетый, сидел на развороченных простынях и имел куда более приличный вид. Даже мятые штаны у него забрали и вернули отглаженными Валерий внимательно изучил бумаги, сунул в карман и направился к двери.
— За что я особенно люблю вас, ментов, — спокойно сказал бандит, приостанавливаясь у порога, — так это за желание все иметь на халяву. Ну купили бы вы векселя на рынке, по двадцать процентов от номинала, все равно наварили бы на них в пять раз больше… Так нет, завели на Верховцева дело, устроили обыск, стрелять собрались…
Дверь за Валерием захлопнулась.
Молодарчук вернулся к себе в управление. Некоторое время глядел осоловелыми глазами на дверь, потом осторожно поднял трубку и набрал номер.
— Семен Семенович? Ты уж извини за старое, но нам неплохо бы встретиться… По поводу нашего общего знакомого из Москвы…
***
Санычева и Чердьшского Валерий нашел без труда: верхушка завода присутствовала на довольно шумном ужине, который устраивал кандидат в губернаторы Борщак, а оплачивал, натурально, завод.
Единственная присутствовавшая на ужине телекамера немедленно развернулась в сторону Нестеренко, Тот прикрыл объектив рукой, наклонился к оператору и проникновенно спросил:
— Тебе камеру разбить или морду?
— Понял, — сказал оператор. Валерий подошел к столику, за которым сидели Санычев с Чердынским и Виктория Львовна.
— Господи, Валера! — сказала Виктория Львовна. — Тебя… да ты… Да что у тебя с губами…
— Так, — усмехнулся Валерий, — нахально бился лицом о сапог какого-то капитана…
— Вам надо в больницу, — решительно заявил Чердынский, — возьмем справку и будем этих ментов давить…
— Я на справки не размениваюсь, — сказал Валерий. — А у меня тебе, Демьян, подарок к первому апреля…
На стол между закусок лег белый конверт. Санычев, приподняв брови, конверт распечатал и вытащил оттуда векселя «Зари». Чердынский склонился над плечом Демьяна и присвистнул.
— Надеюсь, это настоящие? — спросил Чердынский.
— Не имеет значения, — ответил Валерий. — Если у Молодарчука есть еще, то он влетел на пятнадцать лет с конфискацией имущества… Дай-ка я это дело приберу, у меня оно сохранней будет.
И с этими словами Валерий, забрав векселя, решительно запихал их во внутренний карман пиджака. Помолчав, Валерий затянулся сигаретой и откинулся на спинку стула. Над левым плечом Виктории Львовны неслышной глыбой навис Муха.
— А можно вас пригласить на танец?
Женщина покачала головой.
— Потанцуйте, Виктория Львовна, — сказал Валерий.
Нетушкина недоуменно нахмурилась.
— Валера, что это значит? — спросила она.
— Это значит, что бесплатный сыр кончился, — ответил Чердынский. — Валерий Игоревич был очень добр к заводу и даже схлопотал за него пару синяков, но, как показывает опыт, люди, занятые в бизнесе Валерия Игоревича, за свои синяки меньше тысячи процентов годовых не берут.
Виктория Львовна задумчиво посмотрела на Валерия, склонила голову и встала. Демьян следил за ней жадным взглядом.
Чердынский пододвинул к себе салфетку и нарисовал на ней цифру: $3.000.000.
— Это что? — уточнил Валерий.
— Компенсация за моральный ущерб и потраченное время.
Валерий молчал.
— Валерий Игоревич, — нервно заговорил директор, — так получилось, что вы помогли нам. Если точнее — вы нас просто спасли. Я… я, в конце концов, обязан вам больше чем жизнью, потому что завод для меня больше чем жизнь Но я не буду работать на заводе, который ходит под кем-то: под Молодарчуком, под Спиридоном, под Колуном или под вами И Фархад не будет. Поверь мне, это очень приличные деньги для завода. С учетом расходов на выборы — это максимум, что мы можем дать. Нам придется отказаться от нескольких проектов. Ты берешь эти деньги, и мы говорим друг другу «до свиданья», или мы тоже начинаем воевать. Как с Колуном. Ты согласен?
— Ты говори-говори, — отозвался Валерий, — я слушаю.
— Валера, — сказал сбоку Чердынский, — ведь мы выиграем выборы. Из-за всей этой истории Жечков в таком дерьме, что он пролетит, как фанера над Парижем. Потому что он сейчас губернатор, который по указке Колуна банкротит наш завод. А ты портишь общую картину. Это одно дело, когда мы бедные и несчастные и каждый раз спасаемся от губернатора чудом. И другое дело, когда губернаторский канал скажет, что за нами в регион свиным клином прут московские братки… И если мы проиграем выборы, то нас все равно сожрут и тебя сожрут и тебе ничего не достанется.
— Мы знаем, — сказал Демьян, — что вам предлагал Молодарчук. И что вам предлагал Колун. По правде говоря, я был почти уверен, что вы скажете Колуну «да». Кстати, насколько я знаю, Колун предлагал вам намного меньше.
Валерий помолчал.
— И когда эти деньги?
— Через три месяца после выборов.
Нестеренко недоуменно поднял брови.
— Не понял…
— Валерий Игоревич, вы прекрасно знаете, сколько стоят выборы. Тридцать тысяч долларов минута на центральном телевидении. Плюс — энергетики. Плюс каждый день какой-нибудь сюрприз. Если мы отдадим вам эти деньги сейчас, мы просто пролетим на выборах…
— А когда вы их выиграете, фиг я деньги с вас стребую…
— Валерий Игоревич, мы готовы подписать любое обязательство. Любой контракт. Хотите — вы берете деньги в банке под наше поручительство…
Чердынский внезапно замолчал и повернул голову. Из-за арки к ним легкой танцующей походкой приближался Колун. Колуна сопровождала небольшая свита: парочка мордоворотов, Полтинник да еще Яша Царьков. Яша был сам на себя непохож в дорогом кашемировом свитере и начищенных ботинках из крокодиловой кожи. Местная легенда гласила, что покупать тряпки Колун и Царьков ездили вместе: вообще Колун вот уже вторую неделю не расставался с бывшим ментом и всячески осыпал его знаками внимания.
— Привет, Валера, — сказал Колун, — привет, Демьян. Что, благодарите заступника?
— Хотя бы и благодарим, — ответил Демьян.
— Ты не въезжаешь в ситуацию, Демьян Михайлович, — спокойно сказал Колун. — Как ты думаешь, кто убил Нетушкина?
Санычев помолчал.
— Во всяком случае, не Валерий.
— Ты же сам не раз повторял, Демьян Михалыч. Мы, бандиты, люди без чести и совести. Кидаем лохов на завтрак, обед и ужин. Нестеренко десять лет не видел старого приятеля. Вдруг повстречался. Навел справки, какой у того бизнес… Заинтересовался бизнесом, заказал приятеля и приехал предложить свои услуги напуганному директору.
Валерий побледнел.
— Это же совершенно бессмысленное убийство, — улыбнулся Колун, — мне оно не выгодно. Вам оно не выгодно. Выгоду до сих пор оно принесло одному человеку. Тебе, Валера.
Валерий спокойно встал.
— Я так понимаю, Семен, — сказал он, — что ты не можешь простить всем, кто трахался с Мирославой. Видимо, сравнение не в твою пользу.
Колун машинально потянулся рукой за борт пиджака, потом остановился и, словно избавляясь от наваждения, провел ладонью по волосам.
— Завтра в двенадцать, Валера, — сказал он, — у старого пивзавода.
Повернулся и вышел.
***
Однако Семен Семеныч Колунов не появился в двенадцать у старого пивзавода.
Он провел ночь, как обычно, в своей загородной резиденции, а к половине девятого поехал на работу, в офис фирмы «Тарский лен», председателем совета директоров коей он являлся. Семен Семеныч ехал в бронированном джипе «мерседес», в сопровождении вишневого «лендкрузера».
На перекрестке Чусовой и Амбарной перед джипом остановилась замызганная «четверка», груженная штакетником. За рулем сидел одинокий плюгавый дачник в кепочке. Ободранные штакетины, самого низкого качества, кособокие и с приставшей к доскам корой, торчали из незакрытой задницы машины.
Сидевший за рулем водитель, всем своим видом показывая, что «четверкам» здесь, на левой полосе не место, подъехал к машине как можно ближе, почти касаясь ее бампером.
Красный свет сменился зеленым, но «четверка» не спешила трогаться. Водитель повелительно бибикнул. Дачник, увидевший за собой серебряномордый джип, заспешил и засуетился. Он врубил с испугу третью передачу, «четверка» дернулась, проехала полметра и заглохла. Водитель Колуна снова надавил на клаксон. Из недр «четверки» изверглось облачко черноватого дыма, и в следующую секунду она плавно и неотвратимо начала сползать с крутого подъема.
