Евгений Сухов - Крысятник
— Ты совершенно не тот человек, за которого себя выдаешь, — неприязненно выдавила из себя Наталья. — Я не удивлюсь, если ты окажешься самым настоящим убийцей!
— А ты стала смелой, — процедил Серый, внимательно разглядывая Наталью. — Похвально. Видно, близость сильного мужчины действует на тебя благотворно. Вон как заговорила!.. Только я хочу тебя немного поправить: на самом деле у человека три лица. Первое такое, каким его видят окружающие, второе — каким он видит себя сам, ну и третье — кто он есть на самом деле. Так вот, хочу тебе заметить, моя радость, что на самом деле я очень добрый и ласковый человек… Конечно, если меня при этом не достают и не лезут мне в душу. А потом, неужели я тебе так безразличен и ты хочешь разбить мне сердце этим разрывом?
— Ничего, как-нибудь переживешь, — дернула подбородком Наталья. Неожиданно пальцы Серого впились в ее бедро, словно когти хищной птицы.
— Пусти, мне больно!.. Останутся синяки!..
Он лишь улыбался.
— А ты думаешь, мне не больно, девочка моя? Я успел к тебе привязаться, а ты вместо того, чтобы прижаться ко мне всем телом, начинаешь меня отталкивать. Я этого не люблю. — Хватка хищника слегка ослабла, но жертва не ускользала, словно была парализована ужасом. — Это тебе мое первое предупреждение… и последнее.
Рука Серого слегка поглаживала бедро Натальи, медленно подползая к паху.
Неожиданно Наталья ощутила желание. Этот человек, холодный и опасный, неимоверно возбуждал ее, и невольно она слегка раздвинула ноги, предоставляя ему свободу действий. И тотчас на его губах промелькнула снисходительная и понимающая улыбка.
К собственному неудовольствию, Наталья почувствовала, как жаркая краска страсти стала заливать ее грудь и лицо. Ничего подобного с другими и с Михаилом тоже у нее не случалось. Это просто какое-то наваждение. Мужская рука, уверенно скользнув по животу, перебралась на другое бедро. Лицо Натальи горело, и теперь поди разберись, от чего — не то от нахлынувшей страсти, не то от животного страха.
— Я поняла… — прошептала Наталья тихо, словно любовное признание.
Серый был опасен, но это лишь усиливало ее влечение.
— А теперь иди ко мне, моя девочка, — уверенно притянул он к себе Наталью. — Что же нам мешает? Ах да, твои трусики. — И он осторожно стал стягивать с нее узкую ажурную материю, не забывая целовать в живот.
Все-таки он был потрясающим любовником. Ему можно было многое простить только за одно подобное прикосновение. Наталья не сопротивлялась и, закрыв глаза, прижала к себе голову Серого. Она уже готова была забыться в экстазе, но он неожиданно остановился, торопливо приспустил брюки и посадил Наталью к себе на колени. Женщина вскрикнула от нахлынувших чувств. И волна тепла, неожиданная и сильная, распространилась от низа живота до самого горла, на мгновение перехватив дыхание. А Серый, не теряя темпа, приподнял ее ноги и аккуратно положил их к себе на плечи и входил в нее все сильнее, познавая ее все неистовее.
Наталья открыла глаза и увидела застывшего в дверях Гончара. Он не торопился уходить, с интересом наблюдая за ними. На его губах блуждала плутоватая улыбка. Наталья вдруг с ужасом осознала, что у нее не хватает воли даже приостановиться. Стыда тоже не было. Она неистово торопила миг блаженства, и, когда он наконец пришел, Наталья закричала подраненной птицей, податливо расслабившись в сильных руках.
* * *Дождь был мелкий, но очень неприятный. Достаточно было постоять на улице всего лишь несколько минут, чтобы вымокнуть с головы до ног. Редкие прохожие, спрятавшись под зонтами, торопились по каким-то своим неотложным делам. Не будь у них забот, они сидели бы дома и, забросив ноги на стул, читали бы захватывающие детективы с чашкой кофе в руках.
Сергей Назаров посмотрел на часы, стрелки показывали почти шесть. Доктор Нейбер выходил из клиники в одно и то же время. Надо признать, что он был большой педант, и кровь далеких предков-пруссаков давала о себе знать педантизмом и аккуратностью во всех его делах. Такая кровь не могла закиснуть. Она лишь еще более кристаллизовалась в жидком растворе бесхозяйственности.
Он никуда не торопился и всюду успевал. И каждое дело выполнял с такой скрупулезностью, как будто опасался, что последующие поколения Нейберов могут упрекнуть его в непрофессионализме.
В три минуты седьмого дверь открылась, и Нейбер появился на пороге клиники. С минуту он стоял под широким козырьком, с неприязнью наблюдая за моросящим, почти осенним дождем. А потом, накинув капюшон и застегнув плащ на все пуговицы, уверенно шагнул в сырость. В этот момент он напоминал гусеницу, спрятавшуюся в кокон. Сутулый, слегка нескладный, он неловко перепрыгивал через лужи, спеша к своей машине.
Назаров отбросил в сторону сигарету, тотчас погасшую под дождем, и сделал шаг навстречу.
— Карл Генрихович?
Нейбер приостановился и посмотрел на мужчину, преградившему ему дорогу.
— Что вы хотите?
— Вы меня не узнаете?
Нейбер с минуту разглядывал Серого, потом восхищенно выдохнул:
— Прекрасная работа! Как же мне не узнать свою руку. У вас есть какие-то претензии, вам не нравится свое новое лицо? — в его голосе послышалась тревога.
Уголки губ Серого слегка приподнялись:
— У меня нет к вам никаких претензий. Вы прекрасный специалист, Карл Генрихович. Просто жизнь такая дурная штука, и часто нам приходится делать то, чего мы совсем не желаем.
Он коротко посмотрел по сторонам. Улица была совершенно безлюдной, лишь метрах в пятидесяти, на троллейбусной остановке жались друг к другу застигнутые врасплох пешеходы.
Вокруг безмолвие и пустота.
— Мне нужно рассказать вам про одно важное дело… Как-то посреди дороги не очень удобно…
— Ну что ж, пойдемте, молодой человек, — вяло согласился доктор, выразительно посмотрев на часы, всем своим видом показывая, что его время для общения крайне ограничено.
И затопал во двор следом за странным молодым человеком. Брезгливо поморщившись, сел на сырую скамейку.
— Так что у вас ко мне за дело?
— Сущий пустяк, Карл Генрихович…
Серый вытащил из кармана руку. Доктор успел увидеть, как на узком лезвии блеснули капли дождя. Серый ткнул заточку под самое сердце, и Нейбер, прервав вдох, расслабленно ссутулился.
Сергей прислонил труп к спинке скамейки и печально сказал:
— Спи спокойно, дорогой товарищ.
Дождь продолжал монотонно шелестеть, и улицы по-прежнему оставались пустынными. Убийца поднялся и, не оборачиваясь, ровной, неспешной походкой праздного гуляки направился к машине.
* * *Телефонный звонок прозвенел неожиданно, а потому показался особенно неприятным. Похоже на то, когда тебя кто-то неожиданно трясет за плечо во время глубоких размышлений.
Варяг не торопился подходить к аппарату, рассчитывая, что терпение абонента должно иссякнуть, но тот оказался на редкость настойчивым и отказывался вешать трубку. Следовательно, телефонный звонок предназначался ему, и человек, набравший номер, был прекрасно осведомлен о том, что законник находится именно в этой квартире. А если учесть, что мало кому было известно, что за последнюю неделю Варяг сменил четыре квартиры, значит, можно предположить, что звонивший был лицом доверенным.
Варяг поднял трубку и коротко произнес:
— Слушаю.
— Владислав Геннадиевич, — раздался вкрадчивый негромкий голос. — Это вас Константин беспокоит, — Варяг узнал голос Тарантула. — У меня к вам срочное дело, хотелось бы встретиться.
— Где ты сейчас находишься?
— Внизу… у самого подъезда, звоню по мобильному.
Варяг подошел к окну, слегка раздвинул шторы и увидел невысокого сутулого человека в темных брюках и светлой рубашке. В правой руке он держал мобильный телефон и смотрел прямо на окно. Заметив дрогнувшую занавеску, он поднял руку в приветствии.
Ничего настораживающего: ни лихих парней с масками на лицах, ни кучкующихся гладиаторов. На лестничном пролете между вторым и третьим этажами стояла парочка влюбленных и нежно потискивала друг друга за все интимные места. И всякий неискушенный человек, проходящий мимо, с завистью смотрел на молодых и подозревал их в нешуточной страсти. Действительность же выглядела куда прозаичнее — это были обыкновенные наблюдатели, в чью обязанность входило немедленно сообщить о малейшей опасности. В случае опасности Варяг должен был скрыться в соседней квартире и, спустившись по лестнице, оказаться на противоположной стороне дома и на другой улице. Место было подобрано идеально — многолюдное, рядом с торговым центром, в двух шагах от метро. Но, кроме того, здесь стояла скромная «Мазда» с форсированным двигателем, способным выдержать самую сумасшедшую гонку.
