Сергей Зверев - Славянский «базар»
Мальтинский в сопровождении двух охранников вошел в номер, посмотрел на госсекретаря. Тот был в хорошем расположении духа. Происходящее забавляло его, ведь свою долю удовольствия он уже получил.
– Вы же меня приглашали? – по-английски спросил Мальтинский у певицы.
– Я никого не приглашала, – Ивона куталась в халат, все мужики ей сейчас были противны, – это не мой почерк.
– Мне передали в ложу.
Госсекретарь смеялся:
– Я же не муж. Что вы передо мной комедию ломаете? Ну договорились вы переспать. Нормально, я уже уходить собрался. Могу только удачи пожелать и свет погасить.
– Я этот бейдж потеряла, или отцепили его у меня фанаты, когда автограф слепому мальчишке давала, у него еще поводырь был – видный седой старик, волевой. Со вкусом одет, – припомнила Ивона.
Мальтинский изменился в лице.
– Карл, – прошептал он, но тут же взял себя в руки. – Да, наверное, это глупая шутка, извините.
– Придется другую красотку поискать, – прыснул смехом госсекретарь. – Значит, не остаешься, Миир? Я завтра с утра в Минск уезжаю, оттуда самолетом в Москву. А ты куда?
– Мне в другую сторону. На запад.
Госсекретарь, Мальтинский и охранники вышли из номера. Карл стоял в коридоре за дверью комнатки, где хранились швабры и пылесосы. Сквозь деревянные жалюзи он видел Мальтинского так близко, что можно было протянуть руку. В пальцах законный сжимал раскрытую бритву.
* * *Уже светало, а Карл все еще стоял у окна и смотрел на выстроившиеся у забора могильные плиты. Резкой трелью разразился телефон на тумбочке. Карл даже не пошевелился. Хмель, неодобрительно поглядывая на бодрствующего законного, прошлепал босыми ногами к аппарату, снял трубку. После хриплого со сна «это я» он больше не произнес ни слова, тронул Карла за плечо.
– Пацан звонил, тот, у которого сестренка в «Эридане» работает. Миир только что в Минск покатил, в аэропорт, узнавал, когда самолет на Нью-Йорк, а сегодня самолета нет, так он забронировал место на Франкфурт.
– Сколько до Минска ехать?
– Часа три, если гнать.
– Буди Сыча.
– Он одетый спит, одни туфли скинул. Только я с тобой, Карл, не поеду. Миир не один отправился, его к себе в машину госсекретарь взял. Спугнул ты его.
– Как хочешь, оставайся.
Уже обогнув город, Сыч заехал на заправку. Пока заливали бензин, Карл поманил пальцем мальчонку с ведром и мыльной губкой в руке. Тот подбежал мигом, изготовился мыть лобовое стекло.
– Крутые тачки давно проезжали?
– Крутых тачек много ездит, – ответил мальчишка.
– А навороченные? – законный протянул пареньку деньги.
– Может, полчаса, может, меньше прошло. С мигалками и ментами на Минск полетели.
Еще только один раз Карл остановил машину, чтобы узнать, давно ли проехал кортеж госсекретаря. Оказалось – почти час тому. Даже Сыч не мог на оживленной трассе угнаться за правительственным кортежем.
– Им менты дорогу очищают. И нигде не подрежешь, трасса старая – прямо идет, – ворчал Жакан, он поглаживал сумку на коленях, словно та была любимой домашней кошкой.
– Ничего, до самолета время еще есть, – Бунин глянул на часы, ему хотелось подбодрить Карла, но он сам уже почти не верил в успех…
С витебской трассы свернули на дорогу, ведущую к минскому международному аэропорту. Тут, на широкой автостраде, Сыч уже выжал из машины все, что мог.
– Не на стоянку рули, а прямо к терминалу, – раздраженно крикнул Карл.
– Там стоять нельзя.
– Съедешь и жди внизу.
Сыч въехал на эстакаду, прямо к двери терминала. Карл вел себя так, словно был один, его не интересовало, поспевает за ним Бунин с Жаканом или нет. Быстрым шагом он взошел на круговую галерею, простиравшуюся над залом ожидания, прямо под ним висела видеокамера, смотревшая вниз. На табло уже светился рейс «Минск – Франкфурт».
– Они, наверное, в зале для правительственных делегаций, оттуда и выйдут на поле, – выдохнул в затылок Карлу Жакан.
– У него нет диппаспорта, – спокойно сказал законный, – но это ничего не меняет, – и он показал на вход в накопитель.
Мальтинский уже миновал первый турникет и с паспортом в руках подходил к стеклянной будке паспортного контроля. За узким проходом виднелся зальчик накопителя.
– Все, – тихо произнес Бунин, – мы опоздали.
– Кажется, мне придется согласиться с тобой.
– Я могу позвонить, сказать, что аэропорт заминирован. Рейс отложат.
– Не гони.
Взвизгнула «молния» спортивной сумки, Жакан под прикрытием мраморного барьера галереи вытащил металлическую тарелку с заточенными краями.
– Сейчас…
– Если ты промахнешься, я тебе этого не прощу, – произнес Карл, – дай сюда.
Жакан колебался. Законный рванул тарелку на себя и сделал шаг назад, за колонну. Тонким батистовым платком протер тарелку, зажал ее в пальцах.
Пограничник, сидевший за стеклянной перегородкой, привычно взял положенный на стойку паспорт. Через него проходили сотни документов за смену. Он держал в руках самые экзотические паспорта, почти мгновенно определял, подлинный документ или поддельный. В американском паспорте ничего особенного не привлекло его внимания, пролистал: виза, отметка о въезде. Две секунды смотрел на фотографию, запоминая характерные детали внешности, даже успел подумать: «Миир Харапп. Фамилия арабская, а с виду, скорее, еврей».
Он поднял глаза, чтобы сличить лицо пассажира с фотографией в паспорте. Мальтинский спокойно смотрел на пограничника. От зала накопителя его отделял какой-то десяток шагов.
И тут что-то сверкнуло в воздухе. Беззвучно пронеслось над залом. Тарелка с остро отточенными краями взрезала горло Мальтинского до самого позвонка, застряла в нем. Струя крови ударила в стекло кабинки паспортного контроля. Пограничник выронил паспорт из рук.
Мальтинский оседал, уцепившись рукой за блестящий поручень, свет мерк в его глазах. Последнее, что он увидел в этой жизни, – далекий парапет галереи и ухмыляющееся лицо Карла. Законный сделал шаг назад и исчез.
Несколько секунд тишины сменились отчаянным женским визгом, кричала полная немка, ожидавшая своей очереди, чтобы вслед за Мальтинским пройти в накопитель. На белой блузке, на кружевах алели пятна крови, такие же яркие, как и ее безвкусно накрашенные губы. Терминал наполнился топотом, гулом голосов, криками. Одни бежали к выходу, другие, наоборот, спешили посмотреть на убитого.
– Откуда, откуда она летела? – надрывался мент у стекла, залитого кровью.
Как оказалось, этого никто и не заметил. Свидетелей хватало, но все они видели лишь то, как брызнула кровь на стекло.
Таможенница, пытавшаяся остановить Мальтинскому кровь, поднялась с колен.
– Все, он мертв.
Когда наряд взбежал на галерею, то менты застали там парня в темных очках, он стоял, облокотившись на поручни. Бунин повернул голову на звук.
– Что там случилось? – первым спросил он. – Я ничего не вижу.
Капитан подошел к Николаю:
– Человека убили. Здесь кто-нибудь был?
– Кто-то побежал к лестнице за несколько секунд до того, как раздался крик.
– Вы уверены, что туда?
Николай улыбнулся:
– Я ничего не вижу, но слышу отлично. У меня абсолютный слух…
Двое ментов сорвались с места, еще не дослушав его. Третий задержался, просматривая документы Бунина. Паспорт, удостоверение инвалида по зрению…
Тем временем начальник охраны аэропорта раз за разом прокручивал видеозапись, сделанную камерами слежения в терминале, и понимал, что с должности своей вылетит к чертовой матери. Ни одной камеры не было установлено на самой галерее, а те, что снимали ее с другой стороны зала, в целях экономии видеопленки включались с интервалом в несколько секунд, так что даже полет тарелки – и тот оказался не заснятым.
Карл спокойно курил, присев на капот машины. Николая он заметил сразу, лишь только тот вышел на улицу, его заботливо вела под руку какая-то девушка.
– Спасибо, что довели, – попрощался с ней Бунин, и, уже оказавшись в салоне машины, добавил, снимая очки: – Карл, я у них единственный свидетель.
