Данил Корецкий - Допрос с пристрастием
Скованными руками он неловко показал место. Эксперт сфотографировал указующий жест подследственного. Хотя конвоиры, зажимающие его с двух сторон и крепко держащие под локти, могли поставить под сомнение свободу его волеизъявления.
— А кто будет копать? — растерянно спросил Алексей и осмотрелся.
Криминалист деловито целился фотоаппаратом, конвоиры контролировали каждое движение Черкеса, единственный свободный человек — шофер отошел далеко в сторону и явно не собирался приближаться к трупу. А лопата каким-то образом оказалась в руках у самого Кленова, и выходило, что откапывать труп придется именно ему. Брррр!
Алексея передернуло.
— Давай, сам раскапывай! — сказал он Черкесу, но тот помотал головой.
— Нет, начальник, я ничего тяжелее кошелька не поднимаю!
— Сам же сказал — неглубоко! А я с тебя всю эту грязь уберу!
После упорных уговоров Черкес согласился.
— Снимите с него наручники, — приказал Алексей. Конвоиры помешкали, но выполнили распоряжение и еще до того, как арестованный взял лопату, отскочили в стороны и приготовили оружие. Сержант передернул затвор автомата.
— Смотри, правила знаешь! — резко предупредил он. — Шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте — побег! Сразу десять дырок сделаю!
— Да ладно, ладно, — презрительно скривился Черкес. — Мне зона — дом родной! Зачем под пули лезть…
Он сноровисто взялся за работу, сырая земля комьями полетела во все стороны. Кленов избегал смотреть на острие лопаты. Он не знал, сможет выдержать вид разлагающегося трупа или блеванет… А может, упадет в обморок… Вот позору будет… Как-то странно копает этот парень — под самой стеной…
— Вот, уже рука показалась! — довольно объявил Черкес и, воткнув лопату в землю, наклонился.
Кленова замутило. Арестованный повозился в раскопе, что-то резко рванул. Неужели хочет за руку вытащить труп?! Алексей с трудом сдержал рвотный позыв. Что-то звонко щелкнуло. Черкес выпрямился: лицо перекошено злобным оскалом, в руках два зеленых овала, похожих на большие плоды киви.
— Держи, мусор! — Он бросил под ноги оперу один «плод», потом катанул второй в сторону автоматчика.
— Граната! Ложись!! — истерично выкрикнул кто-то.
Кленов опрокинулся на спину, перекатился, инстинктивно поджимая ноги. Совсем рядом рвануло: качнулась земля, блеснула рыже-красная вспышка, тугая волна горячего воздуха приподняла его и отшвырнула в сторону. Тут же грохнул второй взрыв… Лейтенант потерял сознание.
А когда очнулся, не мог понять — сколько прошло времени… Судя по тому, что сверху еще падали клочья земли — совсем немного. Почему-то стояла неестественная тишина. Наверное, землей забило уши… Алексей хотел их прочистить, но земли не было, только текло что-то мокрое… Кровь! Он оглох!
Кружилась голова, мутило, его все-таки вырвало. Кленов осмотрелся. Сержант превратился в бесформенную кучу окровавленного тряпья, участковый, раскинув руки крестом, лежал неподвижно, эксперт очумело сидел на земле и тер закрытые глаза… У машины стоял водитель, он широко открывал рот и бесшумно орал что-то в микрофон рации. Кого-то не хватало. Но кого? Он так и не смог этого определить, потому что земля вначале встала вертикально, как крышка кастрюли, а потом обрушилась сверху, и он опять потерял сознание.
Глава 7
Мир криминала
Черт не отходит от места, где удалось сытно поесть.
Якутская пословицаМячика взяли почти случайно — при заурядной проверке документов на Казанском вокзале. Паспорт у него был очень натуральный, но сержант заметил, что у проверяемого дрожат руки, и предложил пройти в отдел. Мячик попытался бежать, но второй патрульный успел сделать подножку, на оглушенного киллера надели наручники, из-за пояса извлекли готовый к бою «ПМ». Когда установили личность задержанного, то сделали вывод, что патрульным повезло. Но в милицейской работе везение и случайности всегда опираются на хорошую подготовку.
Спецконвоем Мячика доставили в Тиходонск. К этому времени Шкет, превращающийся постепенно в главного свидетеля, успел опознать по фотографии убитого Скворцова. Причем дырка в голове произвела на него неизгладимое впечатление и несколько поколебала представления о блатной романтике. Теперь ему предстояло опознать второго киллера.
В одном кабинете сидели понятые и три подставных мужчины, примерно походившие на Мячика возрастом и комплекцией. Шкета подполковник Коренев доставил лично и завел в кабинет Гусара.
— Значит, так, сейчас мы тебе покажем второго бандюка, — как можно будничней сказал Лис. — Покажешь пальцем, скажешь, где ты его видел, — и свободен!
Шкет напрягся.
— Живого?!
— Пока да, — Лис успокаивающе похлопал его по плечу. — Не бойся, он у нас смирненький. А если что — я ему живо зубы выбью!
— Нет! — Шкет отчаянно замотал головой. — Мы так не договаривались! Я думал, на фотки гляну — и домой…
— Ты что? — удивился Гусаров. — В штаны напустил?
— Ничего! Стукнет он кому надо из камеры, и привет! Меня живо на ножи поставят!
Лис понимающе кивнул. Нечто подобное он и подозревал.
— Ну, у нас прозрачных зеркал, как в американских фильмах, не имеется. Зато ты прямо в куртке иди, натяни капюшон поглубже, а в протоколе я тебя другой фамилией назову. Сейчас так можно, для защиты свидетелей…
— Да меня сами менты и сдадут за сто долларов, — буркнул Шкет.
— Кто, я сдам?! — повысил голос Лис. — Или Гусаров?! Может, тебя обратно в камеру отправить?! Мы за этим уродом по всей стране гонялись, а теперь что — выпускать? Да я лучше тебя засажу — за укрывательство!
Шкет опять замотал головой.
— Нет, я в камеру не пойду…
— Тогда делай то, что я говорю! — прикрикнул Лис. Через пару минут в надвинутом почти до подбородка капюшоне он, спотыкаясь, вошел в соседний кабинет. У стены в ряд стояли четыре человека. Все — одинакового возраста. И у всех руки находились за спиной. Так, чтобы не разобрать, у кого они скованы наручниками.
Капитан Гусаров настороженно присматривал за Мячиком, готовясь пресечь малейшее движение в сторону свидетеля. Не затягивая процедуру, Шкет сразу мазнул испуганным взглядом по неподвижным лицам. Потом повернулся к понятым и указал на самого крайнего в шеренге — круглолицего молодого человека с блестящими глазами-пуговицами и мускулатурой штангиста.
— Вот этот пушку и маски выбрасывал, — изменив голос, тихо проговорил он.
Мячик выругался.
— Фильтруй базар, козел! Я тебе язык отрежу!
— Молчать! — прикрикнул Лис. — Кого пугаешь? Меня? Сейчас я тебя пугать начну!
Протокол подписали, участники опознания вышли, с Мячиком остались только Лис и Гусар.
— Ну что, козел, — процедил Лис. — Давай, колись!
И для убедительности ударил киллера в живот. Тот, скрючившись, упал на пол.
* * *В спорах об отмене смертной казни почти всегда упускается из виду один аргумент: СК — это мощный инструмент правосудия, побуждающий к искренним показаниям наименее «замазанных» соучастников. Если существует реальная возможность прислониться к холодной кирпичной стенке, то страх перед подельниками отодвигается на второй план, и преступник начинает активно сотрудничать со следствием. И еще один аргумент: отказываясь от высшей меры, государство становится слабее бандитов, потому что они такую меру воздействия отменять не собираются.
«Колоть» киллера — дело безнадежное. Молчание гарантирует ему жизнь, пусть и в неволе, а откровенность — верную и скорую смерть. Поэтому наемные убийцы никогда не выдают заказчика. Почти никогда, ибо из каждого правила есть исключения. А подполковник Коренев получил известность и прозвище Лис именно за умение таких исключений добиваться.
Константин Сысоев являлся «установленным» киллером. В том смысле, что по оперативным данным столичного РУБОПа он выполнял особо важные «заказы» центровой группировки и быт причастен как минимум к трем резонансным ликвидациям: в Москве, Питере и Екатеринбурге.
Последняя была особенно сложной: местный авторитет заперся в тщательно охраняемой квартире с зашторенными окнами. Мячик три дня пролежал на чердаке заброшенного здания и, когда «объект» ночью вышел в кухню напиться, достал его из СВД[72] через крохотную щель между шторами.[73] Эта ювелирная работа принесла ему широкую известность в узких, чрезвычайно узких кругах, но никаких неблагоприятных последствий не повлекла. А оперативные данные… Специалисты знают, что это такое: негласное сообщение агента, прозрачный намек, пьяный шепот в пивной, совпадение личности с розыскным фотороботом… Все это к делу не пришьешь! И если «установленному» разведчику могут без объяснения причин не открыть визу в страну предполагаемого пребывания, то к «установленному» преступнику официально никаких мер применить нельзя. А неофициально… Можно с ним не церемониться при задержании и допросах.
