Сергей Дышев - Куплю чужое лицо
Путешествие по лесу, кросс по шоссе пробудили единственное желание: набить брюхо чем-нибудь калорийным. Я заказал стакан перцовки, солянку и шашлык из бараньей корейки. На «карманные расходы» у меня оставалась солидная сумма от выигрыша в казино, на которую вполне можно было купить приличную иномарку.
Едва я расправился с обедом и расслабленно вытянул ноги, как в дверях появилась чугунная физиономия Кренделя. Задевая за столики, он подошел ко мне и тихо сказал:
– Здравия желаю!
Я пожелал ему того же.
Конспиративная квартира находилась в микрорайоне Печатники на двадцатом этаже дома-башни. Из окна открывалась панорама на подернутую серым льдом Москву-реку. Наверное, это место считалось престижным для москвичей. Летом можно было погулять по зеленой травке, а то, приняв для воодушевления граммов сто пятьдесят, и искупаться в мутных водах. А можно было просто любоваться пейзажем, сидя на балконе и попивая чаек.
Мои безуспешные попытки пустить корни в Москве наконец подошли к финальной черте. В глазах Фемиды я стал закоренелым негодяем, федерально разыскиваемым и приносящим массу хлопот правоохранителям.
Насладившись зрелищем из окна, я уселся на диван и незаметно уснул.
Проснулся я от теплого взгляда. Паттайя смотрела на меня и улыбалась своей детской улыбкой. Прямо на ее лисьей шубке, почти по-супружески, мы предались любви.
Мы потеряли чувство реальности. Квартирка в многоэтажке стала для нас как гнездо для счастливых поднебесных птиц – белокрылых аистов. Постоянное предчувствие опасности поблекло, сжалось, осталось лишь легкое ощущение горечи, как после глотка соленой воды.
– Собирайся! – сказал я. – Мы едем на Украину. Оттуда – в Таиланд. В нашем случае удаленный путь будет короче.
– Так сразу? Мне надо забрать вещи из квартиры, которую я снимаю.
– Купим все в Киеве.
Я не стал звонить Сильвио, посчитав, что этот звонок навредит ему больше, чем мне. Ключ от квартиры, по советскому обычаю, оставил под дверным ковриком.
Уезжая, мне захотелось вдруг, несмотря на безрассудность этого желания, напоследок повидать Толю Красницкого. Хотя сам же запретил Патке навестить ее московский очаг.
Мы поймали частника, и он довез нас до Полянки. В армянском магазинчике на углу, который держал хозяин по имени Гамлет, мы купили бутылку водки и любимую закуску Толяна: ливерную колбасу и холодец.
Я сказал Патке, что подожду у скверика: мало ли что, может, там ждет отупевшая от бесцельного времяпровождения засада.
– Если кто остановит, говори, зашла по старой памяти. А Толяну скажи, что хочу повидаться накоротке.
Первой появилась, семеня конспиративной походкой, Паттайя. Она еле сдерживала смех:
– Толян чуть не умер от страха!
И тут до меня дошло, что в спешке мы совершенно упустили из виду, что Патку он воспринял не иначе как пришелицу с того света.
Красницкий примчался, как метеор, чуть ли не в шлепанцах: тренировочные штаны, наспех накинутая дубленка, из-под которой виднелась привычная застиранная футболка с очередным лозунгом (на этот раз – «Русский удар»).
Мы порывисто обнялись. Плутоватые глаза его сейчас были круглыми от изумления.
– Предупреждать надо! Я, когда Патку увидел, подумал, все, крыша съехала. Покойники являются! Доигрался… Черная месса, черная месса… Я тут как раз с сатанистами связался. Как же так все… случилось?!
– Долго рассказывать, – ответил я. – Я и сам не знал. Патку спасла тайская целительница. А потом у меня был смутный период…
– Я знаю, – заметил Толян. – Приходили в твою хибару с обыском, меня понятым заставили быть. Рубашку твою с какими-то пятнами крови забрали. Обрадовались! Сказали, ты обвиняешься в убийстве.
– Не будем о грустном, дружище. Дело сфабриковали…
– А может, пошли в хату? – предложил Красницкий.
– Давай лучше здесь.
Красницкий сразу согласился. Уютные подворотни недалеко от метро были его излюбленными местами для «лакировки» после возлияния.
– Понимаю, – произнес он многозначительно.
На фрагменте от скамейки разложили наше «удовольствие». Пластиковая посуда заменила сервировку.
– По-прежнему работаешь могильщиком? – спросил я.
– По-прежнему там же, – ответил Красницкий. – С кем только не приходилось общаться… А вот с сатанистами, хоть и на кладбище работаю, ни разу. Но они меня сразу приняли в свою секту…
Мы с Паткой были благодарными слушателями. Тем более не надо было рассказывать, то есть что-то сочинять о себе.
– Ритуал приема для меня, учитывая мой стаж на кладбище, по облегченному варианту был, ну, без всяких глупостей, типа черного кота зарезать…
– Скажи, Толян, – спросил я, когда мы выпили за встречу, – зачем тебе все это надо: нацисты, сатанисты, кришнаиты, жириновцы?
Красницкий тут же ответил, видно, для себя давно нашел объяснение, смысл.
– Проникая или, точнее, просачиваясь в каждое новое движение, общество, я ставлю цель выделиться из этой массы, толпы; если хочешь – стать властителем дум. Идеологом… Я тебе говорил, что пишу фундаментальный философский труд о неформальных объединениях постсоветского пространства? Мой труд напечатают лучшие издательства мира.
– Как будет называться? – поинтересовался я.
– «Постсоветский синдром».
– Звучно, – похвалил я.
– Я – кукловод, Володя. Они все – толпа. Они любят себя и млеют, когда о них говорят, а если еще и пишут, как, например, я, то приходят в тихий, но управляемый экстаз.
Мы еще немного поговорили о «современной политике» и неформальных объединениях. Допивать водку не стали, Патка же едва пригубила из вежливости…
Пора было прощаться.
В метро я зайти не рискнул. Благо в Москве частника в центре можно поймать за считаные минуты.
Площадь Киевского вокзала дохнула сырой слякотью, бомжами, розами, шаурмой, жареными цыплятами и дымом вагонных топок. Сновали старушки-«саловозы», лица без национальностей с огромными тюками; ускорение всему движению придавали озверевшие грузчики, бегущие с жуткими тележками «на абордаж» поездов.
В кассе попросили билеты на ближайший поезд до Киева. Оставались только купе СВ. Но лучшего и не надо было.
Как только нас оставили в покое проводники, мы, не откладывая надолго, занялись любовью. Получилось очень романтично. Стук колес нашептывал нам ритм, а вагонная раскачка привносила особый изыск и тонкость ощущений. Никакой отель и рядом не стоял!
Удовольствие общения мы продолжили в вагоне-ресторане. Там, за столиком, накрытым всем ассортиментом, имевшимся в меню, я сделал Паттайе официальное предложение.
– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Она рассмеялась и спросила:
– Я тебе надоела как любовница?
– Именно потому, что не надоела.
– Я подумаю. Хорошая девушка не должна сразу давать согласие.
Мы тратили деньги в ресторане до тех пор, пока старший официант не попросил нас пройти в свое купе.
– Скоро будет граница с Украиной!
– Но я не собираюсь ее переходить! – заметил я.
– Будут проверять документы.
Пришлось подчиниться.
Пограничник профессиональным взглядом скользнул по нашим паспортам, просмотрел свой секретный список, в котором мы, к счастью, не значились, и пожелал нам счастливого пути.
Таможенник в свою очередь, глянув на наши худые спортивные сумки, даже поленился произнести скороговорку: «Оружие, наркотики, запрещенные вещи везете?»
Как только поезд тронулся, мы снова приступили к любимому занятию, да так увлеклись, что не заметили, как остановились на украинской границе. Проводник громким стуком вернул нас к действительности.
Появился украинский пограничник – прапорщик с рыхлым одутловатым лицом. Он почему-то вслух прочитал мою фамилию:
– Раевский Владимир Иванович! – И добавил: – Редкая фамилия.
Пристально посмотрев на меня, он поинтересовался:
– Вы в пограничных войсках не служили?
– Не приходилось, – как можно спокойней ответил я. – А почему вы спросили?
– Знал я одного Раевского, тоже Владимира Ивановича, он тоже был пограничником.
– Фамилия моя достаточно распространенная, – заверил я.
Вглядевшись в прапорщика, я вспомнил, где видел его. Узбекистан. Термезский пограничный отряд, где я служил в десантном подразделении, а он протирал штаны в отделе кадров. Фамилия, кажется, Крысунько… Его ненавидели лютой ненавистью за то, что он постоянно заворачивал наши наградные листы, находя в них бесконечные нарушения правил оформления. Вот где довелось встретиться…
Прапорщик, еще раз сличив меня с фотографией, шлепнул печать в паспорте и, возвращая его, заметил:
– И голос тоже похож!
Я промолчал. Пародиста не вызывали.
Напоследок «сослуживец» поинтересовался:
– Цель поездки в Республику Украина?
– Туризм! – ответил я и после паузы сорвался: – Ты так и не дослужился до старшего прапорщика.
