Владимир Власов - Мономах. Снова в деле
Мамед вырулил из ресторана позже обычного — без четверти девять и, низко опустив голову, поплелся на стоянку к своему автомобилю. Судя по неуверенной походке, он был пьян и чем-то расстроен.
«Наверное, не сторговался с местными проститутками», — заключил Балахов и, соблюдая дистанцию, двинулся вслед за иракцем.
Когда Мамед подошел к своему автомобилю и попытался открыть дверцу, майор резко ускорил шаг. Несмотря на все старания иракца, ему все никак не удавалось вставить ключ в замочную скважину. Балахова это ничуть не удивило. Ведь еще час назад он собственноручно загнал в это замочное отверстие пару спичек.
Подойдя к своему автомобилю и открыв дверцу, майор на мгновение задержался и сочувственно спросил:
— Что, замок замерз?
— Замерз, замерз, — не оборачиваясь, зло пробормотал Мамед.
— Может, помочь?
— На. — Мамед протянул Балахову ключи.
Повозившись пару минут с замком, но так и не открыв дверцу, Балахов протянул ключи иракцу и деловито заключил:
— Замок испортился. Похоже, что-то серьезное.
— И что мне делать? — озадаченно спросил Мамед.
— Могу подбросить, если недалеко.
Предприняв еще несколько тщетных попыток,
Мамед зло сплюнул на асфальт.
— Сколько? — поинтересовался он, повернувшись к Балахову.
— Да бесплатно, — улыбнулся тот. — Жалко смотреть, как ты мучаешься.
— Ладно, поехали, — уступил Мамед и забрался на переднее сиденье, при этом бормоча себе под нос: — Приеду в гостиницу. Позвоню в посольство. Пусть механика пришлют.
— Правильно мыслишь, — поддержал Балахов и для приличия полюбопытствовал: — Куда путь держим?
— В «Космос».
— Отлично. — Балахов завел мотор и вырулил со стоянки.
Проехав по улице метров двести, он слегка сбавил скорость и осторожно покосился на иракца.
— Небось, на Ближнем Востоке погода получше будет?
— Да, — кивнул тот и удивленно вскинул брови. — А у меня что, на лбу написано, что я с Ближнего Востока?
Бал ахов утвердительно кивнул:
— Более того, там написано, что рядом со мной едет Мамед Али.
В живых карих глазках иракца мелькнула настороженность.
— Вы кто? — спросил он.
— Я сотрудник ФСБ. — Майор достал удостоверение и протянул иракцу. — Там все написано.
Мамед внимательно прочитал все, что было написано в документе, и протянул его назад Балахо-ву. Мгновенно протрезвев, он испытующе посмотрел на собеседника.
— Хотите завербовать меня? — предположил он и решительно заявил: — Я бизнесмен. На вашу разведку работать не буду.
— Бизнесмен? — майор хитро прищурил глаза и включил магнитофон.
Услышав свой голос, Мамед побледнел. И на то были серьезные причины. Ведь речь шла о покупке контрабандного плутония.
— Могу еще кое-что предложить… — усмехнулся Балахов и, перечислив все грехи иракца, полюбопытствовал: — Как думаешь, сколько у нас за такие дела дадут?
Поняв, что отрицать вышеизложенное бессмысленно, Мамед сдался.
— Я согласен работать на вашу разведку, — обреченным голосом проговорил он.
— Меня этот вопрос не интересует, — осек его Балахов.
— А что интересует? Деньги?
— В каком-то смысле…
— Сколько?
— Пару миллионов долларов.
Услышав такую цифру, Мамед даже присвистнул:
— Это невозможно.
— А я не за твою шкуру предлагаю, а за ядерную установку. Если ты специалист в своем деле, то, думаю, слышал о ядерном чемоданчике.
— Слышал, — признался Мамед и недоверчиво посмотрел на майора.
— Так вот, я предлагаю сделку, — не моргнув глазом продолжил тот. — Ведь, насколько я понимаю, вам эта штуковина позарез нужна. Верно?
Моментально сообразив, о чем идет речь, Мамед вздернул подбородок и деловито спросил:
— Гарантии? Чтобы говорить с важными людьми, я должен точно знать, что это тот самый чемоданчик.
— У вас есть приборы.
— А код?
— Получите, как только деньги будут у меня.
Мамед на мгновение задумался.
— Все без обмана. — Балахов попытался действовать на опережение. — Для того чтобы тебя засадить в тюрьму, достаточно уже имеющегося в ФСБ материала. А если опасаешься за деньги, то на встречу может приехать другой, «чистый» человек. Тогда у наших спецслужб не будет никаких оснований накладывать арест на деньги, которые будут у него в дипломате. Я продумал все до мелочей.
На этот раз у Мамеда появилась искренняя заинтересованность.
— Зачем вам это? — полюбопытствовал он.
В ответ Балахов лишь хмыкнул:
— Зачем человеку деньги? По-моему, это глупый вопрос.
— Верно, — согласился Мамед и, подбирая слова, протянул: — Для того чтобы уладить этот вопрос с хозяином, мне нужна неделя.
— Нет, — категорично заявил Балахов. — Я рискую больше и потому условия буду ставить я. Мы встречаемся через два дня. Ровно в девятнадцать ноль-ноль. У кафе по улице Юлиуса Фучика. Дом номер тридцать. И без шуток. Иначе я приведу взрывной механизм в действие. Мне ведь терять нечего. А если вы передумаете, этот чемоданчик отправиться в Иран.
— Не надо в Иран, — спохватился Мамед. — Я все понял.
— Вот и отлично. — Балахов самодовольно улыбнулся и напомнил: — Послезавтра, в пятницу, ровно в девятнадцать ноль-ноль я буду вас ждать в этой машине на улице Юлиуса Фучика напротив кафе.
— Хорошо, — кивнул Мамед.
Балахов все рассчитал точно. Через минуту они уже были у гостиницы «Космос». Подрулив к тротуару, майор указал на дверцу. Догадавшись, что означает этот жест, Мамед нервно схватился за ручку, намереваясь выбраться из салона.
— Да, еще! — остановил его майор. — Не вздумай отправиться на встречу на своей машине.
Она нашпигована жучками. Так же, как и твой гостиничный номер, рабочий кабинет и все телефоны.
— Спасибо, — сдавленно прохрипел Мамед и, хлопнув дверцей, поспешил к главному входу в гостиницу.
Балахов не стал провожать его взглядом. Чтобы не привлечь к себе внимания, он постарался как можно побыстрее покинуть это место. Что же касается разговора с Мамедом, то он был вполне удовлетворен им, считая, и не без оснований, что торг состоялся.
ГЛАВА 13
В пятницу Балахов, сославшись на плохое самочувствие, покинул свой кабинет гораздо раньше, чем обычно. В этот праздничный день, когда в кармане уже лежал авиабилет до Буэнос-Айреса, совершенно не хотелось заниматься рутинной работой.
«К черту все эти бумаги, всех бандитов и полковников! К черту всю эту дерьмовую страну! — думал майор. — Еще сутки, и я, как белый человек, буду валяться на пляже где-нибудь на побережье Атлантики. Соберу вокруг себя кучу красивых девчонок и, без всякой боязни попасть на глаза начальству и получить выговор за связь с проститутками, как следует расслаблюсь с ними. Потом — ресторан, казино, роскошные апартаменты в самой лучшей гостинице Аргентины… С такими бабками я буду иметь все, что можно получить за бабки. И это правильно! По крайней мере, честно заработано… А как только смою с себя всю российскую грязь, тогда уж подумаю, что делать дальше…»
Вырулив с Лубянской площади, Балахов первым делом отправился на Белорусский вокзал, где в камере хранения, в ячейке под номером триста сорок четыре, его ждал заветный чемоданчик.
Открыв дверцу ячейки, он не без удовлетворения отметил, что внутри ее за прошедшие сутки ровным счетом ничего не изменилось. Чемоданчик стоял у левой стенки, а на его ручке висел взрывной механизм. Осторожно отсоединив от чемоданчика взрыватель, он сунул «страховочную» бомбу в карман. Затем достал чемоданчик и, насвистывая себе под нос какую-то веселую песенку, возвратился к оставленному на стоянке автомобилю.
Положив ядерную установку на переднее сиденье, сел за руль и, захлопнув дверцу, запустил двигатель. Часы, висевшие на здании вокзала, показывали, что до встречи с иракцами у него оставался приличный запас времени. Балахов искренне не представлял, как убить эти два часа. Конечно, можно было отправиться в ресторан и как следует пообедать. Но, несмотря на то что майор ничего не ел с самого утра, на такой поступок он не отважился. Теперь, когда счастье было так близко, он не хотел расставаться с чемоданчиком даже на минуту. Пришлось ограничиться хот-догом и бутылкой пепси-колы. Такая еда не утолила голода, но зато из машины пришлось выбраться лишь секунд на двадцать — тридцать.
А до встречи по-прежнему оставалась уйма времени. Отыскав в бардачке старую газету, Балахов попытался занять себя чтением. Однако это занятие ему быстро наскучило. Не придумав ничего лучшего, майор переместился поближе к месту встречи, на улицу Красина, потом совершил «круг почета» вокруг Юлиуса Фучика и остановился на параллельной улице, носившей имя классика чешской литературы двадцатого столетия.
